Кристина сразу же показала себя тонким и проницательным наблюдателем.
— Нетрудно было увидеть — компания не слишком веселилась. Они словно все оцепенели. Мне искренне было жаль старичка — хозяина сборища. Он из себя выходил, стараясь их развлечь, бесился, как кошка на привязи,но льда растопить ему не удалось. Высокая женщина справа от него надулась, словно аршин проглотила, а девочка слева заметно была не в себе из-за того, что смуглого красавца посадили не с ней рядом, а напротив. Возле нее сидел блондин, похоже, он страдал расстройством желудка, ел — словно у него кусок в горле застревал. Его соседка без конца хлопотала и возилась с ним так, будто хотела через голову перепрыгнуть.
— Мисс Шеннон, вы, кажется, заметили все до мельчайших подробностей, — сказал полковник Рейс.
— Открою вам секрет. Мне самой было не слишком весело. Я провела с одним джентльменом три ночи подряд, и он мне порядочно надоел. Ему хотелось осмотреть весь Лондон — особенно места, имеющие репутацию, и, нужно сказать, он не скупился. Везде шампанское. Мы обошли «Компрадор», «Миль Флейерс» и наконец добрались до «Люксембурга». Замечу вам, он порезвился. Мне даже его как-то жаль стало. Но разговор с ним интересным не назовешь. Бесконечные истории про махинации, которые он обделывал где-то там в Мексике, и большинство из них я выслушала по три раза. И еще он без конца рассказывал о всех дамах, которых он познал и как они были от него без ума. Выслушивать подобное, согласитесь, утомительно, но Педро на это внимания не обращал, поэтому я только и делала, что ела и озиралась по сторонам.
— Ну что ж, вы для нас просто находка, мисс Шеннон, — сказал главный инспектор. — Могу надеяться, что вам удалась заметить какие-то детали, которые помогут нам справиться с нашей задачей.
Кристина покачала белокурой головкой.
— Не представляю, кто укокошил старикашку, решительно не представляю. Он выпил шампанского, лицо его вдруг посинело, и он свалился.
— Вы не помните, когда он последний раз до этого пил из своего бокала?
Девушка задумалась.
— Когда… да… сразу же после кабаре. Вспыхнул свет, он поднял бокал, что-то сказал, остальные тоже подняли бокалы. Наверное, он произнес тост.
Инспектор кивнул.
— А потом?
— Потом заиграла музыка, они все поднялись и пошли танцевать, шумно двигали стульями, смеялись. Кажется, впервые за их столом повеселело. Удивительно, как шампанское сближает людей.
— Они все пошли — у стола никто не остался? —Да.
— И никто не дотрагивался до бокала мистера Бартона?
— Абсолютно никто. — Она ответила без раздумий. — Я в этом совершенно уверена.
— И никто — совершенно никто — не приближался к столу, пока их не было?
— Никто — за исключением, разумеется, официанта. — Официанта? Какого официанта?
— Один из этих юнцов с фартуком, лет шестнадцати. Не настоящий официант. Он помогал замухрышке, похожему на обезьяну — итальянцу, по-моему.
Инспектор Кемп кивком головы подтвердил, что эта характеристика полностью соответствует внешности Джузеппе Бальцано.
— И что он делал, этот юный официант? Наполнял бокалы?
Кристина покачала головой.
— О, нет. Он ни к чему на столе не прикасался. Просто подобрал вечернюю сумочку, которую одна из девушек обронила, когда они поднимались.
— Чья это сумочка?
На минуту-другую Кристина задумалась. Затем сказала:
— Правильно. Сумочка девчонки — зеленая с золотом. У двух других женщин были черные сумочка.
— И что официант сделал с этой сумочкой? Кристина удивилась.
— Просто положил ее обратно на стол, вот и все.
— Вы совершенно уверены, что он не притрагивался ни к одному из бокалов?
Конечно. Он второпях сунул ее на стол и побежал, потому что один из официантов свистнул ему, чтобы он куда-то пошел и что-то принес, и тому надо было пошевеливаться.
— И это был единственный случай, когда кто-то приближался к этому столу?
— Именно так.
— Но, разумеется, кто-то мог подойти к столу, и вы могли этого не заметить.
Кристина решительно покачала головой.
— Нет, совершенно уверена, что нет. Понимаете, Педро вызвали к телефону, и пока он не вернулся, я ничем не занималась, я только глядела по сторонам и скучала.
Я все замечала, а с места, на котором я сидела, лучше всего был виден соседний стол. Рейс спросил:
— Кто первым вернулся к столу?
— Девушка в зеленом со стариком. Они уселись, затем подошли блондин и девушка в черном, за ними остальные важные особы и смуглый красавец. Отменный он был танцор. Когда все возвратились и официант начал подогревать на спиртовке блюдо, старик наклонился вперед, произнес свою речь, все снова подняли бокалы. И тут все произошло. — Кристина замолчала и весело добавила:
— Ужасно, не правда ли? Я думала, это был удар. Моя тетя так же упала, когда с ней случился удар. Тут же возвратился Педро, и я сказала: «Смотри, Педро, у этого человека удар». А Педро спокойно ответил: «Он уже умер — уже умер, — все кончено» — и это было так ужасно. Я не могла отвести от него глаз. Страшно, когда в таком месте, как «Люксембург», кто-нибудь умирает. Не нравятся мне эти мексиканцы. Когда они напьются, они теряют человеческий облик, — не знаешь, какую гадость они могут выкинуть. — Она на мгновение задумалась и, посмотрев на нарядный браслет у себя на запястье, добавила:
— А все-таки, должна сказать, они довольно великодушны.
Кемп незаметно отвлек ее от рассуждений о невзгодах и доходах одинокой девушки и заставил еще раз повторить эту историю.
— Вот мы и использовали свой последний шанс, — сказал он Рейсу, когда они покидали квартиру мисс Шеннон. — И это мог бы быть неплохой шанс. Из всех свидетелей эта девушка самая стоящая. Она все точно видит и запоминает. Если бы там можно было бы что-то увидеть, она бы увидела. Стало быть, ответ таков: видеть там было нечего. Невероятно. Колдовство, да и только! Джордж Бартон пьет шампанское и отправляется танцевать. Он возвращается, пьет из того же самого бокала, к которому никто не притрагивался, и — вот чудеса — бокал полон цианида. Безумие! Это никогда не могло бы произойти, если бы не произошло.
На минуту он остановился.
— Официант. Мальчик. Джузеппе ни разу о нем не упоминал. Об этом стоит подумать. Как бы то ни было, он единственный человек, находившийся во время танцев возле стола. Здесь может что-то быть. Рейс покачал головой.