Дойдя до очередного бокового ответвления тоннеля, он осветил фонариком схему. Если он не сбился со счета, то ему требовался второй поворот направо от этого места. Схема была хорошая, очень подробная, а главное, вполне достоверная, в чем Глеба клятвенно заверил некий чиновник из местного управления коммунального хозяйства. После встречи с Сиверовым этот тип стал богаче на двадцать пять тысяч фунтов своих английских стерлингов; правда, взятку ему пришлось всучить буквально под дулом пистолета, но это уже были детали. Глеб очень сомневался, что его собеседник побежит жаловаться в полицию или своему муниципальному начальству: ведь деньги он, как ни крути, взял, а вместе с ними получил некое обещание, прозвучавшее, кажется, весьма убедительно. Сиверов заверил его, что, если в дело вмешается полиция или план подземных коммуникаций окажется недостаточно подробным, чиновника разыщут даже на краю света и сбросят с этого края вниз головой к чертям собачьим, в тартарары.
Смешнее всего Глебу казалось то, что чинуша ему действительно поверил. Похоже, бедняга решил, что имеет дело с представителем секретной службы – если не родной, британской, то уж, как минимум, американской. Да и растерялся, наверное, болезный, увидев прямо у себя перед носом увесистый денежный кирпич, а в качестве альтернативы – штурмовой пистолет-пулемет с глушителем. Он-то небось думал, что такие вещи случаются только в американских фильмах да еще, может быть, в дикой криминальной России.
Сиверов покачал головой, вспомнив эту безобразную сцену. Уж он-то, в отличие от чиновника из муниципалитета, точно знал, что так дела не делаются даже в бандитской России. Будь у него время, он раздобыл бы схему как-нибудь иначе – не за такие деньги и не таким рискованным путем. Однако времени у него не осталось совсем – все пришло в движение, и нужно было не пропустить момент.
Шлепая резиновыми сапогами по грязной воде, Глеб невольно задумался о том, в который уже раз путешествует по подземным лабиринтам. Московские катакомбы он изучил как свои пять пальцев, но об этом лучше было не вспоминать. С сочинскими подземельями ему также довелось познакомиться, а теперь вот выпал случай обогатить свой опыт прогулкой под Лондоном. И что характерно, воняет везде одинаково, и крысы что здесь, что в Москве так же недовольно пищат, разбегаясь из-под ног.
Еще Глеб подумал, что, принимая во внимание содержимое чемодана мистера Рэмси, он мог бы не затруднять себя ползаньем по этому вонючему лабиринту. В Москве ему тоже удалось кое-что скопить, и этого за глаза хватит на симпатичный домик в любой части света. Французский журналист Алек Сивер был убит боевиками "Аль-Каиды" вместе с гражданином Австрии Райнхардом Денкером, и не сегодня завтра средства массовой информации раструбят эту новость по всему свету. Федор Филиппович верить в это, конечно, не захочет, но его агент не даст о себе знать ни через неделю, ни через месяц, ни через год. Останется только вывезти из России Ирину, а это уже дело техники. Потапчук, наверное, будет за ней присматривать – просто так, на всякий случай. И когда она начнет собирать чемоданы, генерал, надо полагать, все поймет. Ведь он столько раз хоронил агента по кличке Слепой, что уже перестал по-настоящему верить в то, что Глеб действительно может умереть. Но, поняв, в чем дело, Федор Филиппович не станет задерживать Ирину и использовать ее в качестве приманки. Сбежавший агент-ликвидатор – не такая редкая и важная птица, чтобы из-за него переворачивать вверх дном весь земной шар. Генералы бегали, и ничего, живы по сей день. Рыба ищет, где глубже, а человек, сами понимаете, где лучше.
Или, как сказал устами старого оборванца Луки великий пролетарский писатель Максим Горький, старичку, где тепло, там и родина...
Если положить деньги в банк, можно будет до конца дней своих жить на проценты, причем очень неплохо. Завести детей, купить собаку, своими руками посадить небольшой фруктовый садик и ухаживать за ним на досуге. И даже не стрелять на заднем дворе по пивным жестянкам. Ну их к черту, в самом-то деле! Хватит, настрелялся...
А предательство – это просто слово. Пустой звук.
Размышляя, Глеб не забывал считать повороты и, дойдя до нужного места, остановился. Здесь было посуше, под ногами лежала бугристая, спрессованная временем до каменной твердости грязь, лишь кое-где поблескивали лужицы стоячей воды. Сиверов сверился со схемой; если верить этим черным линиям и закорючкам, перед ним был именно тот тоннель, который вел в нужном направлении. Перед его устьем как предупреждение лежал наполовину обглоданный крысами труп бродячей кошки. Перешагнув через этот привет от безглазой старухи, Глеб двинулся по тоннелю. Теперь он светил не столько себе под ноги, сколько на стены и потолок, но пока безрезультатно. Глеб уже начал побаиваться, что ошибся в расчетах, но тут луч фонарика скользнул по перегородившей проход стальной решетке – прочной, массивной, покрытой свежей краской и без единого пятнышка ржавчины. В решетке имелась низенькая дверца, запертая висячим замком, который выглядел гораздо более крепким и несокрушимым, чем был на самом деле.
– Прелестно, – сказал Глеб вполголоса и опустил на лицо край трикотажной шапочки, превратив ее в маску наподобие тех, которыми пользуются грабители и спецназовцы.
Он посветил себе под ноги, прощупав лучом каждый сантиметр неровного земляного пола, но так и не заметил предательского блеска проволочной растяжки. Ее и не должно было здесь быть, как и противопехотных мин и прочих сюрпризов в этом же роде, поскольку в противном случае одноглазому наверняка пришлось бы слишком часто выносить из тоннеля трупы служащих коммунального хозяйства, а после объясняться с властями. Однако береженого, как известно, Бог бережет, и на этот раз Глеб решил не пренебрегать народной мудростью.
Убедившись, что подход к решетке безопасен, Глеб снова осветил фонарем стены и потолок тоннеля. Разумеется, она была здесь – миниатюрная, почти незаметная в переплетении труб и кабелей следящая камера, не мигая, смотрела прямо на решетку любопытным блестящим глазом объектива. Глеб подавил не к месту возникшее желание дружески помахать в объектив рукой и, делая вид, что не замечает камеры, вынул из-за пояса купленный все в том же магазине спортивных принадлежностей туристский топорик со стальным топорищем и рукояткой, оправленной в толстую рубчатую резину.
Висячему замку хватило одного хорошо нацеленного удара обухом, чтобы он бессильно повис на откинутой дужке. Глеб вынул его из проушины и небрежно швырнул через плечо в темноту тоннеля. Пинком распахнув решетку, он осмотрелся, выбирая местечко прямо под объективом камеры. Долго искать не пришлось; поудобнее перехватив топорик, Глеб примерился и ударил по самому толстому из тянувшихся под сводом кабелей. На третьем ударе из кабеля фейерверком брызнули искры, но Глеб рубил до тех пор, пока не перерубил его надвое.
Дело было сделано, притом именно так, как планировал Слепой. Теперь ему действительно следовало поторапливаться. Глеб отшвырнул топорик и бросился бежать так быстро, как только мог в здешних условиях.
Пробежав метров пятьдесят или около того, Глеб остановился, присел на корточки и оставил на полу коридора кое-что из того, что обнаружил в карманах убитого араба из молочного фургона. Устройство, которое он мастерил, не было рассчитано на долгую службу, так что проволока не понадобилась – Глеб обошелся куском прочной бечевки. Покончив с первой растяжкой, он вернулся на несколько метров назад и установил вторую. Больше гранат, к сожалению, не было, но он полагал, что хватит и этого.