— Я прожил долгую жизнь, Хуги. Ты оскорбляешь меня, предполагая, будто я никогда не обдумывал эти примечания к философии второкурсников. Тот факт, что ты находишь согласованность действительности бесплодной, говорит мне больше о тебе, чем об этом положении дел. А именно, если ты веришь в то, что говоришь, то мне тебя жаль, потому что ты должен по какой-то необъяснимой причине быть здесь, желая и стараясь, скорее, повлиять на это мое ложное эго, чем быть свободным от такой чуши и на пути к своему Абсолюту. Если же ты не веришь в это, то это говорит, что ты был послан мешать мне и расхолаживать меня, в каковом случае ты зря теряешь время.
Хуги издал булькающий звук, затем сказал:
— Ты ведь не так слеп, чтобы отрицать Абсолют, начало и конец всего.
— Это совершенно не обязательно для либерального образования.
— Ты признаешь такую возможность?
— Наверное, я знаю это лучше тебя, птица. Это, как я его понимаю, существует в промежуточной стадии между разумностью и рефлекторным существованием. Зачеркнуть его, однако — отступление. Если ты происходишь от Абсолюта — самоотметающего Всего — почему ты желаешь вернуться домой? Ты так презираешь себя, что страшишься зеркал? Почему бы не сделать путешествие стоящим? Развивайся, учись, живи. Если ты был отправлен в путь, почему ты желаешь смыться и бежать обратно к своему отправному пункту? Или твой Абсолют допустил ошибку, отправив нечто твоего калибра? Признай эту возможность, и вот конец последних известий.
Хуги прожег меня взглядом, затем взмыл в воздух и улетел. Наверное отправился проконсультироваться со своим справочником…
Поднявшись на ноги, я услышал раскат грома. Я начал идти. Я должен стараться быть впереди.
Тропа много раз сужалась и расширялась, прежде чем совершенно исчезнуть, оставив меня идущим по усыпанной гравием равнине.
Путешествуя, я чувствовал себя все более и более подавленным, пытаясь держать свой мысленный компас установленным в нужном направлении. Я дошел до того, что чуть ли не приветствовал раскаты грома, потому что, они по крайней мере, давали мне приблизительное представление о том, в какой стороне север. Конечно, в тумане мое положение было немного запутанным, так что я не мог быть абсолютно уверен. И они становились все громче… Проклятье.
…И я был огорчен потерей Звезды, растревожен философией бесплодия нуги. Это определенно был нехороший день. Я начал сомневаться, что завершу свое путешествие. Если какой-то натурализовавшийся житель этого безымянного места не устроит мне в скором времени засаду, была сильная возможность, что я буду бродить здесь, пока не не иссякнут силы, или меня не настигнет гроза. Я не знал, сумею ли я еще раз устроить эту отмену грозы. Я начал в этом сомневаться.
Я попытался использовать Камень, чтобы развеять туман, но его воздействие, казалось, притупилось. Наверное, из-за моей собственной вялости. Я мог расчистить небольшой участок, но скорость моего продвижения быстро проносила меня сквозь него.
Мое чувство Отражения тоже притупилось в этом месте, казавшемся, в каком-то отношении, сутью Отражения.
Печально. Было бы приятно выйти по-оперному — в большом вагнеровском финале под странными небесами, против стоящих противников — а не ползать по туманной пустоши.
Я прошел мимо кажущегося знакомым выступающего из-под земли камня. Не двигался ли я по кругу? Есть тенденция двигаться именно так, когда заблудишься. Я прислушался к звукам грома, чтобы снова установить свой азимут. По какому-то извращению все было тихо. Я двинулся к камню и уселся на землю, привалившись к нему спиной. Нет смысла всего лишь бродить. Подожду какое-то время громового сигнала. Усевшись, я вытащил свои Карты. Отец сказал, что они на какое-то время перестанут действовать, но ничего лучшего я сделать не мог.
Одну за другой я перебрал их все, пытаясь дотянуться до кого-нибудь, кроме Бранда и Каина. Ничего. Отец был прав. У Карт отсутствовала знакомая холодность. Тогда я сдал всю колоду и разложил пасьянс, прямо там, на земле. У меня получилось невозможное прочтение, и я снова положил их все обратно. Я откинулся назад и пожелал, чтобы у меня осталось небольшое количество воды. Долгое время я прислушивался к звукам грозы. Было несколько ворчаний, но они были без направления.
Карты заставили меня подумать о семье. Они были впереди, где бы это ни могло быть, поджидая меня. Поджидая для чего? Я переправлял Камень. Для какой цели? Сперва я предполагал, что его силы могут понадобиться в столкновении. Если так, и если я был единственным, кто мог применить его, тогда мы были в плохом положении. Затем я подумал об Амбере, и задрожал от раскаяния и своего рода страха. Не должно все кончиться для Амбера! Никогда! Должен быть способ отбросить Хаос…
Я отбросил камешек, с которым играл. Как только я выпустил его, он стал двигаться очень медленно.
Камень. Снова его замедляющий эффект…
Я зачерпнул еще энергии, и камешек стрелой унесся вверх. Казалось так, что я взял мало силы от Камня в прошлый раз. В то время, как это придало энергии моему телу, мозг мой все еще оставался затуманенным. Мне нужен сон — с множеством быстрых движений глаз. Это место может показаться немного менее необычным, если я отдохну.
Насколько близко я находился от своей конечной цели? Была ли она как раз за следующим горным хребтом, или на огромном расстоянии дальше? И какие у меня имелись шансы оставаться впереди этой грозы, неважно, на каком расстоянии? А другие?
Что, если битва была уже завершена, и мы проиграли? Мне виделось, что я прибываю слишком поздно, чтобы помочь им в качестве могильщика… Кости и монолог… Хаос…
И где была, наконец, эта проклятая Черная Дорога, когда у меня, наконец, нашлось ей применение? Если бы я мог обнаружить ее, я мог бы следовать вдоль нее. У меня было такое ощущение, что она находилось где-то слева от меня…
Я потянулся снова, раздвигая туманы, отбрасывая их назад… Ничего…
Фигура? Что-то движется?
Это было животное. Наверное, большая собака, двигающаяся так, чтобы оставаться в тумане. Не подкрадывается ли она ко мне?
Камень начал пульсировать, когда я еще дальше отодвинул туман. Выставленное на обозрение животное, казалось, встряхнулось. Затем оно двинулось прямо ко мне.
Я встал, когда оно подошло поближе. Тогда я увидел, что это был шакал: крупный, не отводивший взгляда от моих глаз.
— Ты немного рановато, — заметил я. — Я только отдыхал.
Он хихикнул.
— Я лишь явился посмотреть на принца Амбера, — сказал зверь. Что-нибудь другое было бы провизией.
Он снова засмеялся, также как и я.