– Я решила переодеться по-дачному, – объявила она. – А то твоя дражайшая мать так на меня смотрит, когда я в мини, словно спроваживает меня на панель как шлюху.
Покинув кабинет полковника Гущина, Катя столкнулась в коридоре розыска с целой процессией – оперативники транспортного отдела, и вид у всех разочарованный и раздраженный.
– В общем, этого следовало ожидать. Все это ерунда, все эти ваши сеансы ясновидения.
– Парень старался, хотел нам помочь. Ну не вышло, это ж такое дело, никто сказать наверняка не может. Но проверить мы проверили.
– И ни черта там не оказалось. Только мотались в такую даль зря! Бензин жгли.
Катя поздоровалась. Сыщики вошли в приемную Гущина. А она направилась в транспортный отдел. Дверь одного из кабинетов открыта. Феликс Комаровский стоял у окна.
– Привет, – сказала Катя, – как дела?
– Здравствуйте, – печальное лицо его просветлело. – Вы? Что-то неважные дела, я, кажется, всех подвел.
– Да, что-то коллеги мои сердитые. А вы, Феликс, а ты… я смотрю, ты у нас тут прямо как помощник на общественных началах, дружинник. – Катя села напротив. – И о какой машине на этот раз речь шла?
– О «Бентли». Это который в Красногорске женщину с ребенком сбил и не остановился, он в розыск объявлен. Ваши мне позвонили вчера вечером и попросили подъ-ехать, посмотреть. И я… я честно попробовал, правда. И мне показалось, что я вижу… Но это не в Красногорске, это далеко. Ваши поехали проверять. А сегодня утром, когда я пришел сюда… В общем, оказывается, они мне поверили и работали там всю ночь, все проверяли, все места. И ничего. Машины там нет.
– Бывает, Феликс, – сказала Катя. – Ты за них не переживай, у них… у нас работа такая. Ищут, ищут, ищут, проверяют, и бах – облом. И все сначала надо начинать.
– Я всех подвел, – Феликс вздохнул. – У меня ничего не получилось.
– Зато у тебя со мной получилось, – Катя смотрела в окно. – Как ты тогда угадал возле универмага?
– Я не угадываю. Понимаете, я никогда ничего не угадываю. Я просто вижу или… не вижу. Или воображаю, что вижу, как в этот раз, и ошибаюсь. А с вами тогда я…
– Знаешь, я все вспомнила. Потом, когда вошла в здание. Мне было всего пять лет тогда, и я случайно, не нарочно… защелкнула шпингалет, когда нянька вышла на балкон повесить белье. Стоял такой мороз, и она так кричала там, за этой стеклянной дверью: «Открой», а я…
– Не нужно. Я знаю. – Феликс сел на подоконник, заслоняя яркое жгучее июльское солнце. – Вы вспомнили. Вспомнили и попросили у нее прощение. Да она давно простила вас. Она ведь жива. Только пальцы на левой ноге отморозила – мизинец и следующий, тот, что за ним, не знаю, как он называется.
Катя смотрела на него.
– Слушай, Феликс, а ты не мог бы и нам помочь?
– Вашу машину угнали?
– В тот день, то есть ночью, в универмаге убили женщину. Очень необычное убийство. И вообще там странные дела, в этом универмаге. Ничего толком до сих пор не ясно. Ты бы не мог и для нас… как это называется… посмотреть? Может, что подскажешь?
– У меня же в этот раз ничего не получилось. Я ошибся.
– Все ошибаются, подумаешь! – Катя уже так и горела любопытством. – Поможешь нам… мне?
– Хорошо, – Феликс спрыгнул с подоконника. Сейчас он особенно походил на мальчишку.
– Тогда пойдем в мой кабинет, это на четвертом этаже, а то тут наши тебе сейчас дадут жару. И еще… тебе надо что-то? Какая-то информация? Снимки?
– Если есть, дайте фотографии. А кого там убили?
– Покупательницу. Подожди, я сейчас. Только никуда не уходи. А если наши претензии начнут высказывать – посылай всех к черту.
Катя ринулась в отдел убийств. На ее счастье, лейтенант Должиков, как всегда, сидел на месте за своим ноутбуком.
– Привет, распечатай мне несколько снимков, те, что в папке Гущина по Замоскворецкому универмагу.
– Дело Москва ведет.
– Я знаю, что Москва, мне срочно снимки нужны с осмотром места происшествия. И фото потерпевшей, если есть. Пожалуйста.
Уже получив снимки, Катя на секунду замешкалась – а правильно ли она поступает? Мальчишка – посторонний, и показывать ему… по сути, это закрытая информация. Но он ведь угадал… то есть прав оказался по поводу ее личной проблемы, ее беды, ее страха детства… А вдруг и тут сработает?
Она забрала его из розыска, привела к себе в кабинет Пресс-центра.
– Садись, вот тебе фотографии… и что еще нужно? Кофе сварить?
– Нет, спасибо, жарко, – Феликс взял снимки. Разложил веером на столе перед собой.
Панорамное фото первого этажа универмага, отдел часов, второй этаж, отдел женской одежды, отдел постельного белья, кровать крупным планом, труп…
Но он взял фото потерпевшей Ксении Зайцевой, переснятое с ее паспорта.
– Эту женщину я знаю, – сказал он. – Я ее видел несколько раз. У следователя, помните? Это ее убили?
И тут Катя поняла, что прокололась по-крупному. Как она могла забыть, что он… он же племянник! Племянник той самой бешеной бабы Евы Комаровской, угрожавшей Зайцевой убийством, которая являлась потерпевшей от ее денежных махинаций. Черт, он же заинтересованное лицо… и допускать его к материалам расследования категорически запрещено!..
– Я знаю, что она тебе и твоей тете знакома. Она вас обманула с деньгами, с квартирой. Ее убили в Замоскворецком универмаге.
– Да, в универмаге… оцепление милиции, – Феликс накрыл снимок Зайцевой ладонью.
Какие худые и длинные у него пальцы… руки пианиста… или гипнотизера?
Он сидел и смотрел на снимки. Катя ждала. В кабинете Пресс-центра стояла непривычная тишина – Катя даже телефоны выключила.
Тишина…
Через десять минут Катя не выдержала.
– Ну? – спросила она шепотом. – Что ты видишь?
– Лестницу с деревянными перилами.
– И все?
– Пол… мраморный… и на нем опилки.
Опилки? Какие опилки? Там нет никаких опилок.
– И что?
– Все. Это все.
Катя ждала с такой надеждой! Черт, и правильно делают те, кто не верят во все это… во весь этот бред… Все равно ничего не получится, потому что все это неправда, одна лишь больная фантазия.
– Значит, все? – спросила она.
– Да, это все.
– Ну ладно, – она испытывала жестокое разочарование. – Ладно, Феликс, спасибо, что попытался мне…
– Подождите… я не знаю, что это за место… Деревья, лес…
– Лес?
– Деревья… кое-где желтая листва… глина осыпается… внизу… это овраг или карьер… там вода… черная вода и листья, желтые листья плавают, и там что-то… там кто-то есть внизу… Камень! Осторожно, камень в воздухе! Летит и падает… камень на дно, и еще один… глухой удар… и еще, и еще… обломок красного кирпича… и красное на листьях… кто-то поворачивается… уходит, бежит прочь от этой ямы… Я не вижу… деревья, туман…