Решетка становилась все горячее. Еще немного, и на ней останутся прикипевшие лоскуты кожи с ладоней. Тогда при всем желании он не сможет подняться дальше.
– Связи с кабиной нет.
– Не отвечают?
– Такое впечатление, что рация у полковника накрылась медным тазом.
– Понял.
– Стукнешь по бетону, покажешь, где бить отверстие на выход.
План был такой: добраться до кабины, вскрыть ее и вытащить людей. После этого Сергей и спасатели начнут перестукиваться, обозначая ударами изнутри и снаружи шахты свою высоту. Спасатели пробьют еще одно отверстие, через которое все четверо выберутся из шахты. Дорогину для этого предстояло преодолеть, как минимум, уровень трещины.
Отцепившись от горячей решетки, он ухватился за трос, тот самый, на котором висела потерявшая управляемость кабина. Толщиной с руку крепкого мужика, свитый из множества стальных жил трос был не горячим. Темп продвижения снова ускорился.
Трещина приближалась. Приходилось зажмуривать глаза от ее нестерпимого сияния. Но даже сквозь веки лился красный, как знамя на солнце, свет. Теперь и трос жег пальцы. Но делать судорожные рывки было опасно.
Килограммы человеческого тела ничто по сравнению с тяжестью кабины и тоннами противовеса.
Но, может быть, прочность разогретого вверху троса была уже на пределе?
Поднявшись выше трещины, Дорогин отклонился от троса так далеко, как только мог, и кончиками пальцев дотянулся до закопченной решетки. Можно было вернуться на прежнюю «трассу».
Гул огня, пляшущего по ту сторону бетонного колодца, начисто перекрыл все другие звуки. Пожарники со своими огнетушителями остались далеко внизу. Казалось, будто на башне никого больше нет – только он, Дорогин, трое оказавшихся в западне людей и Его Величество Пожар.
Вот наконец и дно кабины показалось наверху.
Смутное пятно превратилось в четко очерченный квадрат. Саднящими от ожогов руками Дорогин быстро перехватывал прутья решетки, ускоряя темп.
Прикидывал, сколько потом придется спускаться всем четверым, чтобы перейти «линию фронта» в войне с пожаром. Пока, судя по всему, люди отступали, рубеж отодвигался все ниже.
В замкнутом пространстве лифта для тяжелого отравления хватило бы даже небольшой порции дыма. Если пассажиры успели его наглотаться, транспортировка вниз окажется очень сложной задачей…
Сергей не успел додумать – нарастающий свист заставил его вздрогнуть. Кабина летела вниз. В отчаянии он чуть не выставил руку, как будто это могло замедлить падение, но в последнюю секунду инстинктивно вжался в решетку. Убийственный смерч на долю секунды пронесся в сантиметре от затылка и лопаток. Следом за кабиной падал, извиваясь длинным хвостом, стальной трос. Повеяло холодком смерти…
Уже потом Дорогин узнал, что кабина пробила бетонный пол, провалившись в подвальное помещение на целых семь метров ниже уровня земли.
Сверху рухнули противовес и три километра стального троса – словно для того, чтобы у спасателей не осталось никаких иллюзий.
В ночном восхождении была своя прелесть. Очертания зданий расплавились, растворились в сияющем внизу ковре из мириад светлячков. С высоты невозможно было отличить фонари от рекламы, витрины – от окон жилых домов. Все мерцало, переливалось, дышало.
Дорогин теперь находился в позиции страхующего, в которой ему предстояло работать. Держал веревку не жестко, протравливая – даже мастер может случайно сорваться. Брызгал легкий дождик. Подсвеченное огнями мегаполиса небо с низкими облаками имело мутно-оранжевый цвет и казалось еще ближе, чем днем.
– Тестирование по полной программе, – заметил Зыгмантович. – Не хватает еще урагана.
– При какой погоде здесь отменяются восхождения?
– Есть предельная скорость ветра, когда стартовать нельзя. Иногда фирма оставляет это на твое усмотрение. Бывает, у клиента горит в заднице, он готов тебе заплатить лишнюю пару сотен баксов.
Для некоторых чем дерьмовее погода, тем почетнее пройти дистанцию.
– Фирма в курсе твоих комиссионных?
– Наверное, догадываются, что я не просто так выхожу, когда могу законно отсидеться.
Торчащие антенны казались мертвыми по сравнению с мерцающими светлячками внизу, по сравнению с пеленой неподвижных облаков. Однако трудно себе представить, сколько единиц информации в секунду излучают эти железяки, какую яркую картинку транслируют по городам и весям.
Вон за тем ярусом, чуть выше, цепляется раскинутая над городом паутина FM-эфира. Большинство ди-джеев уже закончило работу, станции передают только музыку non-stop. Она слышна в автомобилях, крохотных барах, у сторожей, которые мучаются бессонницей.
Перед спуском проводники устроили привал.
– В целом нормально. С меня начальство требовало имитации срыва для твоего боевого крещения.
Только не такой уж я патриот фирмы, чтобы так рисковать. Я вообще считаю, что это наглость – требовать такое с человека, которого увольняют. Но если спросят, скажем, что фокус удался. Ты среагировал нормально, хоть и не ждал подвоха.
Напоследок Зыгмантович рассказал одну из легенд о башне, которая ходит среди сотрудников Останкино. Жил-был известный олигарх. В свое время он контролировал прямо или косвенно чуть ли не половину сигналов с башни. И пришла ему в голову фантазия замуровать где-то на высоте статуэтку Золотого Тельца, тем более сам он был Тельцом по рождению. Бычок был и в самом деле золотым – туловище из золота высшей пробы, платиновые рожки и зеленые изумрудные глаза.
Прошло уже несколько лет с тех пор, как олигарх отправился в изгнание за рубеж. Но ходят упорные слухи, что Тельца он с собой не забрал, потому что уверен в своем возвращении. Некоторые фанаты-кладоискатели – сотрудники ночной смены – потратили множество сил на поиски Тельца, но, понятное дело, безуспешно.
– После пожара пошли новые слухи, – продолжал Зыгмантович. – Вроде бы Телец расплавился от температуры, и несколько человек точно знают, на какую мусорную свалку свезли тогда запекшиеся в бесформенные куски золота. Ну как тебе байка?
– Забавная.
– Знаешь, как я обычно отличаю правду от трепа? Ложь всегда логически оправдана. Правда гораздо фантастичнее.
– Тогда история с Тельцом – точно быль.
* * *
– Освоился?
Директор «Эвереста» экономил свой оптимизм.
Ширина его улыбки определялась статусом собеседника. Сейчас она лишь слега тронула уголки рта.
– Нормально, – кивнул Дорогин.
– Готов к труду и обороне?
Белобрысый, с бесцветными бровями собеседник был гораздо моложе Сергея. В роли начальника он чувствовал себя уверенно, как и другие его сверстники. В отличие от его поколения, дорогинское родилось как-то не вовремя. При советской власти их считали слишком молодыми для руководящих должностей, в новую эпоху капитализма считают слишком старыми.