Прошло полтора часа. На ветру. У стылой воды. У Мещерского зуб на зуб уже не попадал.
— Все, шабаш, пока достаточно! — наконец крикнул Малявин, грузно спрыгивая в яму. Под его ногами была хоть и запачканная глиной, но явственно различимая каменная кладка. Кирпичи были темно-бордового цвета, невелики по размеру, неровны. Они были совершенно не похожи на нынешние, современные.
Долорес Дмитриевна, поддерживаемая снизу Малявиным и рабочими, а сверху Валей и Изумрудовым, тоже спустилась вниз. Попросила немного чистой воды — смыть грязь и песок. Затем, низко наклоняясь, придирчиво и долго изучала омытый кирпич.
— Без сомнений — кладка восемнадцатого века, — сказала она, распрямляясь. — Возможно, даже первой четверти столетия. Кирпич явно голландский, привозной. Кладка лейденская.
— Пробьем небольшой шурфик, Роман Валерьянович? Рискнем? — спросил нетерпеливо Малявин.
Салтыков вместе с Анной подошел к раскопу.
— А вдруг там вода внизу? — сказал он. — Нет, сначала все надо так обследовать. Давайте металлоискатель.
— Я, я за ним сбегаю! — вызвался Валя Журавлев. Мещерский проводил его взглядом — парень помчался как лось по аллее к дому.
Наблюдали за этой сценой через монитор и Катя с Колосовым.
— За пищалкой своей электронной пацана снарядили, — прокомментировал Никита. — Ну сейчас посмотрим, что дальше будет.
Ждали и у ямы. Малявин отпустил рабочих обедать — обойдемся, мол, теперь своими силами, без посторонних. Сам, разгоряченный н потный, пил прямо из бутылки минеральную воду. Салтыков закурил сигарету. Долорес Дмитриевна бумажным платком вытирала испачканным глиной руки.
— Возвращается Журавленок с агрегатом, — Никита придвинулся к монитору. — Смотри, а это кто с ним? Ах ты… Ты смотри, и этот приперся, не выдержал!
Катя увидела на экране монитора едва поспевающего за Валей Журавлевым Михаила Платоновича Волкова.
— Ну вот, — Никита усмехнулся. — Местный доктор Фрейд тут как тут. Ты что-то там про особенности психики убийцы говорила, нет? Этот с психами всю жизнь дело имел, специализировался на разных там маниях-паранойях.
Они увидели, как к краю ямы подошел Салтыков, заглянул вниз, как в бездонную пропасть.
Мещерский как раз этого и не видел — он смотрел на Волкова. С этим человеком он сталкивался второй раз в жизни. Отчего-то неприятно было сознавать, что этот человек врач-психиатр, а Лесное, это вот Лесное с его прудами, рощами, аллеями, развалинами — бывшая лечебница для умалишенных.
— Мимо ехал, в магазин за продуктами, решил сном вас проведать, — Волков вытер вспотевший лоб. — Всем доброго здоровья, да… Иду, гляжу — Валентин бежит с этой штуковиной. Это ведь такой кладоискатель портативный, да? А что… что-то есть? Неужели вы что-то нашли?
— Сейчас узнаем, — Малявин нахмурился. Голос его звучал не слишком приветливо. Он властно забрал у Вали Журавлева металлоискатель. — Сейчас… Черт, а как он включается? Ты инструкцию не принес?
— Давайте, Денис Григорьевич, я включу, — Салтыков завладел металлоискателем. — Вот так. Работает, программа сейчас загрузится. Подержите меня, я спущусь вниз.
— Роман; подожди!
Это вырвалось у Леши Изумрудова. Мещерский вздрогнул: как тихо стало после этого негромкого, тревожного, предупреждающего окрика. Как они сразу все смолкли… Он скользил взглядом по их лицам — чудится, что ли в неверном свете ненастного осеннего дня или Салтыков действительно так побледнел? И Малявин как-то напрягся, замер. И Волков — какой у него взгляд, не глаза, а гвозди… Как он уставился на металлоискатель в руках Салтыкова! Может, сам хочет спуститься в яму? Или не хочет, не желает, предусмотрительно УСТУПАЕТ эту возможность другим?
— Роман, не надо, ты испачкаешься весь… Там грязно, — сказал Леша Изумрудов. — Давай лучше я.
Он рывком расстегнул «молнию» на своей щегольской красной куртке «Томми Хильфингер» — крак. Салтыков протянул ему металлоискатель:
— Вот эта черная кнопка справа.
— Я знаю, — Изумрудов снял куртку и отдал ее стоявшему рядом с ним Вале Журавлеву. Тот сунул куртку матери.
— Держись за мою руку, скользко, — он осторожно помог Изумрудову с громоздким металлоискателем спуститься вниз.
— Сам-то не полез, поняла? — в это самое мгновение шепнул в спецфургоне у монитора камеры слежения Никита Кате. — Вот оно, значит, как.
Они видели на экране: крохотные фигурки сгрудились у ямы.
На дне ее Леша Изумрудов начал медленно и плавно водить металлоискателем по очищенным от глины кирпичам. Почти сразу же послышался протяжный сигнал.
— Вода, — объявил Малявин хрипло. — Вода внизу, как вы и сказали, Роман Валерьяныч. Ну этого и следовало ожидать. Это наверняка колодец замурованный…
Он не договорил: вслед за сигналом протяжным раздался совсем другой сигнал — мелодичный, хрустальный перезвон. Изумрудов резко дернул металлоискателем вправо, влево — звон, звон малиновый…
Все замерли.
— Что там? Лешенька, что? — растерянно (Мещерскому показалось — испуганно) воскликнула Долорес Дмитриевна.
— Я не пойму что-то… — Изумрудов поднял голову.
— Что на дисплее? — тихо спросил Салтыков.
— Тут на дисплее… Аурум. Это… это золото, — голое Изумрудова от волнения срывался. — Золото!
Глава З2
ПОСЛЕДНЕЕ УСЛОВИЕ
После прилива всегда наступает отлив.
Два часа истекли — и ничего не изменилось у ямы на берегу пруда. У Кати от долгого сидения перед монитором разламывалась спина, болели глаза. На экране по прежнему мельтешили игрушечные фигурки: рабочие, рабочие. Бригадир что-то с жаром втолковывал Малявину и Салтыкову, тыча пальцем в сторону раскопа.
А еще спустя час по аллее прогромыхала канареечная аварийная цистерна. Рабочие облепили ее со всех сторон как муравьи, потащили, разматывая на ходу, толстый брезентовый шланг.
— Что они затевают? Зачем? — поминутно тормошила Катя Колосова.
— Помпу устанавливают. Снова воду откачивать.
Прошел еще час. И в дело властно вмешалась природа. Воду откачивали снизу, но она полилась сверху. Круговорот! Зарядил дождь. Сначала там, на берегу пруда никто не обращал на него внимания, но дождь расходился все сильнее и сильнее. С неба уже хлестало, вода пруду бурлила. Помпу пришлось вырубить.
— Ой, Никита, они сворачиваются — смотри! Волков, Журавлев, Изумрудов — они собираются уходить. Уже уходят, бегут — а чего бежать? — Катя делилась вслух впечатлениями от увиденного. — Они и так уже до нитки промокли — столько стояли, ждали. Салтыков Малявину что-то говорит, рукой машет. Жест такой окончательный — баста, и все. И Сережечка… ой, маленький, мокренький, как воробышек… Вот если он простудится, заболеет — ты будешь отвечать. Все, они действительно уходят. Что же, они все там хотят вот так бросить? Оставить?!