После составления детального протокола осмотра места происшествия участкового долго и мучительно рвало над унитазом в старушкиной уборной.
— И они будут это снимать? — брезгливо спросила Катя.
— Они же это едят, как ты верно подметила, — хмыкнул Горелов. — Ну и пусть. Пусть лопают, пока у них все это наружу не полезет. Как же, старушка-людоедка — находка для голубого экрана. Есть чем заполнить очередной выпуск новостей. Это лакомство для господ телевизионщиков. А для тебя.., для тебя найдется кое-что и посерьезнее.
— Что? — Катя насторожилась.
— Прохорова взяли.
— Правда?
— Правда. Вчера ночью из Минска привезли в наручниках.
Катя лихо присвистнула. Андрюшу Прохорова можно было смело считать одним из самых любопытных преступников девяностых годов. Двадцать лет, за плечами только десятилетка и.., тринадцать трупов. К тому же недюжинный криминальный «талант». Прохоров ухитрился сколотить банду, подчинив себе пятерых бывалых, сидевших, прожженных урок. Сорокалетние здоровые мужики беспрекословно подчинялись этому юнцу, потому что панически его боялись.
Отмороженный Андрюша — эта кличка прилипла к нему после первого же убийства водителя «Жигулей» на Горьковском шоссе. А потом были еще убийства. Отмороженные лютовали на дорогах Подмосковья. В отличие от других автомобильных банд они специализировались исключительно на легковом транспорте. Убивали шофера, отмывали салон от крови и гнали машину в Белоруссию, где сбывали за полцены. И так тринадцать раз.
Летом девяносто пятого областной угрозыск крепко сел банде на хвост. Одного за другим бандитов брали, однако Отмороженный Андрюша под шумок успел куда-то откочевать. И вот наконец взяли и его...
Катя вздохнула и подобно комете двинулась в розыск, к Колосову. Сердце ее так и прыгало в груди, предчувствуя настоящую сенсацию. Однако дверь кабинета начальника «убойного» отдела оказалась запертой.
— У начальства, — шепнул ей знакомый парень из этого отдела. — Ты, Кать, иди, сейчас не до тебя тут. Совещание небольшое намечается. — Внезапно он взял ее за руку, предлагая чуть посторониться. Катя сделала шаг назад, обернулась.
По коридору шла странная процессия. Впереди, пристегнутый наручниками к рослому, мрачного вида оперу, медленно шагал невысокий белобрысый парень, одетый в засаленный адидасовский костюм и кроссовки без шнурков. Второй опер шел позади, едва не наступая парню на пятки. Проходя мимо Кати, парень в «адидасе» зыркнул на нее. Глаза его были нежно-голубыми, внимательными и блестящими. Белобрысые бровки хмурились. На щеках, поросших золотистым пушком, багровели юношеские прыщи.
— Это кто? — шепнула Катя.
— А это сам Отмороженный Андрюша, — тоже шепотом ответил сыщик. — Его к шефу ведут. Там уже половина розыска. Ты иди, Кать, иди. Потом позвони мне или Никите, все подробности твои будут.
— Его правда в Минске задержали? — успела застолбить участок Катя.
— Правда. На квартире, в пригороде. Он в последнее время даже за едой перестал выходить. Осторожничал, — ответил опер.
Катя в задумчивости поднималась к себе на этаж. В пресс-центре зазвонили телефоны. Катю срочно требовал редактор журнала «Авторалли»:
— Материал нужен, Екатерина, что-нибудь суперкриминальное. Из жизни автомобилистов.
— Будет вам суперкриминальное, — пообещала Катя: Отмороженный Андрюша сулил принести неплохие дивиденды.
«Колосову сейчас делом Красильниковой заниматься явно недосуг, — уныло размышляла она, стуча на машинке. — Такие события повалили! Они Отмороженного теперь дня три долбить будут, а то и больше. Что ж, Андрюша стоит того, чтобы его раздолбили вдрызг. Но насчет Лавровского к Никите теперь тоже не подступишься. И что же тогда делать? Что делать-то?»
Опять зазвонил телефон. От злости Катя ляпнула ошибку.
— Катенька, ну ты что же? Забыла? — раздался обиженный голос Князя. — Ты еще на работе? А я тебя жду, жду.
— Ой, Сереж, извини, и вправду чуть не забыла. — Катя ахнула.
— Тебя на остановке встретить? Она вздохнула: Князь в своем дворянском репертуаре.
— Я не инвалид, и на дворе не час ночи, Сереженька. Я прекрасно доплетусь до твоей квартиры сама.
Она еще успела заглянуть в книжный магазин на Никитской, а затем автобус "К" благополучно довез ее до Яузской набережной. Там, в заново отремонтированном доходном доме, в двухкомнатной квартире, бывшей некогда коммунальной, обитал Сергей Мещерский. Квартирку эту он выменял с доплатой во время работы в фирме. Оборудовал и обставил по собственному вкусу.
Катя, отряхивая с шубы снег, звонила в его дверь уже в начале седьмого.
— Ну наконец-то! — Мещерский с ходу ткнулся щеголеватыми усиками в ее холодную розовую щеку. — Мы тебя заждались.
— Мы — это кто? — полюбопытствовала Катя, сбрасывая мокрую шубку на его руку.
— Мы — это мы. — С кухни в прихожую с достоинством выплыл Кравченко.
— Ты же приказал мне не брать с собой этого мужлана, — сухо молвила Катя.
Мещерский только развел руками.
— Променял тебя на пиво и креветки, — ухмыльнулся Вадька.
— Понимаешь, Катя, он ввалился всего час назад, — забормотал Князь. — Устал, мол, как собака, домой не доберусь, мотор заглох, позволь ночевать и...
— С креветками и пивом в обнимку? — уточнила Катя.
— Ну да, и я...
— Все ясно. — Она присела на кресло, стоящее в прихожей, и начала расшнуровывать башмаки. — И уже успели нализаться. Что за люди!
— Я привез пищу в этот забытый Богом дом! — прогудел Кравченко. — Я... Ага, у тебя в сумке тоже сверточки какие-то. Давай сюда. Что там есть вкусненького?
Через секунду он уныло созерцал книги, приобретенные Катей в магазине на Никитской.
— Стефан Малларме, «Александрийские элегии», «Метаморфозы». Тоже мне Овидий среди варваров, — хмыкнул он разочарованно. — Интересно посмотреть, как ты читаешь вот такие заумные книжечки у себя в ГУВД. Гораций среди скифов! Нет, ничего для нашего с тобой желудка. Князь, здесь нет, даже не мечтай. Тут только одни стихи. О пище насущной в этом доме забочусь только я! Мать честная! — Кравченко тревожно потянул носом. — У меня ножки в печке дочерна закоптились.
— Буша? — деловито осведомился Мещерский ему вдогонку. — Учти, я люблю слабо прожаренный гриль.
— Сам тогда следи, ишь, повара нашел! — гудел с кухни Кравченко. Потом загремели какие-то кастрюльки, что-то смачно шлепнулось на пол.
Катя, предоставив кухню этим двум клоунам, прошла в гостиную, огляделась. Ну как обычно — хаос на бивуаке великого путешественника! В гостиной было мало мебели, много видеоаппаратуры и географических карт. Последние лепились на стены вместо обоев: Африка, Азия, Латинская Америка, снова Африка. Огромная карта мира, скатанная в плотный рулон, валялась под телевизионной тумбочкой. В соседней комнате царил точно такой же бедлам: на полу и на софе — огромные рюкзаки, снаряжение, увесистые тюки с самонадувающимися палатками «рибок», здесь же, на столе, опутанном проводами, портативный «ноутбук», книги на стеллажах.