— Надеюсь, Барбароска, ты сделаешь свое дело как следует, — проворчал Моска. — Чтобы нам наконец-то от тебя избавиться.
— Барбароска, Рыжебородик, я попросил бы без этих дурацких кличек! — возмутился Барбаросса, не без труда слезая с кресла. — Надеюсь, у этой тетушки и вправду столько денег, сколько вы мне обещали. И горе вам, если это окажется ложью, я тогда немедленно расскажу, что за проказы вы тут над ней замышляете!
— Во всяком случае, Эстер всегда безупречно причесана, — язвительно заметил Проспер.
— Очень смешно! — Барбаросса с брезгливой миной снял с брюк кошачью шерстинку. Брюки у него тоже были от Бо. — А что, если она скупая? Мне тогда от ее денег никакого проку. И в школу она тоже не имеет права меня посылать, Эрнесто Барбаросса не будет сидеть за партой среди оравы оболтусов, которые «А» от «Б» отличить не могут. Что, если Эстер всего этого не захочет понимать?
— Тогда, — сказала Оса, подходя к нему с елейной улыбочкой, — у Милосердных сестер наверняка найдется для тебя одно койко-место.
— Можете прямо сегодня и спросить, — сказала Ида. — Дело в том, что я хотела попросить тебя и Проспера кое-что у сестер забрать.
— Забрать? Это что же? — капризно спросил Барбаросса.
Но Ида только приложила палец к губам.
— Это пока что секрет, — сказала она. — Но уже скоро, Барбароска, ты обязательно все узнаешь.
Эстер приехала одна. Она прошла в двух шагах от кафе, в котором Проспер сидел вместе с остальными ребятами, и даже не догадалась, кто так пристально наблюдает за ней из окна. Когда стрелки часов у Иды на кухне приблизились к трем, Виктор решительно выставил детей из дома, всех, кроме Барбароссы.
— Что ты там увидел? — спросила Оса, заметив, как Проспер неотрывно смотрит в окно.
— Она и правда приехала, — ответил Проспер, не спуская с Эстер глаз.
— Кто? Твоя тетя? — Оса с любопытством прильнула к плечу Проспера. — Это она и есть?
Проспер кивнул.
— Кто? — поинтересовался Бо, вдохновенно уплетая мороженое. Он заказал себе порцию «гигант», такую же, как и Риччио, тот, правда, доедал уже вторую.
— Никто, — пробормотал в ответ Проспер, глядя, как Эстер направляется к дому Иды. На ней были высокие резиновые сапожки, а с зонтика капала вода.
— Я совсем другой ее себе представляла, — прошептала Просперу Оса. — Мне казалось, она как-то из себя больше и мрачней…
— Эй, Проп, ты что, мороженое доедать не будешь? — спросил Риччио, слизывая остатки шоколадного пломбира с кончика собственного носа. — Хочешь, я доем?
— Оставь его в покое, Риччио, — сказала Оса.
Едва Эстер позвонила в дверь Идиного дома, ей тут же открыла толстая, угрюмого вида монахиня и без слов велела следовать за собой. До этого Иде чуть ли не час пришлось умолять Лючию напялить на себя одолженные у сестер монашеские одеяния, зато уж выглядела она в них на редкость убедительно. Энергичным шагом она провела гостью в помещение, которое обычно использовалось как бельевая и кладовка. Гладильная доска Лючии, бутылки с минеральной водой и припасы муки отсюда теперь исчезли, вместо них в комнатенке расположились несколько скромных стульев, письменный стол, который Виктор, пыхтя и чертыхаясь, стащил вниз с чердака, и большой канделябр со свечами. Голые белые стены украшала только икона мадонны с младенцем, обычно висевшая у Иды на кухне.
— Синьора Хартлиб, как я догадываюсь, — произнесла Ида вместо приветствия и поднялась из-за стола, как только Лючия впустила Эстер в комнату.
Рядом с Идой стоял Виктор, без бороды, вообще без всякого маскарада, просто Виктор, каким его и знала Эстер. Зато на Иде, как и на Лючии, был темный наряд ордена Милосердных сестер.
— Скажи синьоре Спавенто, платья надо вернуть еще засветло, — прошептала монахиня, вручая Виктору ворох одежды у ворот сиротского приюта. Вид у нее при этом был до того виноватый, будто она совершает бог весть какое преступление. Но чего не сделаешь ради такой милой, такой великодушной синьоры, как Ида Спавенто.
— Садитесь же, прошу вас, синьора Хартлиб, — сказала Ида, заметив, как нерешительно подходит к ней Эстер, и с самым серьезным видом указала на слегка запыленные стулья. — А супруг ваш не смог приехать?
— Нет, у него дела по работе, он никак не мог освободиться. В конце концов, нам ведь послезавтра улетать.
Виктор наблюдал, как Эстер садится, как оправляет юбку, прикрывая колени, и неприязненно осматривается в голом, казенном помещении. Когда ее взгляд упал на него, он ей кивнул.
— Синьора Геца вы ведь знаете, — продолжила Ида, снова усаживаясь за письменный стол. —
Я попросила его прийти, поскольку полиция сообщила мне, что вы именно ему поручили розыск ваших племянников. Он, кстати, добрый друг нашего монастыря.
Эстер взглянула на Виктора, словно пытаясь для себя решить, выгодно или невыгодно ей его присутствие. Потом снова повернулась к Иде.
— Зачем же вы меня пригласили? — спросила она, снова оглаживая юбку.
— Ну, это же так очевидно, синьора, — снисходительно заметила Ида. — У нас довольно много детей на попечении, а деньги, которыми мы располагаем, отмерены скудно, крайне скудно. Поэтому, когда мы узнаем, как в случае с вашими племянниками, что у детей есть родственники…
— Я не готова, я больше не намерена заботиться о них обоих, — довольно резко перебила ее Эстер. — Я была готова, я хотела, но младший… — Она стала нервно теребить мочку уха. — Синьор Гец наверняка уже рассказал вам, что нам пришлось пережить и вытерпеть. Быть может, Бо и вас уже ввел в заблуждение своим ангельским личиком, но я-то теперь прозрела. Он упрям, капризен и кусается, как маленькая собачонка. Короче говоря, — она набрала в грудь побольше воздуха, — мне очень жаль, но даже в память о собственной покойной сестре я не готова его принять, и среди наших родственников тоже никого нет, кто был бы готов взять одного из мальчиков. Так что если бы вы могли их здесь оставить… В конце концов, они ведь так хотели непременно в этот город. Те немногие средства, что остались после смерти их матери, наша семья, разумеется, охотно предоставит вашему сиротскому приюту.
Ида лишь кивнула. С глубоким вздохом сложила на столе руки.
— Все это действительно весьма прискорбно, синьора Хартлиб, — сказала она, бросая взгляд в сторону двери.
За дверью раздавался какой-то шум, который и Виктор уже прекрасно слышал. По коридору, точно по плану, к двери приближались чьи-то шаги. Потом в дверь постучали. Эстер Хартлиб оглянулась.
— Да-да, войдите, — крикнула Ида.
Дверь распахнулась, и Лючия ввела в комнату Барбароссу.
— Опять одни беды из-за этого новенького, сестра! — провозгласила она, глядя на рыжего мальчугана так, словно это мохнатый паук или какое-то еще более неприятное животное.