Катя цеплялась за ящик для обуви. В глазах было темно. И все плыло, кружилось «Это спазм, — подумала она, ощущая запах дождя, мокрой кожи седел и сбруи. — Это же просто галлюци...»
Темнота. Стук капель падающей воды. Смрад сырости и гнили. Промозглый холод. Шорохи. Трепе г перепончатых крыльев летучих мышей, живущих без света. Нетопыри ненавидят солнце. Тысячи, миллионы нетопырей, покрывающие, словно живой ковер, известняковый свод подземелья.
Слабый мерцающий свет в темноте. Фосфоресцирующий, призрачный, манящий. Все ближе, ближе, ближе. Рассеивает, разрывает тьму, обращая ее в рваные клочья. В обрывки...
Эхо шагов в подземном тоннеле. И светящийся силуэт в конце темного хода. Силуэт, словно очерченный мертвенно-серебристым контуром Нечто приближается из мрака, вот оно оборачивается. Холодный свет струится от высокой женской фигуры. А вместо лица — круглая луноликая маска-блин, безглазая и безгубая, но живая. Дышащая тленом, сочащаяся душной, беспощадной, яростной злобой.
Катя сидела на ящике для обуви. В крохотной Вариной прихожей — одна нога в тапочке, другая в босоножке. По лбу текли капельки пота. А в комнате настойчиво звонил телефон.
— Это снова я! — выпалила Краснова. — Железнову нашли. Слышишь меня? Одну обнаружили.
— Она жива? Женя жива?!
— Она убита. Похоже, что кто-то пытался утащить ее в Большой провал! Наши уже все там. Ищут Гордееву. Она, похоже, тоже мертва.
И тут Катя увидела у себя под ногами что-то...
Оранжевый резиновый мячик с надписью «golfstyle». Он лежал на синем коврике у дивана. А потом прямо на глазах растаял, как вешний снег.
Колосов ночевал у Лизунова, тот сам приглашал еще накануне. Дом его находился в Прохоровке — старый, много раз перестраивавшийся, где, кроме холостого еще начальника криминальной милиции, жили его отец, мать, дед, бабка и старшая сестра с двумя детьми, сбежавшая от мужа-алкоголика.
Известие о новом ЧП застало Никиту в ИВС: он как раз дожидался следователя, чтобы присутствовать на очной ставке между Быковским и Баюновым.
И вот все разом полетело к чертям. У Лизунова в кабинете взорвались телефоны. В районе объявили план «Сирена», приехал Олег Островских с женой. Та была в черном вечернем платье и норковом палантине, и все это великолепие как-то несуразно смотрелось в прокуренной, забитой сотрудниками дежурной части.
Лариса Дмитриевна и сама это чувствовала. Сбивчиво и взволнованно начала объяснять, что банкет по случаю открытия в «Сосновом бору» нового ресторанного зала для гурманов затянулся до утра, она как топ-менеджер комплекса не могла там не присутствовать, а около двух часов назад ей и мужу, который по причине плохого самочувствия на банкет не приезжал и находился дома, позвонил из лагеря спелеологов Павел Шведов и сказал, что у них плохие новости: исчезли двое членов поисковой группы, и он с другой группой отправляется за ними. «Мы с женой прождали все это время, но больше он не звонил, — перебил ее Олег Островских. — И решили ехать в милицию».
Он все порывался отправиться вместе с ними в лагерь, но Лизунов вежливо и твердо попросил его пока обождать в отделе.
А в лагере спелеологов царили тревога, страх и уныние. Проводник Швед с поисковой группой все еще не вернулись, и связи с ними не было. И прежде чем тоже очертя голову бросаться в поисковые мероприятия, Никита решил все же постараться узнать, что же произошло в лагере ночью. Еще в отделе, услышав об исчезновении женщин, он ринулся в семнадцатый кабинет, но следователь Краснова сообщила ему, что Кати — Екатерины Сергеевны, которая нужна ему была сейчас как воздух, чтобы помочь сориентироваться среди этих спелеологинь, па работе не будет: «Она приболела, у нее температура».
Это был досадный облом, приходилось приноравливаться к ситуации. А общаться с женщинами (причем такими, которые отчего-то вбили себе в голову, что они — профессионалки экстремального вида спорта) Колосову очень не хотелось.
— Ну, кто здесь сейчас у вас за старшую? — спросил он хмуро, когда они с Лизуновым, вымокнув под дождем до нитки, добрались до брезентового навеса над походной кухней, где сгрудились почти все спасательницы.
— Наверное, я, — неуверенно предположила одна из них.
— Тогда пошли, поговорим. — Никита кивком пригласил ее в палатку Гордеевой, где всего несколько часов назад они с Катей пережидали такой же дождь. В палатке все тоже вроде было по-прежнему — полнейший хаос.
— Тебя как зовут? — спросил Никита.
— Майя. Майя Арчиева.
— Маечка, так что здесь было после того, как мы уехали? Что, все с ума, что ли, посходили7
— Ой, не знаю. Они начали ссориться — Алина и Женя А потом и Пашка завелся тоже и...
— А о чем шла речь? Только не говори, что не слышала ничего. Тут у вас палатки как кленовые листья.
Майя медлила с ответом. Было видно, как она тщательно подбирает слова, раздумывая о том, что можно и что нельзя выкладывать человеку из милиции.
— Ну, у них сложились такие отношения, особые.
— Швед с Железновой были любовниками, так?
— Откуда вы знаете? Да, они были раньше знакомы. Но он тут ко многим клинья подбивает. Он жуткий бабник. А когда напьется, то вообще ничего не соображает. А Женя... Вы не подумайте, она натуралка полная, хоть и с Алиной они вот уже полтора года живут... — Майя зыркнула на Колосова, словно давая понять: я и гак сказала достаточно, не цепляйся. Он не цеплялся, и она продолжила, — Как и что там у них точно, они особо не афишируют, но квартиру в Питере снимают вместе — однокомнатную на Елагином острове. Женька у нас в институте в аспирантуре учится, а Гордеева ее научный руководитель. Колосов хмыкнул.
— Ну, вчера, когда вы от нас уехали, они принялись отношения выяснять. И Женька стала вещи собирать, хотела в палатку Шведа уйти. Совсем.
— Развод, значит, по полной форме. Горшок об горшок?
— Им давно уже пора было расстаться. — Майя пожала плечами. — Мы все так считали. Но они твердили: есть люди, созданные друг для друга. И неважно, кто это — мужчины или женщины. Но с того самого дня, как вы нашли тайник в пещере, между ними пробежала кошка. Женька сама не своя была, у нее был душевный надрыв, она переживала, что сбрендила и бросила Шведа одного под землей А Гордеева вообще была против, чтобы они вдвоем на маршрут шли. И потом она при мне Женьке так, с усмешечкой, бросила: ну и чего ты, мол, этим добилась? И он, мол, в тебе полностью разочаровался из-за твоего предательства, и я. Ну, Женька и психовала Она ведь действительно струсила там Ей ведь почудилось, что за ней под землей кто-то гнался. Она клялась, что видела кого-то!
— Не говорила, на что это было похоже? Майя покачала головой, потом, слегка поколебавшись, добавила:
— Она прямо не говорила. Но мы и так догадывались, о чем она думает. Ей стало казаться, что там под землей была Луноликая. Оттого она так и психовала и пугалась.