Завернув за угол, машина покачнулась; шины заскользили по льду. В ветровое стекло барабанили ледяные горошины, как ливень алмазов.
Лицо ее расплылось в улыбке; она ощутила тепло, поднимающееся вверх от низа живота.
Если бы не эти спазмы в желудке… Ощущение не проходило, словно ее мучил голод, но никакая еда не помогала. Внутри как будто образовалась пустота, которую нечем было заполнить, и это сводило Джиллиан с ума.
Улыбка исчезла с ее лица, и Джиллиан шмякнула кулаком по баранке. Вращая рулевое колесо, она нажала на тормоз, когда машина уже пошла в занос. С сильно бьющимся сердцем она стиснула зубы, вцепившись в руль. Машина нехотя описала полукруг, совершенно не повинуясь управлению. Передние колеса ударились о поребрик, автомобиль развернулся и сшиб задним бампером знак остановки, заскрежетав металлом.
Джиллиан вцепилась в руль, ожидая худшего - столкновения. Но ничего больше не произошло. Вероятно, помят зад машины со стороны водителя. Но когда Джиллиан осторожно нажала на газ, автомобиль покатился вперед. Развернувшись, она продолжала путь домой, вцепившись пальцами в руль так, что костяшки побелели. В такие моменты, когда теряешь над собой контроль, может случиться что угодно. На сей раз ей повезло.
Повезло. Понимая значение слова, она не могла проникнуться его смыслом.
И все же остальной путь проделала, соблюдая осторожность.
Когда Джиллиан подъехала к дому, он встретил ее темнотой. Окна, как черные глаза, следили за ее приближением. Трава начинала покрываться льдом; казалось, лужайка ощетинилась швейными иглами. В этом году заморозки наступили слишком рано. Необычно ранняя зима, и вечернее небо торопит поскорее вернуться домой.
Джиллиан выключила мотор и осталась сидеть в темноте, глядя на дом. В голове была полная неразбериха. Она кусала губы, стараясь не поддаться приступу ярости. Она ведь далеко не глупа и не забыла разговор с Майклом по поводу ее воспоминаний. Так и есть: она не помнит ничего до восьмого класса.
Но это тревожило ее меньше, чем то, что она действительно помнила.
Сохранились воспоминания о старших классах средней школы. И о колледже. О работе и о любви к Майклу. Это слово - «любовь» - вызвало у нее усмешку, но отозвалось острой болью внутри - там, где теперь была пустота Джиллиан помнила, как смеялась от счастья. Она припоминала, как было здорово, когда Майкл держал ее в объятиях. Но теперь это не имело для нее значения. Одна мысль об их медовом месяце, всей этой романтике наполняла ее ненавистью к себе.
Все это чушь. Наслаждение эфемерно - независимо от того, доставляет ли его случайный партнер или постоянный любовник. Все остальное не имеет значения.
Тогда почему ей так тоскливо?
Джиллиан сердито нахмурилась и вдруг, словно перестав контролировать себя, уронила голову на руль и запустила пальцы в волосы. Грудь ее быстро поднималась и опускалась, она начала сползать с сиденья.
– Сейчас же прекрати хныкать, - прошептала она с явным отчаянием в голосе.
Потом распахнула дверцу машины, бросила ключи в сумку и выскользнула наружу, с силой захлопнув дверцу. Ее одолевало желание кого-нибудь ударить, и она пожалела, что Майкла нет дома. К тому же внутри было так темно. И хотя она, судя по всему, перестала воспринимать некоторые чувства, одиночество к таковым не относилось.
Войдя в дом, Джиллиан закрыла за собой дверь, сразу же сбросила с ног туфли и кинула сумку на пол. Из глубины дома доносилось лишь гудение холодильника. Потом, словно приветствуя ее, зазвонил телефон.
Джиллиан от неожиданности вздрогнула; сердце забилось сильнее. Снова послышался звонок, и она направилась к телефону в раздражении от резкого звука и своего испуга. На ходу она уловила периферическим зрением перемещение теней и резко повернула голову. В темноте что-то двигалось. Или это ей показалось?
Телефон зазвонил опять.
Она с недовольным видом сняла трубку.
– Алло?
– Добрый день, это Джиллиан Дански?
Нахмурившись, Джиллиан сказала:
– А кто спрашивает?
– Миссис Дански, говорит Гарри Креншо из «Игл Трибюн». Ваш номер мне дал Боб Райан. Он говорит, вы баллотируетесь в муниципальный совет. Похоже, у вас хорошая поддержка. Я рассчитывал задать вам несколько вопросов, чтобы понять причины вашего успеха…
– Сейчас неподходящее время, - прервала его Джиллиан, со злостью выплевывая слова.
Креншо помедлил. Реплика была произнесена четко и громко.
– Хорошо. Прошу прощения, что помешал. Можем договориться на другое время. Просто… понимаете, Боб полагал, что вы захотите как можно скорее увидеть свое имя в прессе и…
– Пусть Боб Райан занимается своим чертовым делом.
– Простите? - Корреспондент был явно шокирован.
Джиллиан прикусила язык. Раздувая ноздри, она старалась сдержаться, понимая, что надо промолчать, просто повесить трубку. Но она до смерти устала от людей, считающих ее чем-то вроде персонажа в их жизненных романах. Ханна. Любой из адвокатов в их фирме. Хуже всех был долбаный Боб Райан.
– Послушайте, мистер Креншо. Я ведь сказала, что вы позвонили мне не вовремя. Что еще вы собираетесь мне сказать? Что я баллотируюсь? Да. Но я делаю вещи по-своему, в собственном ритме. Мне совсем не хочется быть фигурой на чьей-то шахматной доске. Когда я захочу заявить о себе, вы получите пресс-релиз. Тогда и поговорим. Но сообщайте лишь новости. Не надо делать мне одолжения. Политика не предполагает оказания услуг и публичного подхалимства. Пора муниципальному совету усвоить этот урок.
Наступила пауза. Ей показалось, она слышит, как по бумаге скрипит перо.
– Могу я вас процитировать? - спросил Гарри Креншо.
Джиллиан вновь ощутила в животе болезненный спазм. Болела голова. Пустота внутри, казалось, разрасталась.
– Да пошел ты! - рявкнула она и бросила трубку. Но она не сказала «нет».
Попробуй найди меня.
Майкл стоял в темной комнате гостиницы «Боярышник», уставившись в окно. В стекло барабанил ледяной дождь. Почему-то этот звук напомнил ему о шуршании автомобильных шин по гравию. От дыхания стекло запотело, и он лениво поднял палец, чтобы нарисовать на окне улыбающееся лицо.
Прищурившись, он всматривался в ночь, постепенно приходя в себя. Опустившаяся на городок пелена проливного дождя мешала хорошо разглядеть вид из окна. Ему казалось, там, под ледяным дождем, с тоской глядя на него, на углу улицы должна стоять Скутер. Но это лишено всякого смысла. Как может она быть там, если на самом деле она здесь, с ним?
В нем все еще играл адреналин - явно избыточный, отчего Майклу казалось, что его бьет дрожь. Возможно, так оно и было. На лице его промелькнула беспричинная улыбка, и он повернулся, всматриваясь во мрак комнаты. И сразу же заметил девочку в темном углу между комодом и стеной. Вокруг нее было это неземное свечение, и она сама вырисовывалась смутным силуэтом, подобно тому, как сквозь закрытые веки просвечивает солнце.