– Вечные гастроли и разъезды, – вздохнула Оля, – ни кола ни двора. Мы все время сидели на чемоданах. И, потом, условия в гостиницах были не самые лучшие. Надоели вечные скитания...
– Мы хотим ребенка, – застенчиво признался Коля. – А тогда это было совершенно невозможно...
Он был гибким, точно в его теле совсем не было костей. Расположившись на ковре, он, как настоящий йог, изгибался в самых невероятных позах, вызывая у нас с Сашей возгласы изумления и страха. Потом поставил на пол две бутылки из-под шампанского, на них передними ножками – стул, а сам, упершись в стул, сделал стойку вверх ногами. Мне такое равновесие казалось фантастикой, а Коля сказал, что это ерунда, и даже у меня так могло получиться.
– У тебя вполне подходящая для циркачки комплекция, – краснея, сказал он. – Попробуй хотя бы встать на руки.
Я была в брюках и потому решилась попробовать. Как ни странно, но с помощью Коли и Оли у меня это получилось. Потом они показали мне, как надо правильно принимать позу лотоса.
– Лиза, у тебя талант! – воскликнул тогда Саша, впрочем, не без страха наблюдая за мной. – Нет, ребята, давайте займемся чем-нибудь другим, где не требуется выворачиваться наизнанку...
Оля учила меня жонглировать. В конце концов и это у меня получилось. Словом, вечер прошел замечательно, а закончили его мы тем, что стали вчетвером жонглировать апельсинами.
Хотя час был довольно поздний, на площадке Воробьевых гор было довольно много гуляющих, а чуть в сторонке сбивались в стайку байкеры на своих мотоциклах. Они были серьезные, в кожаных куртках с бахромой и заклепками, мотоциклы под ними – яркие, просто загляденье.
– Сезон закрывают, – сказал Саша, заметив мой любопытный взгляд.
– Какой сезон?
– Байкеры зимой не катаются. Это последние дни.
– Как печально – листья опадают, байкеры слезают со своих мотоциклов...
Мы подошли к мраморному бортику, за которым открывался вид на Москву.
– Здорово, да? Столько огней!
Изгиб реки, светившиеся голубоватой подсветкой мосты, которые казались издалека хрустальными, сталинские высотки, храмы и стадионы... И дома – тысячи домов... Роскошная столичная ночь.
– Как легко потеряться... – пробормотала я.
– О чем ты?
– Только здесь видно, какой город огромный и как легко в нем потеряться. Что человек? Песчинка среди этих огней. Муравей на фоне пирамид.
– Это правда. Я боюсь тебя потерять.
– Не бойся.
– Нет, я, собственно...
Я взлохматила ему волосы.
– У тебя такая идеальная прическа, что иногда хочется ее разрушить, – сказала я.
– Хорошо, что сейчас ночь и меня никто не видит, – засмеялся он, встряхнув головой. – Ну вот, а я столько времени потратил на то, чтобы выглядеть элегантно рядом с тобой.
– Вот эта прядь... Не знаю почему, но когда она падает тебе на лоб, ты мне кажешься беззащитным и смешным.
– Я некрасивый? – вдруг спросил он. – Понимаю, это не должно волновать мужчину, но... Просто я очень хочу тебе нравиться.
– Ты... – Я задумалась на мгновение. – В общем, ты действительно симпатичный молодой человек, только вот уши...
– Что уши? – Саша встревоженно прижал ладони к ушам.
– Они немного торчат. Нет, тебя никак нельзя назвать лопоухим, но они определенно торчат, особенно если присмотреться... – Я придирчиво разглядывала его.
– Неужели придется делать пластическую операцию? – упавшим голосом сказал он. – Впрочем, если ты будешь настаивать...
– Да, без операции не обойтись, – строго произнесла я.
Он не выдержал, рассмеялся, и вслед за ним засмеялась и я.
– Лиза...
– Что?..
– Ты будешь моей женой?
Я ожидала чего-то подобного, но все равно вздрогнула, и сердце у меня забилось быстро и суматошно, точно в приступе стенокардии.
– Нет, я тебя не тороплю, и если тебе надо время, чтобы обдумать... – не дождавшись от меня ответа, забормотал Саша, машинально отбрасывая ладонью непокорную прядь назад, точно она ему мешала.
– Не надо, – перебила я его, справившись со своими чувствами. – Я без тебя не могу. Нет, не так – могу, но только с тобой. Могу жить, работать, смеяться, плакать – только с тобой...
– Значит, ты согласна?
– Да, – ответила я. – Да. Да!
Он молча прижал меня к себе. Мы долго стояли так и молча смотрели на светящийся огнями город, который плыл над рекой, словно огромный корабль.
– Может, спустимся вниз? – тихо спросила я, когда смогла наконец говорить.
– Куда?
– К реке. Я хочу постоять возле воды... Там, наверное, тоже красиво.
– Только не пешком...
Мы забрались обратно в машину и поехали какими-то кругами. Наконец мы оказались на набережной. Тускло светили фонари, людей не было, лишь изредка мимо проносились машины.
– Здесь? – спросил Саша.
– Да. Очень хорошо. Так таинственно...
Мы вышли из автомобиля. Здесь был небольшой причал – ступени спускались вниз, а там, за последней ступенью, бесстрастно плескались волны.
– Очень таинственно... – как будто недовольно пробурчал Саша. – Того и гляди, свалимся в воду.
– В тебе мало романтизма! – сварливо произнесла я.
– Какой уж тут романтизм! Только, можно сказать, невесту себе нашел, а она будто топиться собралась.
– Так держи меня!
– А я и держу...
Он притянул меня к себе – здесь, в темноте, под плеск волн, мы были словно одни на целом свете, на маленьком острове, отрезанные от остального мира черной рекой.
– Какое счастье, что я нашел тебя...
– Нет, это я нашла тебя! Помнишь, как мы встретились? Эх, ты, потомок писателя Калугина...
– Мне тогда показалось, что ты мне снишься, – сказал Саша и засмеялся.
– Нет, это я думала, что сплю... Иначе бы ни за что не позволила себе оказаться у тебя на коленях...
– Господи, только не вздумай жалеть! Это самое лучшее воспоминание в моей жизни.
– Нет, я не жалею... я думаю, все уже было заранее предопределено.
Тихо плескались волны.
– Мы поженимся и поедем в свадебное путешествие. Завтра пойдем в ЗАГС и подадим заявление. Сколько потом ждать – месяца два, три?
– А куда мы поедем? Ведь будет зима...
– Это не проблема. В мире есть места, где нет зимы. Где всегда море и солнце...
– Да, море... – мечтательно сказала я. – Вот, закрой глаза и слушай, как рядом шумят волны... Похоже на прибой?