– Самое место ей на Маяке, оба они чумные. Ну не убивайся ты, было бы из-за чего…
Закипая от обиды, Маша медленно повернула голову и посмотрела в сторону говоривших. Ребята, утешая Андрея, не смотрели на нее, словно ее тут и не было, и совершенно не старались говорить потише. Карась развязывал руки, Кирилл поднял и отряхнул куртку, Оля обняла Андрея, прижавшись щекой к его груди. Тот стоял совершенно безучастный, с опущенными глазами.
«Как я могла подумать, что кто-то из них станет моим другом?» – грустно подумала девочка и вспомнила глаза Оли, которую увидела в тот момент, когда Машу похитил Орден… Вспомнила, каким заботливым был Карась в гроте Великой Сердцевидки и как Кирилл предлагал ей стать его девушкой, держал за руку во время полета на Ночных Птицах… А Аня принесла ей ботинки… Кстати, где она? Ах да, ее увела мама. Как они вместе действовали в гроте Великой Сердцевидки, спасая ее и Кирилла. А Андрей, подаривший ей шапочку и шарф, спускающийся по каменным ступеням в гроте, гордый, уверенный в себе Шаман. Пришедший за ней на Маяк. Разговор на небоходе… Приключения в Птичьем городе… танец в пустоте, в темноте. Андрей, отталкивающийся от нее и летящий в пасть огромной змее… «Самопожертвование свершилось», – сказала тогда Великая Мать. Он один раз пожертвовал собой ради нее, может быть, теперь ее очередь?
Медленно, очень медленно Маша подошла к неподвижно стоящему Андрею. Ребята отступили, избегая смотреть на нее. Андрей поднял глаза и шепнул:
– Ты снова будешь меня воспитывать?
Маша покачала головой. Затем щелкнула пальцами, приманивая из своей комнаты его шапочку и шарф. Натянула на него шапку, точно так же, как когда-то сделал он, небрежно обмотала шарфом вместе с руками. И, так ничего никому не сказав, пошагала в ту сторону, куда удалился Смотритель.
Девочка сначала шла медленно, стараясь держать спину прямо, потом не выдержала и побежала бегом, почувствовав, что вот-вот расплачется. Вдруг ее кто-то подхватил. Оказалось, Смотритель далеко не ушел – поджидал ее за углом следующего дома.
– А я уж испугался, что ты снова попытаешься сбежать, – усмехнулся он.
– Нет, – ответила девочка, задыхаясь, но не от бега.
– Ты что, маленькая? Ну, пореви, пореви. Бывает. Вырастешь, еще поймешь, какие они, люди… – В голосе старика прозвучало искреннее сочувствие. – Друзья, понимаешь… Родные… Любимые… Все одинаковые!
Маша уткнулась лицом в рукав его пропахшего дымом плаща и заплакала навзрыд. Дождь, слегка накрапывавший все время, пошел сильнее. И его холодные струи, хлынувшие ей за шиворот, помогли немного успокоиться.
– Полегчало? А теперь пошли, дома наревешься.
Смотритель протянул ей руку, как малышке, но Маша не стала за нее браться, молча потащилась следом.
– Ничего, тебе у меня хорошо будет жить, – продолжал старик. – Ты же грамотная, верно? Значит, в школу можно не ходить, если не хочешь. Я тебе сейчас покажу твою комнату, она под люком, сам я в основном наверху обитаю, ну ты знаешь, видела, а внизу ты будешь полная хозяйка. Днем отсыпайся, что хочешь делай. С едой, с деньгами проблем, как ты понимаешь, нет. Можешь к своим ходить, с Ваняткой нянчиться. А ночью будешь подниматься на Маяк и учиться. Ну, да я тебе все объясню постепенно… Ты, главное, не бойся!
Они дошли до заброшенного дома, прошли по деревянному мосту. Маша почти совсем успокоилась. Ее, как настоящего сквозняка, уже волновало только, получится ли у нее работать и учиться магии.
Под люком действительно располагалась довольно просторная квартира. В двух комнатах был свален всякий хлам – коробки, одежда, поломанная мебель. А третью Смотритель приготовил для своей гостьи. Здесь стояла узкая кровать, комод, висело зеркало. У стены – письменный стол, возле него старый, но крепкий стул. На столе грудой свалены какие-то зачитанные книги. Маша увидела, что старик пытался здесь прибраться – на полу и на зеркале были разводы от тряпки. И его забота отчего-то ее тронула. Впервые девочка подумала о нем с благодарностью.
Она машинально сложила книги стопкой, потом щелкнула пальцами, забирая свои вещи из дома Кристины – как ни крути, это была ее единственная одежда. Ведь неизвестно, как сложится ее судьба, во что она будет одеваться потом. Раскладывая по полкам комода и стола разные мелочи, девочка наткнулась на блокнот, где записывала информацию о новом мире и где хранила записки от Андрея. Слезы снова подкатили к глазам. И одновременно сильно потеплело кольцо. Маша, боясь обжечься, сняла его с пальца и хотела бросить в угол, чтобы не разговаривать с Андреем. Но в тот момент вошел Смотритель.
– А ну не смей! – прикрикнул он на нее. – Птичьими кольцами не разбрасываются. Раз до сих пор сами обратно не срослись в один камень, то и не швыряйся.
– Горячо же.
– Ответь или повесь на шею. Пошли на кухню поедим. Хлопот много выдалось, с гражданством твоим да с переездом. Пора ужинать. Скоро стемнеет, будем работать.
Маша повесила кольцо поверх брони – так оно не обжигало. И поплелась за Смотрителем.
– Я умею готовить, – угрюмо сообщила девочка.
– Да знаю я, как ты готовишь, видел, – отмахнулся Смотритель. – Этому тебя тоже учить придется. Пожила бы одна, как я, захотелось бы вкусненького – а где взять? Ладно, сейчас с готовкой недосуг, я уже состряпал, пока ты барахло свое разбирала. Садись.
У Смотрителя был такой же чайный ежик, как у Кристины. Маша уже его видела наверху, в ту ночь, которую провела на Маяке. Только смесь, насыпанная в иголки, была других цветов. Старик заварил самый обычный черный чай – совсем как у нее дома. Поставил на стол огромный рыбный пирог, аккуратно нарезал его на куски. Маша сначала подумала, что не сможет проглотить ни кусочка, но от него пахло так соблазнительно, что она решила попробовать начинку. Тесто было тонким и мягким, колечки лука полупрозрачные, рыба сочной и ароматной. Маша слопала три куска и выпила два стакана чая с сахаром.
– Ну что? – подмигнул Смотритель. – Гораздо лучше? То-то же.
После еды они убрали со стола и поднялись на верхушку Маяка. Уже пылал закат, Рогонда казалась маленькой-маленькой под огромным алым небом. В порту слышались гудки и звонки. Шумело море.
– Рано еще, – определил Смотритель. – Вот Птицы прилетят, тогда и начнем. Пойдем пока, мне кое-что проверить надо.
Они спустились в главную комнату. Смотритель занял единственный стул, а Маша осталась стоять. Старик посмотрел по очереди во все свои разнокалиберные зеркала, чему-то удивился, чему-то обрадовался. Потом снова обернулся к девочке:
– Ну как, кольцо еще горячее?
Маша поднесла пальцы к кольцу, висящему на груди, и на расстоянии ощутила от него тепло.
– Очень, – ответила она.
– Видать, сильно поговорить хочет.
– Мне все равно, – ответила девочка.