Свидерко явился в девятом часу вечера, когда Колосов уже собирался домой. Ввалился в кабинет — простуженный, хриплый, но до крайности энергичный, шумный и деятельный. Жизнь так и била в нем через край. Такой профессиональной окрыленности и розыскному «зуду» хмурый Колосов аж позавидовал. У Коли Свидерко, несмотря на все его многочисленные недостатки, имелась одна бесценная оперативная черта: как бы хреново ему ни приходилось, он никогда не терял присутствия духа.
— Никита, здорово! Коньяк в заначке есть? — с ходу брякнул Свидерко. — Доставай наливай. Я жрать хочу, как мамонт: сутки без обеда, это каково, а?
Никита усмехнулся: это тоже особенность Колькиной натуры — если он голоден, то вечно хочет пить.
— И что же мы празднуем? — осведомился он, разливая по чайным чашкам остатки извлеченного из сейфа дагестанского коньяка.
— Это еще не праздник, не юбилей, коллега, но кой-какой сюрпризик все же наклевывается. — Свидерко залпом хлопнул свои «сто пятьдесят гостевых», крякнул блаженно. — Хорошо пошел, собака! Сейчас бы еще борща, а? И котлетой зажевать.
— Ужинать пора, — Колосов извлек из шкафа скудный «сухой паек» — пачку соленых крекеров и пакет сушек с маком. — Чем богаты. Похрусти. Ну и, Коля? Что наклевывается? Ты крупно интригуешь.
— Знаешь, откуда я? — Свидерко хищно заграбастал горсть печений и захрустел.
— Догадываюсь. Я тебя через дежурку искал. Они сказали, где ты и с кем ты.
— Значит, вот какой расклад, Никита. Про убитого в «Форде» знаешь? Личность его мы почти сразу же установили — по дактопоиску крутанули, ну и… Пальчики его в нашей картотеке имеются уже. Это некто Александр Марсиянов, кличка среди своих — Пришелец. В 1993 году осужден Краснопресненским судом города Москвы к трем годам лишения свободы за грабеж и хулиганские действия. Я его потом и по ИЦ прокрутил. Хулиганская группа была, кому в дискотеке морду почистили, у кого-то часы с руки рванули, ну и все в этом духе. Марсиянов там не последнюю скрипку играл, ну и, соответственно, сел. Отбывал наказание в Пензенской области, поднабрался там опыта, наглости…
— Ты хочешь сказать, он как-то связан с нашим корейцем? — быстро спросил Колосов. — Тот тоже из Пензы и…
Свидерко загадочно погрозил пальцем.
— Не торопись, не гони вороных, коллега. Связи, связи, мда-а… Марсиянов этот — потомственный столичный житель. И как водится, соскочив с пензенских нар, едва лишь ему урочные склянки пробили, вернулся в родную Москву, где и… А вот сейчас слушай меня, Никита, особенно внимательно. Где судьба прибила его к некоему Салтыкову Василию Леонтьевичу, одна тысяча девятьсот сорок шестого года рождения, ранее четырежды судимому по статье бывшей 144-й УК — кражи со всеми их многочисленными квалифицирующими признаками, так что и перечислять язык устанет. У Салтыкова этого, заметь, имеется примечательная кликуха: Салтычиха.
— Почему примечательная? — Да потому самому, — Свидерко весьма двусмысленно хмыкнул. — О нем, оказывается, в кругах конкурентов и недоброжелателей по Москве давно уже ползет слушок, что, дескать, этак лет тридцать назад, во времена еще своей самой первой ходки «туда», этот самый Вася Салтычиха был не раз опущен в камере за все те мелкие и крупные пакости, что причинил своим сокамерникам. Сейчас он заматерел, в люди выбился, вес приобрел среди своих, деньги, ну и упоминать об этих его позорных пятнах грешной юности стало как-то неприлично, а порой и опасно. Но земля-то, сам понимаешь, слухами полнится. А компетентные органы эти слухи на ус мотают, так что…
— Ясно, — Колосов кивнул. — Короче, Коля.
— Короче. По возвращении из колонии Марсиянову подфартило. — Свидерко снова ухмыльнулся. — Парень он видный, красотуля прямо, ну и… Каким-то макаром пересеклись у них пути-дорожки, и попал Пришелец на щедрые хлеба Салтыкова. Я тут справочки навел кое у кого… Так вот, в течение двух последних лет Марсиянов был ближайшим человеком Салтычихи. Его телохраном-личником, вышибалой и… Ну и все остальное само собой разумеющееся, учитывая пагубные привычки патрона.
— Это убийство и так по всем внешним признакам тянет на внутригрупповую разборку, — согласился Никита. — Так ты Салтыкова в убийстве подозреваешь? Что ж, вполне допустима" версия. А где Салтыков сейчас?
— Не торопись ты! Салтыков — я и о нем справка навел — мотанул в Грецию. Рейс из Шереметьева. Все чин чинарем: виза, ваучер на отель и тому подобное И заметь, улетел он в тот самый день, когда бездыханное тело его любимого телохрана, нашпигованное свинцом под самую завязку, было найдено в его машине. А у Салтыкова виза сроком на три месяца. Будет отдыхать наш Салтычиха как белый человек на пляжах солнечной Эллады.
Колосов наблюдал за Свидерко: и чего тут радоваться-то так? Ведь из твоего же рассказа, коллега, и ежу ясно; что главного своего подозреваемого вы уже упустили. Но оптимист Свидерко этим досадным фактом вроде бы даже и не расстроен…
— Я с этим делом решил не торопиться особо, раз тут такой безнадежный расклад вроде бы сразу же нарисовался. — Свидерко утолил подбородок в кулаке, по-прежнему сверля коллегу загадочным взглядом. — Но.., тут кое-что мои планы изменило. В этом их болоте — а заметь: вроде бы оно сейчас совершенно легальное, — сам Салтычиха давно уже вроде бы завязал. В наркоте, рулетке и прочих безобразиях тоже не замечен. Такой бизнес по Москве раскрутил! Торгует всем, что Бог пошлет. На ВДНХ у него павильоны, в строительство бабки вколачивает, в бензин-керосин, ресторан через племянника держит, ну и много чего еще. Так вот, повторяю: в этом их болоте у нас кой-какие полезные человечки имеются, гонят информацию помаленьку, ну и…
— И, Коля? — в который уж раз подстегнул словоохотливого коллегу Колосов.
— Короче. Я сразу же все кнопки жать начал. Задачу поставил: узнать, что там стряслось. Почему завалили Пришельца? Кто это персонально сделал? В чем тот, наконец, перед Салтыковым провинился?
Колосов усмехнулся: Свидерко уж слишком многого хотел от своих информаторов.
— Поначалу все было глухо, как в танке. Ни ответа, ни привета, но потом… — Свидерко кашлянул. — Я сам, ей-богу, такого не ожидал. Ну, в общем.., пошла информация: дескать, раздрай в близких к Салтычихе кругах начался около месяца назад. Выяснилось: у него, помимо Пришельца, был еще один телохран-личник. Не менее молодой и приятный во всех отношениях паренек по кличке Пекин. И между Марсияновым и им якобы давно шла вражда, соперничество за благосклонность патрона. Раза два даже доходило до открытых столкновений на почве неумеренного потребления алкоголя. Не то чтобы они тамбесились-ревновали, но… — Тут Свидерко снова ухмыльнулся:
— Кстати, пока не забыл. Хочешь новый анекдот, Никита? Гражданская война. К крестьянину двое в хазу стучатся: «Открой, дед!» — «Кто такие?» — «Красные!» — «Ох, хлопцы, наконец-то! А то все холубые да холубые», — он хохотнул хрипло.
А Колосова снова прямо зависть взяла: этакий жизнерадостный коллега! И с чего его так сегодня на анекдоты тянет? Неужели с этих жалких ста пятидесятиграммов?