Сторож окинул взглядом кладбище.
— Смеяться ведь будете, — сказал он тоскливо. — Молодые ж, не верите ни во что ни хрена…
— Мне смеяться, отец, по должности не положено, — серьезно сказал Никита. — И все же, о ком это вы?
— О них, — сторож как-то странно — пугливо и вместе с тем фамильярно — кивнул в сторону могил, — о мертвяках.
— То есть как?
— А вот как! Я сам прежде такой же был Фома неверующий, пока сюда не определился. Я вот что вам скажу. — Он наклонился к Кате и приблизил к ней полубезумные (как ей показалось) глаза свои. — Бродят они по ночам тут — поживу себе ищут! Идешь ночью — шур, шур, шур что-то… То там, то тут… Думаешь, ветер в кустах, птица спросонок. А то не ветер — то земля-глина шуршит, осыпается. Лезут они из земли. На волю выпрастываются… Им солнце — луна, понял, парень? А ночь — день. Копают землю-то свою, грызут… Потому что голод лютый их терзает. Это пока они сами своих тут на клочки рвут, мясом нажираются. А не приведи бог, живого человека тут, на кладбище, ночью заметят — загрызут!
Катя даже отшатнулась — старик говорил это с таким ужасом и такой страстью, что… Она оглянулась на Никиту.
— Ну, отец, загнул ты куда-то в сказки Венского леса, — сказал тот невозмутимо.
— Загнул? Я вот Шурке Матвееву да Гаврилычу тоже так вот рассказывать стал (то, видимо, были могильщики). Они на смех меня подняли. Вот и повел я их тогда, показал… Подавились враз смехом-то.
— Что вы им показали? — как тихое эхо, прошептала Катя.
— Пойдемте, — он повел их мимо часовни, в противоположный конец кладбища, — сами сейчас увидите.
Катя оглядывалась по сторонам: да, это тут они в прошлый раз плутали. Вон и крест поваленный в траве, и ограда покосившаяся…
— Вот, гляди сюда, видишь? — Сторож указал Колосову на бугорки желтой глины, тут и там разбросанные по траве. — Это что тебе — но доказательство?
Колосов наклонился, потрогал траву, помял в руках глину — она была влажной.
— И вон там тоже, и там, — сторож тыкал пальцем в могилы. — Там вон дерн сорван, вона куда его потом положили… Разрывали их, а потом назад зарыли, обратно! Глина-то, земля, ты глянь, вся перелопачена. Свежая глина-то! И вон там дерн сорван. — Он поднял с земли пук засохшей травы. — Это что, а?! А вон там тоже все взрыли, тока там все уже просохло, давно, значит. Ну, что я говорил? На волю они выходят кажну ночь! Бродят тут, добычу себе ищут!
Давит земля-то, покоя не дает. А как луна за тучу — назад в землю возвращаются, зарывают яму-то свою назад…
Катя была уже не в силах слушать этот бред.
— Екатерина Сергеевна, там, я вижу, эксперт уже закончил, — сказал Колосов, искоса глянув на нее. — Попроси его, пожалуйста, сюда подойти.
Когда она привела эксперта, он и начальник отдела убийств о чем-то тихо посовещались, осматривая могилы. Потом эксперт отошел и скоро вернулся с двумя патрульными. В руках они несли лопаты. По указанию эксперта они принялись копать в том месте, где глина действительно на вид была иной, чем на большинстве захоронений.
— Никита Михайлович, взгляните-ка, — сказал эксперт спустя несколько минут.
И Катя там в траве, в земле и глине увидела что-то темное, осклизлое, гнилое, со странными продольными белесыми отметинами.
— Следы лопаты… Дерево еще не совсем сгнило, кто-то пытался пробить лезвием крышку, — эксперт рукой в перчатке вытащил несколько комьев земли.
— Изнутри или снаружи? — невозмутимо спросил Никита.
Эксперт как-то странно глянул на них.
— Снаружи. Захоронение, по всей видимости, пытались вскрыть, но затем по какой-то причине от первоначальных намерений отказались. И снова засыпали. Думаю, и здесь, и вот тут картина аналогичная. — Он указал и на другие ближние могилы. В том числе и на уже ранее виденную Катей, с поваленным крестом. — Сейчас проверим.
Патрульные вернулись к работе.
— Никита, — прошептала Катя — ей было отчаянно стыдно за свою позорную трусость, но это было сильнее ее. — Что он нам говорил, этот ненормальный? Почему — они и на волю? Никита, что все это значит, кто это все делает?
— Мертвецы… Ох, Катя, жмурики тут ни при чем. — Он усмехнулся невесело, глядя на работу эксперта. — А дедок этот.., ну, подлечиться, в общем, ему нужно, работенку эту бросить к чертям. Жмурики, вампиры, вурдалаки… Нет, Катя, тут у нас живой кто-то куролесит. Два случая, мы думали. А тут не два, тут уже с десяток случаев набирается. Эти могилы тоже вскрывали, понимаешь? Но затем бросали работу на полдороги и снова все закапывали.
— Зачем?!
— Спроси что полегче. Может, объект ему не нравился, может, спугнуло его что-то… Не знаю пока… Но одно знаю уже твердо: это не единичные тут шалости несовершеннолетних с сатанинским душком, не могильное мародерство. Это целая серия уже.
И такая, что мне совсем, совсем не нравится. И куролесить тут, на кладбище, не позавчера начали, а тянется все это… А какова давность самого раннего вскрытия? — громко спросил он эксперта.
— Эти — недели две, две с половиной назад, судя по состоянию грунта, а те вон, наверное, месячной давности, а то и больше, но это в полевых условиях трудно определить.
— Вот, слышала? С начала лета тут у нас кто-то среди могил под луной развлекается. И следы потом за собой заметает.
— Некрофил? — спросила Катя. — Настоящий?
— Извращенец. — Колосов брезгливо сплюнул под ноги. — И если он так часто сюда наведывается, в эту глухомань, и с каждым разом все больше наглеет, то… Думаю, он здешний, Катя. Тот, кому под транспорт подлаживаться не нужно. Ведь ночью сюда ничего от Стрельни не ходит. Либо машина у него, которую он оставляет где-то на подъезде к кладбищу.
— Чудовище. — Катя поежилась. — А как же вы его будете искать? Засаду тут на него сделаете ночью?
— Воронов, — вместо ответа Колосов позвал Андрея, который поодаль от них разговаривал с коллегами из местного розыска. — Ты приехал кого-то опрашивать — кого?
— Никита Михайлович, да с дочкой Сокольниковой хотел встретиться И потом типа одного проверить хотел — некий Луков, бывший сожитель покойной Сокольниковой.
— Потом мне сразу результаты доложишь, особенно по мужику этому — личные свои впечатления.
Я в отделе в Стрельне буду.
— Никита, я с Андреем поеду, — Катя махнула Воронову, чтобы тот ее дождался, — я тут больше просто не выдержу.
— В отделе увидимся. — Он посмотрел в ее такое разнесчастное, как Кате в тот миг казалось, лицо. — Эх, ты… Запомни ты раз и навсегда: мертвецов не бойся, они тихие, смирные. Бойся живых. Эти куда как страшнее.
Катя с досадой вспомнила и свое трусливое, непрофессиональное поведение на месте происшествия, и этот снисходительный поучающий тон Никиты, когда они долго плутали по улочкам и наконец отыскали на окраине поселка нужную улицу и дом, поднялись на второй этаж и позвонили в квартиру Сокольниковой.