И где, черт возьми, шляется этот недоумок с перебитым носом?!
Где-то недалеко хлопнула дверь, и послышались быстрые, уверенные шаги. Виктор Назаров подвигал затекшими во время ночного бдения мускулами лица, разминая их, затем изобразил перед зеркалом открытую, радостную улыбку и, на ходу ловко завязывая галстук, пошел встречать Ирину.
Как и следовало ожидать, Виктор уже встал, а может быть, и вовсе не ложился. Судя по слегка осунувшемуся лицу и наметившимся под глазами мешкам, верно было второе; откровенно говоря, Ирина была бы очень удивлена, обнаружив, что он провел эту ночь в постели, мирно похрапывая и причмокивая во сне губами.
Впрочем, улыбка, которой он встретил Ирину, была, как всегда, теплой, открытой и радостной.
– Вот так сюрприз! – воскликнул он. – Птичка утром прилетела и давай в окно стучать: как тебе не надоело, как не стыдно столько спать?
Он заключил Ирину в объятия, и она, стиснув зубы, стерпела: тратить время и силы на ерунду ей сейчас не хотелось, проще было потерпеть, тем более что объятия оказались недолгими и чисто формальными. На шее у Виктора уже болтался незавязанный галстук, свежая рубашка сияла непорочной белизной, как снега высокогорного Тибета, о стрелки на брюках, казалось, можно было порезаться – словом, перед Ириной был деловой человек, спешащий на службу.
– Кофе хочешь? – спросил он. – У меня есть еще полчаса или около того, а тебе чашечка кофе явно не повредит. Ты ведь, я вижу, еще не ложилась?
– Так же, как и ты, – сказала Ирина и, заставив себя улыбнуться, опустилась в свое любимое кресло. При этом ей вдруг подумалось, что она сидит здесь в последний раз.
– Ну-ну, – с непонятной интонацией сказал Виктор. – Так сказать, чтоб принесли кофе?
– Не надо, – отказалась Ирина. – Кофе я сегодня выпила более чем достаточно, пора и честь знать. Давай лучше поболтаем.
Она поставила на кофейный столик сумочку, открыла ее и достала пачку сигарет. Виктор дал ей огня, придвинул пепельницу и сел напротив. Ирина хорошо владела собой, но Виктор Назаров знал ее как облупленную и видел, что ей не по себе. И дело тут было не только в проведенной без сна ночи: с ней явно что-то стряслось.
Он вдруг почувствовал прилив знакомого раздражения. "Воля, самообладание, умение сохранять хорошую мину при плохой игре, железный характер – и это женщина? – думал он. – В постели, когда отпускает тормоза, она, бесспорно, хороша, но за пределами спальни все вышеперечисленное и еще многое другое делает ее не женщиной, а каким-то генералом в юбке. Ей-богу, снюхавшись с Потапчуком и этим очкариком, любителем пострелять бешеных псов, она нашла свое истинное место в жизни! Пусть так и будет. Эта игра тянется слишком долго и зашла чересчур далеко, чтобы имело смысл продолжать в нее играть. К тому же спать с женщиной, отца которой убили по твоему приказу, это, конечно, довольно необычно, но так недолго и в извращенцы угодить. Потом ни с одной бабой в постель не ляжешь, пока не пришьешь кого-нибудь из ее родных. Да и пользы от нее уже никакой, так что данный роман себя, можно сказать, исчерпал".
– Ну, давай поболтаем, – согласился он, тоже закуривая. Как всегда, когда решение было принято, ему стало легко и спокойно. Теперь, раз и навсегда решив, что сидящая перед ним женщина не представляет для него никакого интереса, Виктор Викторович мог, не напрягаясь, изобразить все что угодно: дружелюбное внимание, заботу, тревогу, любовь и даже страсть, причем изобразить на высочайшем уровне и без репетиции. – Расскажи, кто тебе всю ночь спать не давал. Где была, что видела?
– Видела, как убили человека, – без предисловий сказала Ирина. – То есть не человека, а подонка, выродка...
– Господи! – ахнул Виктор. – Ну, Потапчук! Нет, я этого так не оставлю! Хорош подарочек на день рожденья! Он совсем из ума выжил, честное слово!
Ирина отреагировала на этот взрыв эмоций лишь легкой нетерпеливой гримасой.
– Этот человек показался мне знакомым, – продолжала она так, словно ее не перебивали. – Помнишь, у тебя был охранник... Николай, кажется?
– Да разве их всех упомнишь? – Назаров пожал плечами. – Слушай, а я и не знал, что ты обращаешь внимание на моих охранников...
– Да, Николай, – сказала Ирина и точным движением сбила пепел со своей сигареты в золоченую пепельницу. – Хотя мне показалось, что он охотнее откликался на кличку Бура.
– А, этот! – воскликнул Виктор. – Как же, помню, был такой. С перебитым носом, да?
– Угу, – делая глубокую затяжку, кивнула Ирина. – Что-то я его давно у тебя не видела...
– Так я же его уволил! – объяснил Виктор. – Выгнал взашей полгода назад! Напился, устроил тут дебош... Ты тогда в Питере была, так что это радостное событие, слава богу, прошло мимо твоего внимания. Вот уж, действительно, подонок! Никакой благодарности. У него же условный срок был, и как раз за драку. Я его, можно сказать, пригрел, дал шанс человеком стать, а он опять за свое! Так, говоришь, этот тип, которого сегодня убили на твоих глазах, был на него похож?
– Не похож, – сказал Ирина. – Это точно был он.
– Допрыгался, значит, – мрачно констатировал Виктор. – Что ж, как говорится, от судьбы не уйдешь. Кому суждено быть повешенным, тот не утонет... И как же это его угораздило?
– Неважно, как, – сказала Ирина. – Важно, где. Ты, случайно, не догадываешься?
– Ума не приложу, – демонстрируя завидное самообладание, сказал Виктор, который, разумеется, все понял.
– Возле дома Митрофановой, – ровным голосом проинформировала Ирина. – Когда он пытался перерезать ей горло.
– Какой кошмар, – произнес Виктор, но прозвучало это вяло, просто вырвалось по инерции. Видимо, он никак не мог поверить, что его, великого игрока, заманили в примитивную ловушку, как глупого бродячего пса... Бешеного пса. – Ну, и что ты хочешь мне по этому поводу сказать?
Если бы он с ревом набросился на Ирину, она была бы потрясена таким поступком меньше, чем этим будничным, равнодушно-вежливым вопросом. Похоже, Виктор скучал в ожидании неизбежной сцены со слезами и риторическими вопросами. "Я тебе устрою сцену", – с холодной яростью подумала она и посмотрела на свою сумочку.
– Я надеялась, что говорить будешь ты, – сказала Ирина. – Все, что могу сказать я, тебе известно. Я слушаю тебя, говори.
– Ума не приложу, – повторил Виктор, – что тебе сказать. Зачем ты вообще сюда пришла? На что ты рассчитываешь, глупая, что хочешь услышать?
– Например, ответ на простой вопрос: зачем ты это сделал?
– Что именно?
– Действительно, что? – Ирина издала короткий, сухой смешок, похожий на стон боли. – Украл картину, которая тебе не нужна, и разрезал на куски, чтобы выручить за нее побольше денег, в которых ты давно не нуждаешься. Убил моего отца. Приказал убить всех остальных. Использовал меня в качестве аппарата прослушивания, который, в отличие от других подобных приборов, можно под настроение затащить в постель и трахнуть. Скажи, зачем тебе все это понадобилось? Ведь у тебя было все!