– Что ты заладил одно и то же! – раздраженно скомкал салфетку банкир. – «Судя по всему»! Надо знать, а не предполагать.

– Узнаем.

– Проследи за ним до аэропорта. Нет, лучше до самолета.

– Хорошо.

* * *

Она любила смотреть на стену, увешанную картинами и фотографиями. На всех – женщины-Коломбины, разных времен, в разных костюмах, с разными лицами.

Портрет актрисы Бьянколелли из известной в семнадцатом веке актерской семьи – прелестная итальянка, изящная, стройная, в широкой юбке с оборками, ярком корсаже, белом переднике и шляпке, с корзиной в руках, где сидят две голубки. «Colomba» по-итальянски значит «голубка». Вероятно, отсюда и – Коломбина.

Знаменитая Тамара Карсавина, талантливая балерина начала двадцатого века, признанная «царица Коломбин». Звезда Мариинского театра и дягилевских «Русских сезонов» в Париже.

Другие женщины, изображенные художниками и запечатленные фотографами в кокетливых нарядах этой легкомысленной и обворожительной субретки. Кто она? Героиня уличных представлений? Незамысловатый сюжет спектаклей для простонародья пришел из театра кукол и крутился около супружеской измены, где любовники всячески водят за нос тех, кто пытается помешать их блаженству. Типичные персонажи любовной интриги оказались бессмертными, они путешествовали из века в век, из города в город – сначала с кукольниками, потом с труппами бродячих артистов, потом стали прародителями драматического театра в Европе.

И теперь без них не обходится самое великолепное, пышное и веселое зрелище – венецианский карнавал. Тысячи людей приезжают со всего мира, чтобы собраться на центральной площади Венеции и, затаив дыхание, ждать, пока с колокольни собора Святого Марка слетит бумажная голубка. Тогда множество Арлекинов, Пьеро и Коломбин затопят узкие тротуары, займут мраморные балконы, пустятся в пляс, усядутся в празднично украшенные гондолы и отправятся на водный парад. А в старинных палаццо ночи напролет ярче звезд будут гореть окна, греметь музыка, и самые изысканные дамы и кавалеры наденут костюмы простака из Бергамо Арлекина и наивной крестьянской девушки Коломбины. Какие там сшитые на скорую руку лоскуты и заплаты? На бал-маскарад для избранных в чем попало не пустят! Нынче изготовленные по средневековой моде платья обойдутся в тысячи евро.

Она каждое утро подходила к сшитому на заказ наряду Коломбины, вдыхала запах атласа, парчи и кружев – запах богатства, приключений и запретной любви. У нее будет все это… Уже есть. Она поедет в Венецию и встретится там с красивым мужчиной, готовым исполнять ее капризы. Он не увидит ее лица – только маску. Таково ее условие.

Самолет завтра. Они поселятся в разных гостиницах, и он будет приходить на свидания в ее номер – так же, как в Москве приходит в снятую для тайных встреч квартиру. Они никогда не зажигали света – только одну свечу. Это тоже было ее условием. Он называл ее Маска, и ей это нравилось. Тайна придает любви особенно пряный вкус.

Почему она выбрала образ Коломбины? Разве у нее есть что-то общее с деревенской девицей, которая то и дело попадает впросак из-за своей наивности? Отчасти да. В основном – нет. В том-то и прелесть перевоплощения! Если поменять привычки, одежду, манеры, лицо и даже имя, возможно, удастся перехитрить судьбу.

Время внесло поправки в традиционные черты Коломбины, придало ей лоска, остроумия, изящества, ловкость превратило в лукавство, грубое кокетство – в умелый флирт. Чем не символ «неуловимой женской души»?

Жизнь – это карнавал. Театр марионеток. Представление комедии дель арте. Или смесь первого, второго и третьего.

Она раскрыла чемодан, побросала туда заранее приготовленные вещи. Маска станет ее главным орудием – тесно прилегающая к лицу, цвета слоновой кости с красными и золотистыми узорами, с узким разрезом глаз. Так, что еще? Тщательно подобранная косметика, духи, украшения.

Она осторожно сняла платье Коломбины с плечиков, подошла к зеркалу – большому, где можно увидеть себя во весь рост, – приложила наряд к телу и долго, придирчиво смотрела на отражение: свое и не свое. Красивая молодая дама глядела на нее с той стороны. Она слегка кивнула, и дама в точности повторила ее движение.

– Мы едем! – торжественно произнесла она. – Это решено.

Дама тоже пошевелила губами. Она была очень похожа на живую женщину, но все-таки другая. Отстраненная, холодная и какая-то бледная. В ее глазах промелькнуло предостережение…

Глава 7

Астра и Матвей вернулись в Москву. На Ботанической улице он притормозил у ее дома и спросил в надежде, что она пригласит поужинать или предложит остаться на ночь:

– Что будешь делать?

– Займусь Арлекином и дамой.

Она уже вся погрузилась в догадки и раздумья, под которыми не было никакой реальной подоплеки. Теперь засядет за книги, залезет в Интернет, откуда ее не вытащишь. Впрочем, он не раз убеждался: стоит ей произнести некую сакраментальную фразу о то ли увиденных в зеркале, то ли представленных образах, как они начинают материализоваться.

Поездка в Камышин заставила Матвея признать: он привязался к Астре сильнее, чем хотел, чем мог предположить. Почему же их отношения застыли в неопределенности? Должно быть, они оба боялись. Разочарования? Обыденности, которая приходит на смену романтической любовной прелюдии? Скуки? Болезненного разрыва?

В период ухаживания мужчина выплескивает всю свою фантазию, а женщина – искусство флирта. Они исчерпывают ресурсы раньше, чем успевают насладиться результатами затраченных усилий. Финал удручает как его, так и ее.

«Возможно, мы бессознательно стараемся продлить очарование друг другом, – думал Матвей, помогая Астре выбраться из машины. – А возможно, я ошибаюсь и с ней все будет иначе… Но не хватает смелости это проверить».

Март выкрасил город в серые и черные цвета. Ночами подмораживало, и лужи покрывались хрустким ледком, а днем все таяло.

– Я провожу тебя… – предложил он. – Сумку донесу.

– Она легкая! – улыбнулась Астра. – Я сама.

Матвей задержал ее руку в своей, ощущая сквозь перчатку тепло ладони.

«Черт! Я становлюсь сентиментальным…»

– Знаешь, что страшнее всего? Счастье… – прошептала она, касаясь его щеки холодными губами.

Через час он уже сидел в гостиной своей квартиры, попивая коньяк и сожалея, что не напросился в гости к Астре. Они только расстались, а ему уже не хватает ее голоса, ее несусветных выдумок и даже ее молчания.

После обеда она позвонила и с придыханием, театрально произнесла в трубку:

– Есть такая картина художника Константина Сомова – «Арлекин и дама»! [6] Точь-в-точь, как я видела в зеркале. Ты заинтригован, милый?