– Я вас уже приметил, – сказал он. – Нравится русская кухня?
– Все нравится, – признался Павел. – Только никак не могу привыкнуть к живому обслуживающему персоналу.
Официант красиво засмеялся.
– Мне тоже поначалу было не по себе. Привык. Ешьте на здоровье и заходите еще.
– Спасибо, непременно.
Павел принялся за еду.
Оркестр начал играть что-то томно-нежное, лирическое, две пары вышли танцевать, но вскоре сели: кафе еще только-только начинало заполняться посетителями.
Павел пожалел, что не может позволить себе отвлечься, отдохнуть, доел жаркое, запил медовым напитком, несколько минут посидел расслабленный, ощущая приятную тяжесть в желудке, потом встряхнулся и прямо из кафе вызвал такси.
В десять вечера он взлетел, направляясь к Брянску, в шестидесяти километрах от которого попирал Землю Ствол-хроноускоритель.
Над Брянском небо было затянуто тучами. Стемнело, и аппарат словно провалился в яму без дна. Павел, шевеля губами, стал читать вслух стихи, сначала шепотом, потом в полный голос:
Мы честно не веруем в бога.
Откуда берется тревога?
Друзья, отчего вы скорбите
На звонкой планете своей?..
Мы плавно летим по орбите,
Одни мы над миром владыки,
Нам зверь подчиняется дикий
И травы зеленых полей…
И вдруг слова замерли на его губах – он увидел Ствол.
На горизонте, врезаясь в темные громады ночных туч, дрожал бледный столб света, башня бледного сияния, безобидная и эфемерная из-за расстояния… И надолго врезались в память безмолвие и мрак, разрезанный надвое лезвием призрачно-лунного света…
Утро Павел встретил на Земле Пири в Гренландии – из-за желания умыться снегом. Свое желание он осуществил с лихвой: не только умылся, но и провалился в сугроб с головой на мысе Пири, куда от метро пролегла линия монора, совершенно пустого в такую рань. Возвращаясь, Павел изрядно продрог, с тоской подумал о биатлоне – на лыжи не вставал уже полгода, вернулся домой, сделал зарядку в полном объеме и принял горячий душ.
Завтрак занял двадцать минут, а спустя еще полчаса Павел облетел Ствол на двухместном пинассе и отметил появление у башни Ствола трех передвижных строительно-монтажных комплексов, упиравшихся в Ствол, как спицы колеса. Кроме того, стали заметны необычного рисунка серебристые пятна в зеленой траве, похожие на поля изморози. Снизившись, Павел понял, что видит огромные, до десяти метров в поперечнике, паутины со сложным и красивым рисунком. В зале Центра он нашел Златкова.
– У меня создается впечатление, что вы здесь живете.
– Так оно и есть, – хмуро ответил начальник Центра. – Покидаю сей приют, лишь когда нужно провести циклы расчетов на больших машинах. Вы тоже сегодня рано.
– Хотя мне и приказали отдыхать, спать не могу. Из головы не идет мысль, что все события вокруг – ненастоящие, понарошку. С вами такого не бывает?
– Случается. Это оттого, что размах событий вышел за границу человеческого удивления. Каждому природой отмерен определенный запас эмоционального равновесия, заключенного в узком ущелье между двумя стенами – полнейшего равнодушия и стресса от переизбытка впечатлений и переживаний. За первой стеной – болезнь, ибо равнодушие – это предел эмоционального покоя, за второй – смерть или по крайней мере уход в выдуманный, иллюзорный мир, в котором на психику уже ничего подействовать не может, ибо она себя исчерпала.
– Ну, до равнодушия мне далеко, а вот ощущение нереальности, вернее, театральности, если хотите, не проходит. Но простите за лирику. С высоты я видел странные паутины в траве. Откуда они?
– Деятельность конкистадоров. Паутины – это антенны эффекторов хронополя, с помощью которых конкистадоры стабилизируют Ствол во временных координатах в местах выхода Ствола в прошлое. Здесь они не нужны, однако некоторые из вернувшихся автоматов начинают плести свою паутину, прежде чем мы их вылавливаем. Инстинкт опасности у них сохраняется.
– С высоты я заметил монтажные комплексы типа «Геракл». Что за стройка затевается?
Златков хмуро глянул на Жданова, и тот понял, что задал абсолютно лишний вопрос. Оба и так знали, что «Гераклы» будут монтировать под видом хронооптимизаторов установки для запуска объектов в Ствол.
– Затевается монтаж хроностабилизаторов, – буркнул Златков, отворачиваясь. – Попробуем с их помощью нейтрализовать слой вспененного времени вокруг Ствола.
Павел проводил начальника Центра виноватым взглядом, отметил движение его обоймы прикрытия. Подумал с некоторой тревогой: черта с два сразу разберешь, кто его пасет, где свои, а где чужие…
В десять утра в Центр заявился Ромашин и сообщил, что решен вопрос с дублером. Вторым вслед за Павлом, в случае его неудачи, в здание хронолаборатории должен был идти инженер Центра Федор Полуянов. Поговорили о координации всех служб во время вылазки – вслух, не маскируясь, чтобы «санитары» знали степень перекрытия зоны и не планировали операций по устранению, затем побывали в секторе зондирования, где Федор Полуянов с товарищами готовил к запуску новую партию конкистадоров…
– Эти должны пройти почти все, – сказал инженер, похлопывая по глянцево-черному боку одного из пауков. – Мы усилили защиту мозга, хотя пришлось пожертвовать полифункциональностью. Они теперь ничего не умеют делать, кроме видеосъемки.
– Какова же их программа? – спросил Ромашин.
– Цель! – бросил Федор повелительным тоном.
Паук что-то тихо проскрипел в ответ.
– Скоростная звукозапись, – пояснил инженер. – Ответь в нормальном диапазоне.
– Цель – установить контакт с людьми, – забубнил конкистадор басом. – Задать вопросы в записи, получить ответы, доставить отчеты…
– Довольно…
Конкистадор послушно умолк.
Павел переглянулся с Ромашиным, в глазах которого мелькнул веселый огонек, и вернулся вместе с ним в зал контроля.
До обеда Златков и его помощник рассказывали будущим десантникам об аппаратуре, оборудовании и расположении помещений лаборатории и Ствола, показывали голографии внутренних интерьеров, разрезы, видеофильмы. Обедать Павел пошел с легкой головной болью: пришлось прокачать через память за короткое время небывалое количество информации. В два часа дня Павел и Полуянов сдали экзамен на знание оборудования и работы главных систем, инспектор в последний раз опробовал скафандр и проверил, все ли взял с собой в первый поход в лабораторию.
Его вывели из подземелья, гурьбой вышли на склон холма: Ромашин, Златков, Федор, инженеры и операторы связи, ученые. Все молчали, прощаться было глупо, и только Златков пробормотал:
– Всего тысяча дней…
Павел понял. Начальник Центра предупреждал о том, что до «конца света» осталось тысяча дней, если судить по скорости сжатия мрака вокруг еще «живой» звездной области пространства с Солнцем в центре.