Катя оторвалась от документа.
— Лизунов хорошо помнит, хоть и было это два с половиной года назад, — сказал Никита, поймав ее умоляющий взгляд. — Леднев тогда обратился к ним с заявлением об утере оружия, точнее, о его краже. Проводилось расследование, ЧОП выплатил крупный штраф. Островских сам приезжал хлопотать о своем начальнике охраны, и дело тогда замяли. Леднев объяснял, что пистолет пропал у него из машины Якобы был украден.
В кабинет заглянул Лизунов — в форме, в сопровождении двух оперативников. Они явно куда-то торопились.
— Пусть это пока у вас в сейфе, Варя, будет, — сказал Колосов Красновой, указывая на заключение. — Потом я заберу.
— А вы куда? — встревожилась Катя.
— В «Сосновый бор», — ответил Лизунов. Когда они уже вышли, Катя услышала, как он в коридоре сказал Никите:
— Если это то, что ты думаешь, то это уж что-то совсем запредельное. Какой-то «Твин Пикс».
Краснова перечитывала выводы экспертов. Спросила:
— Почему он сказал «Твин Пикс»? Что это значит?
— Значит, что там отец убил родную дочь, — ответила Катя.
Варвара встала, пошарила у своего напарника в верхнем ящике стола и достала пачку сигарет. Курила она лишь в исключительных случаях. На сейфе оглушительно тикали часы — прежде их Катя даже не замечала.
Зазвонил телефон. Длинные гудки.
«Междугородка, — подумала она. — Вадька. Опять. А я сейчас просто не смогу с ним разговаривать».
* * *
Телефон все звонил. Варвара сняла трубку. И тотчас передала:
— Катя, тебя.
— Катя, здравствуйте, это Алина Гордеева. Я из лагеря. Мне надо кое-что вам сообщить.
— Я внимательно слушаю, Алина. — Катя кивнула, и Варвара подняла трубку параллельного телефона на столе коллеги.
— Я ему сначала хотела позвонить (Катя догадалась, что Гордеева имеет в виду Лизунова), но я... не могу. Это о том, о чем мы говорили. Но сначала скажите: есть какие-то новости?
Катя секунду колебалась, потом ответила:
— Есть. Экспертиза установила кое-что важное.
— Послушайте меня... Я все вспомнила. Всю ночь сегодня глаз не сомкнула и вспомнила наконец. Насчет этого проклятого ароматизатора, вербены. Вы спрашивали, кто и когда мог его взять. Я перебрала всех. И точно вспомнила, когда открывала ящик: да, ночью, когда он... Аркадий был со мной... и еще раньше, ночью, когда пропала Женя. Она тогда оставила мне «эвкалипт» в качестве знака, что спускается одна вниз. Ящик она не убрала под мешок. Он стоял у моего изголовья, и я открыла его, чтобы проверить, что еще она взяла, нет ли каких-то других маяков. Хорошо помню: там внутри было всего два пустых гнезда, две ячейки: один пузырек Женя забрала с собой и один оставила мне. А я его потом вернула на место. Но когда... когда я позже брала оттуда «иланг», там снова было две пустые ячейки, а не одна! Вербены там уже не было. И я начала вспоминать и вспомнила! Когда после смерти Жени мы готовились в лагере к спуску в каменоломни, когда приехали все ваши и приехал Островских, когда мы ждали, пока подсохнет почва, примчалась Лариса, его жена. Она сильно волновалась, потому что Островских собирался идти с нами вниз. С ней прямо истерика была. И я увела ее к себе в палатку и там, чтобы хоть немного взбодрить, достала эти ароматизаторы. Потом она уехала, а мы начали готовиться к спуску и...
Катя смотрела на Варвару. Та оторвалась от трубки, быстро что-то написала на бумаге и подвинула Кате: «О пистолете она ничего не может знать. Скорей вызывай ее сюда!»
— Алина, вы можете ко мне приехать в отдел прямо сейчас? — спросила Катя. — Это очень важно.
— Хорошо, я приеду.
— Тихо, без суеты, без эмоций. — Варвара села на краешек стола. — Без паники. Пока все это мало что значит. Только слова, но...
Катя сжала виски. Голова гудела, как телеграфный столб. Эта баллистическая экспертиза, этот колодец в подземелье, это всплывшее со дна мертвое тело... Другие мертвые тела, которые поднимали из Съян, доставали из оврага под мостом, из иномарки... Этот «БМВ» на обочине дороги у лагеря. «Он мог за кем-то следить» — это слова Никиты о Новосельском. И... две женщины там, под дубом, идущие к машине. Гордеева и...
И внезапно все, что она увидела и узнала в Спас-Испольске в последние дни и часы, вся эта обильная, запутанная и загадочная информация словно сложилась как веер, как колода карт, сконцентрировавшись в двух коротких словах. И они были... они были каким-то образом связаны с...
Катя взяла ручку и на записке Красновой написала эти два словно оглушивших ее сейчас слова: «пистолет», «шантаж». Показала Варваре. И та написала слово «вербена». И поставила жирную точку. Ручка едва не разорвала бумагу.
* * *
Алина Гордеева сидела напротив них. Перед ней на столе лежал ее мотоциклетный шлем и мобильный телефон, с которого она и звонила им час назад.
— Вы все хорошо поняли, Алина? — спросила Катя.
— Да, — Гордеева смотрела на телефон. — Значит, вы думаете...
— Все сейчас решит ваш звонок, — сказала Краснова. От волнения у нее даже голос сел. — Здесь уже столько было разных подозрений, версий. Мы должны проверить.
— Я понимаю, — Гордеева посмотрела на них — Я сделаю все так, как мы договорились Постараюсь.
— Может, лучше с этого телефона звонить? — предложила Катя, кивнув на параллельные, кабинетные.
— У нее на сотовом определитель номера, — ответила Гордеева. И взяла свой телефон Медленно набрала цифры.
ПАУЗА.
В кабинете было так тихо, казалось, муха пролетит.
— Алло, — донесся женский голос.
— Лариса Дмитриевна, это я, Алина.
— Да, да, здравствуйте, мы всё, всё уже знаем Какой ужас! Милиция только что у меня была в «Бору» Поехали к нам домой: Олег там, ему все еще нездоровится. Они уехали без меня, сказали, что сами скажут ему... Это такое горе, такое горе для нас! Я с ума схожу, как муж все это перенесет!
— Лариса Дмитриевна. — холодно перебила Гордеева. — Мне надо кое-что вам сказать. Думаю, это будет вам интересно. Лизунов мне сегодня утром кое-что сообщил.
— Да, я слышала, вы с этим милиционером вроде бы стали большими друзьями, Алина...
— Он сказал: ими уже точно установлено, что это за пистолет, из которого убили вашу падчерицу, Коровину и Славина. Они именно об этом будут говорить с Островских.
ПАУЗА.
Они напряженно ждали, что ответит она...
— Я вас не понимаю. Что... что вы хотите этим сказать, Алина? — тихо спросила Лариса Дмитриевна.
— А вы догадайтесь. Но я не за этим вам звоню. Это так, информация к размышлению. Не слишком долгому размышлению. Моя же работа закончена, и мне... мне нужны деньги.