— Какой пистолет?
Глеб Китаев молча выложил на стол перед Колосовым пистолет и пять маленьких, аккуратно запакованных пластиковых мешочков с белым порошком.
— Это было у него в карманах, — сказал он, — никаких документов мы не нашли. Хотя фамилию он эту же сказал — Майский.
— Помимо посещения казино, чем вы вообще занимаетесь? — полюбопытствовал Никита.
— Я поэт, — Майский посмотрел на пакетики, лежащие на столе, — поэт от бога.
— А, круто, — согласился Колосов, — ну, не прощаюсь, еще увидимся.
— Вот подонок! — Китаев, когда они вышли из комнаты охраны, брезгливо поморщился. — И не сожалеет даже. Как его мои ребята в зал пропустили? Вот всегда так — чуть отлучишься, жди какого-нибудь ЧП.
— А вас разве здесь не было... — Никита чуть не обмолвился «в момент убийства»?
Китаев опередил: быстро, четко отрапортовал, что его с утра на работе не было, он сопровождал Салютова в деловой поездке. Вернулись они с шефом только к восьми часам вечера. Не успел он, Китаев, провести для заступавшей на дежурство смены летучку, как тут — бац!
Колосов послушал, подумал и попросил пригласить гардеробщика. «Михеев, — подсказал его фамилию Китаев, — он у нас уже два года работает». Михеев ждал в вестибюле у фонтана. Худощавый сорокалетний мужчина с нездоровым желтоватым цветом лица. Форменная черная куртка с золотыми галунами сидела на нем ловко, точно военный френч. Он очень сильно волновался. Волновался так, что у него даже дрожали руки. Колосова это сначала удивило.
Михеев начал путано и торопливо рассказывать, что заступил на рабочее место, как обычно, за полчаса до открытия казино, то есть в двенадцать часов дня. До самого вечера в «Красном маке» были лишь единичные посетители, да и те приезжали не играть, а обедать в ресторане. К семи, правда, публика начала потихоньку прибывать, и тут...
Михеев жалобно посмотрел на Китаева. И тут...
— Вы Тетерина сегодня видели, разговаривали с ним? — Никита задал свой первый вопрос о потерпевшем.
— Конечно. Мы вместе днем на работу заступили. И потом я его еще в течение дня видел.
— Ничего необычного, странного не заметили?
— У Сан Саныча? Господи, нет. Что у Саныча необычного могло быть?
— Может, он говорил, что ждет кого-то?
— Да что вы! Он же на работе. Он из курительной комнаты два раза только и отлучался — вниз за газетами. Он кроссворды обожает... обожал очень. Ребята ему всегда откладывали. Потом он звонить домой ходил. У него жена больная, а сын пьяница. Всю семью замучил, жена его выгнала, он теперь у Тетерина живет и...
— С восьми до половины девятого в туалет кто-нибудь заходил? — резко спросил его Китаев. — Ты видел кого-нибудь?
— Я не видел, Глеб Арнольдович. Китаев тяжело смотрел на него.
— Я ж вам докладывал, камера здесь барахлила, а я... я вниз в диспетчерскую отлучался. Живот что-то скрутило, я за таблетками ходил. А меня там так прихватило, еле до туалета дополз.
— До туалета? — В душе Колосов просто был потрясен, до каких интимных сторон жизни гардеробщика им еще предстоит дойти. — Ну, и когда вы там находились, что-нибудь подозрительное видели, слышали?
— Я внизу был, на пульте охраны. Там служебный туалет. Но вы не подумайте, я Пескова за гардеробом присмотреть попросил.
Китаев смерил его испепеляющим взглядом и отвернулся к Колосову.
— Дисциплинка! Теперь швейцара позвать? Никита кивнул: валяй, веди своего швейцара. Ему по-прежнему остро хотелось заглянуть в игорный зал. Тут в вестибюль вернулся Биндюжный, а за ним двое милиционеров в форме и несколько гражданских: дежурная опергруппа и следователь прокуратуры — все облепленные снегом, как снеговики, и весьма недружелюбно настроенные — кому охота пахать в предпраздничный день?
Биндюжный отвел Никиту в сторону:
— Значит, вот какое тут дело. Я с привратником местным потолковал — некто Песков Михаил. А я его сестру родную, оказывается, знаю! Песков после увольнения из армии с семьей переехал сюда. Сначала у сестры ютился, а сейчас денег поднакопил — дом себе строит кирпичный. Неплохо, выходит, здесь платят. Он — человек военный, четкий, толковый. И вроде честный. По убийству, правда, ничего сказать не может. И выстрела не слышал. Но в вестибюль заходил — его гардеробщик Михеев попросил. Говорит, где-то после восьми это было или чуть позже. Потом клиент приехал, он его встречать вышел, с шофером поболтал. Сколько времени это у него заняло — не помнит. Потом снова в вестибюль зашел. И вот тут-то... Видел он кое-кого, кто в туалет заходил. Сына хозяина видел и главного ихнего управляющего, какого-то там босса. Я его спрашиваю — Салютова, что ли, самого, земляка моего? А он — нет, говорит, Жанну Марковну. Надо же, я ему говорю, бабу боссом назначили, ну вы тут и даете...
— А почему это Салютов земляк тебе? — спросил Колосов.
— Так он же с Одессы, и я с Одессы! Я ж здесь у вас после армии осел, сразу как женился. А там родина моя. И Салютов — земляк мне, и барбос его этот — Китаев тоже. Он же с проспекта Дидрихсона и там же у нас судоремонтный институт заканчивал.
— А говорил, Ваня, не твой участок, — укорил его Колосов.
— Так это ж «Красный мак» — на весь район одно такое заведение, да что на район — на область, на столицу. Первоклассное казино. Если бы ты знал, Никита, сколько сюда шишек разных порой съезжается, а денег сколько просаживают... А как же нам в отделе местный персонал и владельца не знать? Например, Китаев у нас в отделе частый гость. То разрешение какое, то лицензия на оружие, то то, то сё. А потом, они у нас даже в поисковых мероприятиях порой участвуют. Тут служба безопасности крепкая. Ну, когда взрывы-то были, когда гексоген в домах искали, они тоже, как и другие ЧОПы, подключались к мероприятиям. Китаев — человек умный и такое сотрудничество одобряет. Зачем ему с местными ссориться? А Салютов еще умнее, раз такое казино сумел отгрохать и до сих вор не разорился.
— Ну ладно, об этом потом, — прервал его Колосов; Иван Биндюжный слыл человеком словоохотливым, тем более сейчас, когда из головы его не совсем выветрился новогодний хмель, — ты насчет швейцара говорил... Ну-ка, веди его быстренько.
Но тут к Колосову подошел Китаев и сказал, что его просят подняться наверх к Салютову. Никита хотел ответить: не барин, мол, твой хозяин, сам пусть спустится, а я пока занят. Но затем подумал, что допросить швейцара Пескова наверху, в кабинете его босса, будет даже занятно. Мимоходом он еще раз заглянул в туалет. Следователь прокуратуры, ворча и чертыхаясь, осматривал в тесной кабинке труп Тетерина. Никита не стал мешать ему — как всегда, они с прокуратурой шли самостоятельными путями.
Китаев молча повел его на второй этаж. Снизу из залов доносились громкие возмущенные голоса. Китаев настороженно прислушался.