Когда он наконец заснул, ему приснилось, будто они с Бо опять в поезде, которым они до Венеции добирались. Они искали место, но всякий раз, когда они открывали дверь купе, на диване в глубине сидела Эстер. Они с Бо мчались по бесконечным вагонным коридорам, открывали все новые и новые двери, но за каждой их поджидала Эстер и сразу же норовила схватить Бо. Проспер слышал, как колотится сердце, слышал и сдавленный крик Бо, но не мог разобрать, что кричит братишка. Казалось, он удаляется все дальше, хотя Проспер по-прежнему чувствовал его ручонку в своей. А потом вдруг путь им преградил Виктор. И когда Проспер повернул обратно и в отчаянии распахнул ближайшую дверь, за ней ничего не оказалось, только мрак, студеная, черная, зловещая, бездонная темень, и не успел он отпрянуть, как тут же полетел вниз. И Бо с ним уже не было.
Мокрый от пота, он с криком проснулся. Вокруг была тьма. Тьма и холод. Но конечно, не такая стужа, как во сне. Проспер нащупал фонарик, который всегда лежал у него под подушкой, и включил его. На матрасе Осы было пусто. Ни ее, ни Бо не было. Проспер испуганно вскочил, подбежал к матрасу Риччио и раскрыл его спальный мешок. Никого — только плюшевые зверушки. А на одеяле Моски только его приемник.
Они ушли. Все. И Бо с собой взяли.
Проспер мгновенно понял, где они. Тем не менее, спотыкаясь в темноте, он все-таки добрел до шкафа, где Моска держал все, что они приготовили для ограбления: канат, чертежи, сосиски для собак, черный гуталин, чтобы вымазать себе лица, — ничего этого в шкафу не оказалось.
«Да как же они Бо взяли! — в отчаянии думал Проспер, лихорадочно одеваясь. — Как могла Оса такое допустить?! »
Высокая луна безмолвно сияла над городом, когда Проспер, спотыкаясь спросонок, вышел из кинотеатра. Пустынные в ночи, простирались перед ним переулки, а над каналами серо-белыми клочьями стелился туман.
Проспер побежал. Его дробные шаги отдавались по мостовой таким гулом, что он сам испугался. Надо догнать ребят, прежде чем они через стену полезут, прежде чем в дом заберутся. В голове у него роились жуткие картины: полицейские тащат брыкающегося Бо, выводят Осу и Моску, хватают за короткую щетину Ежика…
На мосту Академии от ночной сырости было скользко, и на самой середине, над черной гладью воды, нога у Проспера поехала, и он брякнулся, сильно расшибив коленку. Морщась от боли, он с трудом встал, но все-таки побежал дальше, вперед и вперед, по пустынным площадям, мимо церквей и колоколен, черными шпилями упирающихся в бездонное ночное небо. В иные, совсем уж страшные минуты ему казалось, будто он вовсе выпал из времени. Сейчас, без людей, город казался совсем древним, просто вечным. Когда он добежал до «Кулачного моста», он уже совсем задыхался.
Отчаянно пыхтя, забрался он по ступенькам и, опершись на перила, смотрел сейчас на выбитые в камне отпечатки человеческих ног. Риччио рассказывал ему, что прежде на этом мосту каждый год проходили кулачные бои между бойцами восточной и западной части города. Бои были кровавые и заканчивались, как правило, в воде. А отпечатками было помечено, где бойцам полагалось в начале боя стоять.
Хватая ртом воздух, на ватных ногах Проспер тем не менее побежал дальше. Еще только один переулок, и вот он уже, пошатываясь, вывалился на площадь Кампо Санта-Маргарита. Дом Иды Спавенто находился с правой стороны, почти в конце площади. Света ни в одном из окон не было. Проспер добежал до парадного и прислушался. Тихо. Никого. Так тут и не должно быть никого! Они же собирались через садовую ограду лезть! Проспер попытался выровнять дыхание. Если бы еще вход в переулок, откуда в сад попадать, не выглядел так жутко! С каменной надвратной арки на Проспера пялились какие-то рожи, а когда месяц вдруг выплыл из облаков и облил все своим серебристым сиянием, ему показалось, будто физиономии оживают и корчат гримасы. Тут уж Проспер просто зажмурился и пошел вперед вслепую, придерживаясь холодной, влажной стены рукой.
Несколько шагов в эту зловещую черную тьму — и уже снова вокруг посветлело. Садовая ограда Каза Спавенто серой лентой тянулась против тесно поставленных домов на противоположной стороне переулка, и на этой стене сидела верхом чья-то темная фигура. Завидев ее, Проспер испытал одновременно гнев и облегчение.
— Где Бо? — выпалил он, пошатываясь и держась за бока, в которых отчаянно резало от долгого бега. — Зачем вы его взяли? Сейчас же пришлите его ко мне.
— Успокойся! — прошипела сверху Оса. — Никто его не брал! Он сам потихоньку за нами увязался. А когда мы хотели отправить его назад, сказал, что разбудит своим криком всю Кампо Санта-Маргарита, если мы не поможем ему перелезть через стену. Что нам оставалось делать? Ты же знаешь, какой он бывает упрямый.
— Он уже там? — Проспер чуть не задохнулся от страха.
— Лови! — Оса бросила ему канат. Не долго думая, Проспер ухватился за конец и, ловко перехватывая канат руками, забрался к ней. Когда он наконец оказался рядом, Оса, ни слова не говоря, подтянула канат наверх, перебросила его на другую сторону и помогла ему спуститься в сад. Стена была высокая и шершавая, так что Проспер успел ободрать себе коленки, да и руки тоже. Когда он достиг подножия стены, во рту у него пересохло от страха. Оса сбросила канат вниз и спрыгнула к нему.
Сухая палая листва шуршала у них под башмаками, когда мимо по-зимнему голых клумб и пустых цветочных вазонов они, крадучись, подходили к дому. Моска и Риччио уже возились с дверью в кухню. Смуглого Моску в темноте и так было почти не видно, а Риччио вымазал себе лицо ваксой, как и Оса. Завидев Проспера, Бо испуганно юркнул за спину Моски.
— Надо было оставить тебя у Эстер, — зашипел на него Проспер. — Черт возьми, Бо, что все это значит?
Бо закусил губу, вот-вот готовый расплакаться.
— Я хотел вместе со всеми, — пробубнил он.
— Мы оба сейчас же уходим отсюда, — тихо сказал Проспер. — Пошли. — И он попытался вытянуть Бо из-за спины Моски, но малыш ловко вывернулся у него из-под рук.
— Нет, я останусь! — крикнул он, да так громко, что Моска в ужасе зажал ему рот рукой.
Риччио и Оса, замерев, смотрели на окна верхних этажей, однако там по-прежнему было темно.
— Оставь его, Проспер, пожалуйста! — взмолилась Оса. — Вот увидишь, все обойдется.
Моска медленно убрал руку со рта малыша.
— Только попробуй еще раз вякнуть! — тихо предупредил он. — Я думал, я тут помру от страха.
— А собаки там? — спросил Проспер. Оса покачала головой.
— Во всяком случае, пока что мы их не слышали, — прошептала она.
Риччио со вздохом снова встал на колени перед дверью. Моска светил ему фонариком.
— Черт, замок проржавел весь, вот язычок и не отодвигается, — пропыхтел Риччио.
— Ах вот почему им щеколда не нужна, — догадался Моска.
Оса приблизилась к Просперу, который, прислонясь спиной к стене чужого дома, в тоске смотрел на луну.