Лама повел гостей на другую сторону монастырского двора, туда, где стояли Гёнкханг и Лхакханг, храмы гневных и миролюбивых богов. За ними следовал, перебегая от стены к стене, и Галькобород, шпион Крапивника.
Когда они проходили мимо красного храма, лама остановился.
— Это, — перевела его слова Вита Визенгрунд, — храм гневных богов, которые охраняют монастырь и деревню от всякого зла.
— Какого, например? — спросила Серношерстка, тревожно оглядываясь.
— Злых духов, — ответил лама, — снежных бурь, лавин, оползней, тяжких болезней…
— Голода, — добавила Серношерстка. Лама улыбнулся:
— От него тоже, — и пошел дальше.
На Галькоборода напала странная дрожь. Ноги у него подгибались, когда он крался между красных стен. Он тяжело дышал, и ему показалось, что из-за ограды храма к нему тянутся руки, хватают и тащат во тьму. С пронзительным криком он отскочил чуть не на пятки Барнабасу Визенгрунду.
— Что это было? — спросил профессор, оборачиваясь. — Ты слышала, Вита?
Его жена кивнула:
— Звук был такой, будто ты наступил кошке на хвост, Барнабас.
Профессор покачал головой и еще раз огляделся, но Галькобород уже забился в дырку в стене.
— Может, это были злые духи, — сказала Гиневер.
— Наверное, — ответил ей отец. — Пойдем, лама, кажется, уже на месте.
Старый монах остановился там, где склон горы подходил вплотную к монастырским стенам. Скала в этом месте похожа была на дырявый сыр. Бен и Серношерстка задрали головы и посмотрели вверх. Дыры сплошь покрывали камень. Они были такими большими, что Бен и Серношерстка легко могли бы в них поместиться.
— Что это? — Бен вопросительно взглянул на ламу. Мухоножка перевел его слова.
— Это жилища, — ответил лама. — Жилища тех, кого тебе предстоит призвать на помощь. Их обитатели показываются не часто. Лишь очень немногим из нас случалось их видеть. Но это благожелательные существа. Они поселились здесь до нас, задолго до нас.
Лама ступил на скалу и потянул за собой Бена. В темноте мальчик не заметил этого сразу, но из утеса выступали головы двух каменных драконов.
— Они похожи на Лунга, — прошептал мальчик. — Совсем такие же, — он почувствовал на спине теплое дыхание дракона.
— Это дракон начала и дракон конца, — пояснил лама. — Для того что ты собираешься совершить, лучше выбрать начало.
Бен кивнул.
— Ну, Повелитель драконов, бей! — выдохнула Серношерстка. Бен поднял лунный камень и со всей силы ударил его о рог каменного дракона.
Камень разлетелся на тысячу осколков. И всем показалось, что раздался грохот, постепенно затихший в недрах горы. Потом стало тихо. Совсем тихо. Все ждали.
Солнце медленно опускалось за горы, бросавшие длинные тени на монастырь. Со снежных вершин подул холодный ветер. И вдруг в одном из отверстий в скале, высоко над головами ожидающих, возникла фигура. Это был кобольд. Он выглядел почти так же, как Серношерстка, только руку него было четыре — и всеми четырьмя он опирался о скалы.
— Двадцать пальцев, Мухоножка! — прошептал Бен. — У него двадцать пальцев! Как говорил джинн.
Гомункулус только кивнул.
Кобольд подозрительно посмотрел вниз, скользнул взглядом по людям и уставился на дракона. Только на дракона.
— Ты только посмотри! — сказал он на языке сказочных существ, который понимают без перевода как люди, так и звери. — Вы надумали наконец? Спустя столько лет? Я думал, вы уже плесенью покрылись в своем укрытии! — кобольд презрительно плюнул на скалы. — Что же случилось, что они вдруг прислали тебя звать нас на помощь? И что за странный кобольд там с тобой? Где он потерял остальные руки?
— У меня их только две! — сердито крикнула вверх Серношерстка. — Как и положено кобольду, паутинник ты чешуйчатый! И нас никто не посылал. Мы пришли сюда по собственной воле. Другие на это не отважились, но плесенью из них пока никто не покрылся!
— О-го-го! — кобольд ухмыльнулся. — Паутинник чешуйчатый! В грибах ты, по крайней мере, знаешь толк. Меня зовут Бурр-бурр-чан, а тебя?
— Ее зовут Серношерстка, — ответил Лунг, выступая вперед. — В одном ты прав: мы пришли сюда, потому что нам нужна помощь. Мы прилетели из очень, очень далеких краев, чтобы найти Подол неба, и джинн сказал нам, что ты можешь нам его показать.
— Из очень-очень далеких краев? — Бурр-бурр-чан наморщил мохнатый лоб. — Что это значит?
— Это значит, — огрызнулась Серношерстка, — что мы облетели половину земного шара, чтобы терпеть тут твои наглые выходки.
— Успокойся, Серношерстка, — Лунг мордой отодвинул ее в сторону и снова поднял голову вверх, к Бурр-бурр-чану:
— Мы прилетели из долины далеко на северо-западе, куда наш род переселился много сотен лет назад, когда хозяевами мира стали люди. Сейчас их жадные руки тянутся уже и к нашей долине, и мы должны найти себе новое пристанище. Поэтому я пустился в путь, чтобы отыскать Подол неба, место, откуда драконы родом. И я стою здесь, чтобы спросить тебя: знакомо ли оно тебе?
— Конечно, оно мне знакомо, — ответил Бурр-бурр-чан. — Оно мне знакомо, как собственная шерсть. Хотя я давно там не был.
Бен затаил дыхание.
— Значит, оно есть?! — воскликнула Серношерстка. — Это место есть на самом деле?
— А ты как думала? — Бурр-бурр-чан наморщил нос и недоверчиво посмотрел на Лунга. — Так ты правда не оттуда? На свете есть и другие драконы?
Лунг кивнул.
— Ты отведешь нас туда? — спросил он. — Ты покажешь нам Подол неба?
Несколько мгновений, тянувшихся, как вечность, кобольд молчал. Он со вздохом присел на краю отверстия, из которого вышел, и спустил ноги вниз.
— Почему бы и нет? — сказал он наконец. — Но хочу предупредить тебя сразу — от этих твоих родственников тебе будет мало радости.
— А это еще как понимать? — спросила Серношерстка. Бурр-бурр-чан пожал плечами и скрестил на груди свои четыре руки.
— Это понимать так, что они стали тряпками, нытиками с дрожащими губами, трусами, поджимающими хвост. Я не был там уже пятьдесят зим, но когда я их видел последний раз, это было так, — он наклонился к Серношерстке:
— Ты только представь, они вообще не выходят больше из пещеры. Даже ночью! Когда я был у них, они были вялыми, как осенние листья, от недостатка лунного света. Глаза у них были мутные, как лужи в темноте, крылья запылились, потому что они ими не пользуются, а животы толстые, потому что они жрут лишайник вместо того, чтобы пить лунный свет. Да, гляди на меня испуганными глазами, — Бурр-бурр-чан кивнул. — Грустно смотреть, во что превратились драконы, — кобольд понизил голос: