– Скажите, – вмешался в этот поток болтовни клиент, чувствуя, что Трауб намеренно уводит разговор в сторону от вопроса, который интересовал его в данный момент даже больше, чем приобретение домика в пригороде, – а зачем вы вынули из двери ключ?
– Я? – на лице Трауба появилось выражение комического изумления. – Ключ?
Продолжая попеременно задирать то левую, то правую бровь, он пошарил по карманам, извлек оттуда ключ и, моргая, уставился на него.
– Действительно... Мой бог, что со мной сегодня творится?! Простите, это я машинально...
"Либер готт! – мысленно воскликнул Шнайдер, осененный внезапной догадкой. – Да он же пьян!"
Трауб положил ключ на край стола и улыбнулся Шнайдеру.
– Ну что же, приступим?
– Может быть, мне лучше зайти в другой раз? – осторожно поинтересовался Пауль.
– Вы можете не поверить, – доверительно сообщил ему Трауб, – но на коттеджи в пригороде сейчас бешеный спрос, и он проявляет отчетливую тенденцию роста. Это просто какой-то бум! Поэтому, герр Шнайдер, не стоит откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. В следующий раз условия заключения сделки могут существенно измениться, причем не в вашу пользу. Как вы, должно быть, понимаете, я говорю о цене.
Намек на возможность повышения цены болезненно уколол Пауля, хотя тот и понимал, что это могло быть обыкновенным трюком прожженного дельца. Странные, однако, у этого баварца методы ведения бизнеса! Запереть клиента на ключ и пугать его повышением цен – это же какие-то гангстерские замашки!
Откуда-то, как показалось Шнайдеру изнутри обшитой деревянными панелями стены, донеслись глухие удары и едва слышное нечленораздельное мычание.
– Это тот самый сумасшедший, о котором я говорил, – заметил Трауб, придвигая к себе лежавшую на столе папку. – Уже явился, как видите. Не понимаю, куда смотрят его родственники. Ведь он может причинить себе вред!
Он раскрыл папку и зачем-то нацепил на нос темные солнцезащитные очки, хотя, по мнению Пауля, света в кабинете и так было недостаточно. Эти надетые в полумраке темные очки в сочетании с доносившимися из-за стены потусторонними звуками, которые стихли так же внезапно, как и начались, произвели на посетителя очень неприятное впечатление. Шнайдер серьезно задумался о том, нормален ли сам герр Трауб.
– Итак, – снова заговорил торговец недвижимостью, открывая папку, внутри которой поблескивали ярким глянцем рекламные фотографии утонувших в густой зелени белых домиков с разноцветными черепичными крышами, – вас, как я понимаю, интересует небольшой коттедж в пригороде. Давайте посмотрим, что у нас есть... Должен вам заметить, – перебив сам себя, доверительно сообщил он, – что стоимость даже самой скромной недвижимости в указанных вами районах значительно превосходит финансовые возможности конторского служащего с вашим размером жалованья. Вы уверены, что такая покупка вам по карману, герр Шнайдер?
– Я кредитоспособен, – сдержанно и сухо сообщил клиент.
– О да! Представленные вами документы не оставляют в этом сомнений. Некоторые сомнения вызывает лишь... э... не поймите меня превратно, прошу вас, но... Словом, мне решительно непонятно, откуда у вас столько денег!
Шнайдер выпрямился в кресле и надменно вздернул подбородок.
– Не уверен, что вы имеете право этим интересоваться, – еще суше заявил он.
– Мой бог, конечно же нет! – горячо воскликнул Трауб. – Просто мне, как заинтересованному лицу, хочется быть уверенным в полной законности предстоящей сделки. Ведь вопрос, который я вам задал, не имея на это никаких законных прав, может возникнуть у тех, кто такие права имеет!
– У налогового управления ко мне претензий нет, – сквозь зубы сообщил Шнайдер.
Этот разговор чем дальше, тем больше не нравился ему. Чертов баварец действительно не имел никакого права интересоваться его доходами. Да он и не должен был этого делать, если хотел совершить выгодную сделку! Какая ему разница, откуда у покупателя деньги; в конце концов, он-то ничем не рисковал, продавая ему в рассрочку не телевизор или холодильник, а дом в пригороде! Недвижимость дешеветь не собирается, тут баварец прав. Поэтому, если Пауль не сможет выплатить кредит и дом у него отберут, агент никоим образом не окажется в убытке – напротив, он получит изрядную прибыль, дважды продав один и тот же дом. Так какого дьявола?..
– Это мне известно, – кивнув, согласился Трауб. – Но, как выразился один древний философ, все течет, все изменяется... Да-да, герр Шнайдер! Сегодня у налоговой полиции к вам нет никаких вопросов, а завтра они могут появиться. И не только у налоговой полиции, но и у самой обыкновенной, и, быть может, даже у Интерпола... Вам это никогда не приходило в голову?
– Нет, не приходило. Зато прямо сейчас мне пришло в голову кое-что другое, – Пауль Шнайдер встал и гордо выпрямился. – Вы не догадываетесь что?
– Догадываюсь, – сказал Трауб и небрежным движением сунул в карман лежавший на столе ключ от входной двери. – Поверьте, герр Шнайдер, это неудачная мысль.
Пауль на мгновение оторопел от такой неприкрытой, ленивой и снисходительной наглости, но это длилось недолго: он родился и вырос в свободной, цивилизованной стране и в полной мере обладал чувством собственного достоинства.
– Немедленно выпустите меня отсюда! – металлическим голосом приказал он. – Это насилие! Я вызову полицию!
– Интересно было бы узнать, как вы намерены это сделать, – все так же снисходительно заявил герр Трауб, который, как уже начал подозревать Пауль, вовсе таковым не являлся. – Перестаньте орать, Шнайдер, и сядьте. Нам с вами предстоит долгий и содержательный разговор. Что же касается полиции, то я очень сомневаюсь, что вы согласитесь добровольно посвятить ее в некоторые подробности своей биографии.
– В моей биографии нет ничего, чего я мог бы стыдиться! – заявил австриец. – Откройте дверь, или я ее выломаю!
– Как? – поинтересовался сидевший за столом Эрнста Трауба человек. – Она открывается вовнутрь, а инструментов у вас нет...
– На шум сбежится половина здания, – запальчиво объявил Шнайдер, – и вам не поздоровится!
– Прежде всего не поздоровится вам, – заверил его собеседник. Он запустил руку куда-то под стол и, вынув оттуда, продемонстрировал огромный черный пистолет самого зловещего вида. – Сядьте, Шнайдер, сядьте!
Прозвучавший в его голосе резкий приказной тон включил внутри Пауля механизм послушания, о существовании которого тот даже не подозревал. Этот механизм, являвшийся продуктом многовековой истории в высшей степени дисциплинированной и некогда весьма воинственной австрийской нации, включился в самый неподходящий момент, и, вместо того чтобы броситься бежать и во все горло звать на помощь, Пауль Шнайдер послушно опустился в кресло для посетителей.
– Это другое дело, – благодушно произнес лже-Трауб, кладя свой жуткий пистолет поверх раскрытой папки, прямо на заманчивые картинки с видами аккуратных белых домиков. Затем он снял очки и, положив их рядом с пистолетом, внимательно уставился прямо в глаза Паулю прищуренными темными глазами. – Значит, вам нечего скрывать от полиции? Вы уверены?