Продолжая разглядывать кирпично-красные щеки Гамида и слушать монотонно журчащий голос хозяина, мистер Рэмси быстро прикинул в уме шансы и перспективы. В чем-то Гамид был прав: вряд ли шустрый француз представлял серьезную опасность для одноглазого. А вот его окружение этот липовый корреспондент уже успел изрядно потрепать. И можно было предположить, что он не остановится. Он двигался по цепочке, перебирая звено за звеном, и после встречи с ним эти звенья просто переставали существовать. Люди одноглазого умирали один за другим, но перед смертью каждый успевал дать французу информацию, необходимую для того, чтобы сделать очередной ход.
Начав свой путь в Австрии с законопослушного Пауля Шнайдера, не располагавшего, казалось бы, никакой информацией о своих анонимных работодателях, француз – француз ли? – каким-то чудом добрался до Лондона и был замечен в принадлежащем одноглазому спортивном клубе. Он переговорил с Рашидом, а что полезного мог знать этот толстый турок? Только адрес опустевшего поместья в трехстах с лишним милях от Лондона да имя человека, который его туда доставил, – его, мистера Рэмси, имя.
Англичанин припомнил некоторые подробности разговора, который состоялся тогда в поместье, и понял, кто станет следующим звеном в цепочке.
– Ахмед, – обратился одноглазый к секретарю, – поведай уважаемым господам об утреннем звонке из Донкастера. Послушайте, господа, это любопытно.
– Утром из охранного агентства в Донкастере поступило сообщение, что вчера вечером на территорию имения Оук-мэнор пытался проникнуть посторонний, – не вставая, лишь развернувшись вместе со стулом лицом к слушателям, заговорил секретарь Ахмед. – Он открыто приблизился к воротам на автомобиле и заговорил с охранником, настаивая на том, чтобы тот впустил его в дом. Этот человек представился Уэйном Гиллспи, функционером благотворительной организации "Лондонцы детям Ирака".
Мистер Рэмси затаил дыхание, уже начав догадываться, что последует дальше.
– Благотворительной организации с таким названием в Британии не существует, – продолжал секретарь. – В телефонной книге значатся двадцать два лондонца по фамилии Гиллспи, из них трое – Уэйны, но ни один из них, как нам удалось выяснить, не занимается благотворительностью.
Гамид крякнул. Его широкое лицо, уже успевшее приобрести нормальную окраску, выражало крайнюю степень озабоченности, и это тоже очень не понравилось мистеру Рэмси.
– Автомобиль, на котором приехал человек, назвавшийся Гиллспи, – продолжал секретарь, – принадлежит лондонскому прокатному бюро. Он был арендован вчера утром гражданином Австрии Райнхардом Денкером. После того как его не пустили в поместье, Денкер-Гиллспи уехал. Подозревая, что он вернется и предпримет тайную попытку проникновения в дом, охрана усилила бдительность, однако ничего подозрительного замечено не было. Денкер действительно уехал и больше не возвращался.
– Ему был нужен не дом, – произнес Гамид то, что было ясно и без него, – а те, кто в нем живет. Клянусь Аллахом, он просто сумасшедший! Интересно, что бы он стал делать, если бы мы оказались на месте и разрешили ему войти?
– Он не сумасшедший, – возразил хозяин, – он просто авантюрист – настоящий, каких сейчас почти не осталось. Клянусь бородой пророка, он мне даже нравится! Поверь, дорогой Гамид, что, войдя в дом, он наверняка нашел бы чем нас удивить. Не может быть, чтобы у такого человека не оказалось в запасе какого-нибудь сюрприза.
– Возможно, это был совсем не тот человек, о котором мы говорим, – упрямо возразил начальник охраны, явно не желавший признавать за противником способностей, превосходящих его собственные.
Одноглазый взглянул на секретаря, и тот, снова развернувшись на своем крутящемся стуле, что-то сделал с компьютером.
– Этот снимок, – сказал он, не оборачиваясь, – нам переслали из Донкастера по электронной почте. Он сделан следящей камерой, установленной на воротах поместья. Качество оставляет желать лучшего, однако...
Мистер Рэмси посмотрел на экран своего ноутбука. Теперь там было две фотографии: одна, сделанная людьми Гамида неподалеку от бара, где Рашид встречался с французом, и нечеткий черно-белый снимок, пришедший по электронной почте. Сомнений быть не могло: с обеих фотографий смотрело одно и то же лицо. Правда, на фотографии, сделанной в поместье, очки, украшавшие физиономию Сивера-Денкера-Гиллспи, были не темные, а прозрачные с легким металлическим отливом, изобретенные хитроумными японцами для защиты глаз водителей от ослепления фарами встречных автомобилей.
– Я отрежу этому проклятому турку его глупую голову вместе с чересчур длинным языком! – прорычал Гамид, стиснув кулаки.
– Нет, – возразил одноглазый, – ты этого не сделаешь. По крайней мере, пока. Посмотрим, что они предпримут. Не спускай с Рашида глаз. Он не слишком умен и находится в плену страстей, а значит, может принести своему сообщнику больше вреда, чем пользы. О, этот сообщник! Клянусь, в другое время и при иных обстоятельствах мне было бы приятно иметь дело с таким серьезным противником. Но сейчас, Гамид, я не могу отвлекаться на подобные мелочи. Поэтому, как только представится возможность, захвати этого человека живым, допроси и убей.
– Перед смертью он успеет тысячу раз пожалеть, что имел неосторожность родиться на свет, – мрачно пообещал тот.
– Не сомневаюсь, – сказал одноглазый. – Займись этим лично, никому не перепоручай. Вы можете быть свободны, господа. А ты, Гамид, останься.
Когда Рэмси и секретарь покинули кабинет, одноглазый некоторое время сидел молча, сложив руки, и, казалось, внимательно разглядывал их. Гамид тоже молчал, ожидая приказаний, и, пользуясь паузой, прикидывал, как заманить в ловушку шустрого француза. Мысли его вертелись исключительно вокруг этого предмета, поэтому то, что сказал хозяин, стало для Гамида полной неожиданностью.
– Что ты думаешь о нашем уважаемом мистере Рэмси, Гамид? – спросил одноглазый.
– Он чист, – растерявшись, ответил начальник охраны. – Разумеется, настолько, насколько это вообще возможно для неверного.
– То есть ты о нем вообще не думаешь, – констатировал одноглазый. – Напрасно, Гамид, напрасно. Оставь в покое его вероисповедание, в данный момент оно ни при чем. Ты отличный воин, Гамид, но, я вижу, так и не научился разбираться в людях. Согласен, мистер Рэмси чист перед нами в своих поступках. Но помыслы его никогда не были чисты. Ты не наблюдал за ним во время нашей беседы, а зря. Я сделал это за тебя, и знаешь, что я тебе скажу? Он хочет нас покинуть и уже обдумывает, как сделать это с максимальной выгодой для себя. Мистер Рэмси наделен душой крысы, и сейчас ему кажется, что настало время покинуть тонущий корабль. Он решил, что следующим, на кого выйдет этот француз, будет он. Кстати, я тоже так считаю. Поэтому, Гамид, внимательно наблюдая за казначеем, ты рано или поздно получишь отличную возможность прибрать к рукам нашего ловкого приятеля, который меняет имена как перчатки и умеет добиваться откровенности даже от самых неразговорчивых людей. К тому же, когда они наконец встретятся – а я думаю, что это случится в ближайшее время, – ты получишь отличный повод избавиться заодно и от крысы, замыслившей предательство.