У фаэри своя магия, прямая работа с хаосом и мироустройством, и ею не может пользоваться никто, кроме самих фаэри или тех, в чьих жилах течет хотя бы капля их крови. Подобные люди могут соперничать с эльфами в долголетии, а в остальных своих качествах... Хотя я вновь отвлекся. Фаэри – это совершенно дикая сила. Они не подчиняются никому, обычно им наплевать на все войны, лишь бы светило солнце да птицы пели. В большинстве случаев до маленького народца никому нет дела.
Кроме некоторых богов, которые почему-то уж слишком активно стремятся выжить их со своей территории. Естественно, сами боги не сражаются с малым народцем – это было бы битвой кита и слона. Богам хватает послушников, готовых таскать всевозможные каштаны из огня ради своего кумира или же ради власти, которую дает высокое положение в жреческом культе. Грустно признавать, но даже в мое время жреческие культы были организациями, задачей которых было накопление власти, той или иной, ради своих верховных иерархов. Это факт. Но если бы все было настолько плохо и настолько просто, то никакой культ не смог бы продержаться долго, вот только...
Вот только существует такая вещь, как Истинная Вера, и благодаря ей – святые и подвижники. Называйте как хотите. Это люди, которые силой веры могут разжигать огонь в душах людей, способные сдвигать горы и разнимать армии. Конечно, Истинная Вера крайне редка – ею обладают один-два человека на десятки тысяч. И те смогут разве что разнять толпу да отогнать от себя не слишком сильного проклятого. Тех же, чья вера острее меча, никогда не бывает много. Обычно – не больше одного на миллиард. Большинство из них часто даже и не осознают своих возможностей... И слава их богам! Ненавижу религиозные войны.
Верить можно в какого-нибудь бога, верить можно в себя, верить можно во что угодно. Верить нужно. Даже слабая вера дает ощутимое преимущество. Потому что победа не очень любит приходить нежданной.
Примерно такие мысли и возникли у меня, когда я вошел в ту каюту атакованного нами чаролета. Лицом к двери сидел человек, тихо тренькающий по струнам какой-то странной лютни. Черные волосы были зализаны в какую-то нелепую прическу, а белый костюм украшала золотая вышивка, столь обильная, что было совершенно неясно, как он еще как-то гнется.
Мелодия почти завораживала... Почти. Откуда-то пришло знание, что на нас подобные шутки плохо действуют. И я уверен, что он это знал. Святой неизвестной мне веры, прилетевший на одном корабле с существами, которые могут рассыпаться от слова его в пыль. В пепел по ветру. Человек с кровью фаэри в жилах. Он сидел и ждал меня... Не безвольный, нет. Но беззащитный. И защищаться он не собирался. Я закрыл за собой дверь, и лишь тогда он обратился ко мне:
– Подожди... прошу. Ты долго будешь гадать, кто я и откуда, а если выживешь, то, может, и успеешь узнать. Запомни: вера – это самое малое из того, что у нас есть, но, веря тем, кто этого достоин, ты лишь приумножаешь ее. Не бойся ворон и не бойся зайцев. Найди утраченную память – потому что плата не была принята. Ты понял? Нет? Тогда просто... запомни! – Человек дружелюбно улыбнулся, нервно облизнув сухие губы.– А теперь, Джерайн Тень и Тень Джерайна, в обмен на свою душу я прошу легкой смерти.– Он распахнул костюм, обнажая свой живот, «украшенный» черно-алой пульсирующей опухолью.– Да, самоубийство – грех. Да, я мог себя вылечить. Да, действуй. И ни о чем не спрашивай – знать правду тебе еще рано.
Легким движением клинка я снес ему голову. На пол каюты пролилась струя рубиново-изумрудной крови, а в рукояти моего клинка загорелся третий кристалл, в компанию к двум предыдущим. Сине-голубой – с душой девочки-Танцующей. Ярко-алый – архимаг огня. Изумрудно-зеленый – святой... Потомок фаэри. Я не понял ни слова из того, что он сказал, хоть и запомнил все, от первого и до последнего звука... На что он и рассчитывал.
Замечательнейшая личность... Была. Несколькими словами заставить меня почувствовать себя пешкой не так уж и легко. Но при этом он зародил во мне тень какой-то странной надежды. Умудрившись сделать так, чтобы я впервые за все последнее время пожалел о том, что у меня, д’эссайна, так и не хватило времени с ним поговорить… По-человечески?! Стоп. Его душа – моя! Так что источник подробной информации об окружающем мире появится, да. Наконец-то.
Остается только прогуляться до рубки управления и сделать что-нибудь с полетным расписанием. Думаю, что с момента смерти святого чаролеты и так должны как-то разойтись, но предосторожность не помешает. Пройдя по коридору к рубке, я обратил внимание на валявшийся на полу серебряный изогнутый полумесяц рядом с обрезком волос. По инерции подобрал его – благо, что он мне напомнил о Лесс. Надеюсь, она после такого все-таки в порядке. Очень надеюсь.
Будто бы откликнувшись на мои мысли, дверь рубки с треском распахнулась и навстречу мне вылетела сидхе, порядком уставшая, но все еще способная дать бой хоть г’р’макси.
– Лесс, ты в порядке? К чему такая скорость? – Впрочем, к моей чести, вопросы ей я задавал уже на бегу...
– К чему спешка, говоришь? – В этот момент чаролет содрогнулся до основания и угрожающе затрещал, опускаясь все ниже и медленно разбивая корпус корабля, имевшего несчастье оказаться под ним.– Ты хочешь быть здесь, когда эта махина рухнет? Лично я – нет.
– Ясно. Ты постаралась? И не жалко корабль было?
– Нас было как-то жальче,– хмыкнула сидхе, раздраженно откидывая назад криво обрезанные на кончиках волосы, полоскавшиеся по ветру неровной синевато-черной волной, и подбегая к борту.
– Охотно верю.
ВБП все так же висела в воздухе, но тросы, соединявшие два корабля, уже опасно натянулись.
– Лесс, ты первая.
– Джерайн, ты настоящий рыцарь, пропускаешь даму вперед,– улыбнулась девушка, вспархивая на трос и легко устремляясь по нему вперед, к палубе ВБП, где у борта уже стояла абордажная команда Дрейка практически в полном составе. Живые, насколько это только можно было сказать про немертвых.
– Увы, не настолько, насколько мог бы.
Я дождался момента, когда Лесс таки вскочила на палубу «Птицы», и аккуратно залез на трос, уцепился покрепче и легким движением клинка срезал его за собой. Увы, я не сидхе, чтобы во второй раз пробегать по натянутому тросу. А так – короткий полет, довольно болезненный в финале, но не фатальный, и можно спокойно карабкаться вверх, на палубу, опираясь ногами о белоснежно-белый борт чаролета.
И лишь когда я перемахнул через борт ВБП, за нами проследовал «блондинчик», который просто преодолел все расстояние между кораблями в один прыжок. Правда, ему пришлось цепляться косой за борт, что вызвало у Дрейка легкое недовольство.
– Мы отправляемся? – уточнил я.
– Еще пара минут, и можно двигаться,– задумчиво отметил Дрейк.
Сидхе наконец-то смогла лицезреть результаты своей диверсантской деятельности во всей красе, довольно усмехнулась и попыталась оттереть кровь, уже подсыхающую у нее на лице. Получалось это скверно, поскольку рубашка была испачкана гораздо сильнее, чем лицо, и отыскать чистый кусочек на рукаве было сложновато.