— Да такую хорошую, что он сходу в башню попал!
— Насмешки, моя дорогая, сейчас не к месту.
Мерле покорно кивнула. Одна из русалок взглянула на нее, желая убедиться, все ли в порядке. Мерле растянула губы в улыбке. Русалка в ответ раздвинула свою акулью пасть и снова стала смотреть вперед.
— Если он там столько лет в заключении сидит, почему об этом никто не знает?
— О, нет, знают все.
— Но все считают это легендой!
— Потому что хотят так считать. Ведь иные сказки и мифы тоже можно выдать за реальность и верить, что кто-то полез в подземелье за Золотым кубком, или осмелился пробраться в волшебный Замок, одолев колючую изгородь.
Мерле задумалась.
— Он вправду там, наверху?
— Да, он там.
— Как же ты его освободишь? Его ведь строго охраняют.
— Нужно немного удачи, — отвечала Королева.
Мерле хотела ответить, но почувствовала, что русалки устремляются к поверхности канала. Мерле увидела над собой днища гондол, тихо покачивающихся на воде и плотно прижимающихся друг к другу в строгом порядке. Мерле поняла, что они находятся возле лодочной пристани на площади Сан-Марко.
Вода вокруг гондол отсвечивала золотом и пурпуром. «Солнце восходит», с некоторой радостью подумала Мерле. Утро и солнце. Настроение у нее немного поднялось, хотя при свете дня труднее будет лезть на башню Кампаниле.
— Еще рано, — возразила Королева Флюирия. В ее голосе слышалась тревога. — Слишком рано для восхода солнца.
— Но так светло!
— Свет — с запада, а солнце восходит на востоке.
— Что же это такое?
Королева Флюирия молчала, русалки застыли в ожидании почти у самой поверхности воды.
— Огонь, — сказала наконец Королева. — Горит площадь Сан-Марко!
В трех метрах от землей лев выпустил свою добычу из лап. В воздухе Серафин успел съежиться, прижать к телу ноги и руки, и приземлился вполне удачно. На его счету был не один десяток таких приземлений после прыжков из высоких окон, с крыш и террас. Хотя он больше не считал себя мастером-вором, его способности и навыки никуда не делись.
Серафин проворно вскочил, готовый дать отпор, и огляделся. Прямо перед ним стояли два гвардиста и держали его на мушке. Всякая попытка к сопротивлению была бесполезна. Он шумно вздохнул и выпрямился, разжав кулаки.
Надо сдаваться, не стоит сейчас расходовать силы, они еще пригодятся потом, при встрече с тюремщиком и его подручными. Глупо рисковать жизнью в стычке с парой гвардистов.
Серафин молча протянул руки для кандалов. Но гвардисты и не собирались заковывать его в кандалы, просто взяли под стражу и повели дальше, — чего там возиться с каким-то мальчишкой.
Серафин только усмехнулся. Ему совсем не было страшно. Пока он еще на свободе, а не в подземной тюрьме и не на Мосту Вздохов — на этом последнем пути приговоренных к смерти, — и нечего праздновать труса. Его самоуверенность всегда служила ему лучшей защитой от малодушия и черных мыслей, в частности от тревоги за Мерле, хотя как он ни старался о ней не думать, это ему плохо удавалось.
С ней ничего не должно случиться! Она жива и в безопасности! Эти звучавшие заклинанием слова, которые он не переставал про себя повторять, заставляли его верить, что с ней все в порядке.
Но надо было думать и о том, как действовать дальше. Почему, например, его сбросили именно в этом месте, а не в тюремном дворе?
В самом деле — удивительно! Лев разжал когти на краю площади Сан-Марко, где его уже ждали два гвардиста. Теперь к ним присоединились еще двое. Все они были в черных кожаных гвардейских мундирах с металлическими заклепками, на которых играли отблески огня в масляных плошках, установленных вдоль берега канала.
Площадь Сан-Марко (Святого Марка) имеет форму вытянутого четырехугольника и расположена в самом центре Венеции, неподалеку от Большого канала. Одной узкой стороной она подходит к воде, а на противоположной стороне возвышаются башни и дома острова Джудекка. Площадь окаймлена великолепными зданиями, самым впечатляющим из которых является громадный собор Сан-Марко с башенками и куполами. Золото для покрытий и статуи для украшения венецианские мореплаватели веками везли сюда из разных стран. Одни называли этот собор Божьим Домом, другие — Пиратским Храмом. Рядом с ним на площадь выходит фасадом Дворец дожей, где уже давно не живут настоящие князья-дожи. Теперь там задают пиры и устраивают кутежи Правители, называющие себя дожами и облеченные высшей властю.
Серафин со своими стражами шел по длинной аркаде с той стороны площади, что недалеко от канала. Ряд колонн отделял их от торговцев, которые, несмотря на ранний час и предрассветный туман, уже начали раскладывать на площади свой нехитрый товар. Чудо, что после стольких лет осады еще было чем торговать.
Серафину пришло в голову метнуться к каналу и броситься в воду. Но гвардисты были меткими стрелками. Ему не удалось бы сделать и трех шагов, как его сразили бы пули. Следовало подождать более удобного случая.
Тем временем он понял, почему лев сбросил его здесь, а не в подземном дворе. Его стражи были из тех гвардистов, которые подчинялись трем Правителям-предателям, сговорившимся с египтянами. Остальные Правители не должны были знать об измене. Арестант, которого схватил летучий лев и доставил бы прямо в тюрьму, привлек бы всеобщее внимание, чего очень опасались предатели. Потому-то они сделали так, чтобы последний отрезок пути он прошел под конвоем. Таким образом его можно выдать за обыкновенного преступника, которого поймали гвардисты, тем более, что люди признали бы в нем бывшего мастера воровской гильдии.
А что если бы сейчас всему народу раструбить всю правду? И всем здесь на площади рассказать о том, что он видел? Тогда бы он мог…
Но в этот момент гвардисты его остановили, запихнули ему в рот кусок дерюги, обмотали лицо — до самых глаз — тряпкой и завязали ее крепким узлом на затылке. Голова затрещала от боли, во рту стало сухо и противно.
Все эти неудобства никак не входили в его — правда, еще не вполне созревший — план.
Гвардисты, подталкивая ружьями, вывели своего пленника из-под тени аркады на открытую площадь. Там ощущался в воздухе какой-то неприятный запах, который шел, возможно, из дворцовых подземелий.
Люди, казалось, тоже учуяли странную вонь. Кое-кто из торговцев, бросив дела, озадаченно принюхивался и с отвращением сплевывал.
Серафин хотел было оглянуться на своих конвоиров, но когда повернул к ним голову, получил удар прикладом по пояснице: «Глядеть вперед!» Торговые прилавки тянулись двумя рядами — наподобие узких улочек — от канала к собору Сан-Марко. Серафна повели через центр площади. Теперь при свете факелов и газовых фонарей он хорошо видел мужчин и женщин, раскладывавших свои товары. До восхода солнца оставалось еще более часа, но торговцы вовсю готовились к встрече горожан.