Оставшись один и откусив кусочек бутерброда, Алексей стал вяло жевать, не ощущая вкуса. Кофе показался ему горьким, ветчина сухой, но звать Юлю и отчитывать ее не хотелось. Он набрал номер госпожи Ельцовой и пригласил ее прогуляться.
– Поедемте в Братцево, – сказала она.
Ей было интересно побродить по тем местам, где любила бывать Магда. Порой предпочтения человека говорят о нем больше, чем друзья-приятели.
– Где это?
– Вы не знаете? – Астра не сумела скрыть удивления. – Никогда не гуляли вместе с женой по Братцевскому парку?
– Нет.
– Усадьба на окраине, в районе Сходни. У вас есть карта?
– Должна быть. Найдем…
Глебов заехал за ней на серебристом «Мерседесе» новой модели. Видимо, его бизнес шел успешно.
– Отличное авто! – похвалила Астра, усаживаясь. – Простите за нескромный вопрос… Вы вкладываете в развитие «Медиуса» деньги Магды?
– Упаси бог, – мотнул головой он. – Только свои и отца. Мы ведь с ним равноправные партнеры. Он с самого начала был против привлечения капитала со стороны, чтобы потом не возникало имущественных споров. Бывает, люди некоторое время работают сообща, а потом вдруг чего-нибудь не поделят, перебьют горшки и пустят в судебные тяжбы. Да что я вам объясняю? Вы сами с усами. Ваш отец Юрий Ельцов наверняка тоже с этим сталкивался.
Глебов вел машину уверенно, но его пальцы, нервно перебирающие руль, выдавали скрытое волнение.
– Приношу извинения за поздний звонок, – глядя на дорогу, сказал он. – Черт попутал. Совсем забыл, который час.
Астра вежливо улыбнулась:
– Пустяки…
Она ждала, что он сам заговорит, расскажет, какое срочное дело заставило его разбудить ее посреди ночи.
Глебов же терзался сомнениями: говорить или не говорить? Он ошибся, сделав тот роковой звонок, выдал себя. Теперь она тоже будет знать…
– Вы мне не доверяете? – спросила Астра.
– Что вы? Разумеется, доверяю, но…
– Тогда я отказываюсь помогать вам и возвращаю аванс.
Глебов оторопело уставился на нее и чуть не проехал на красный.
– Следите за светофором!
Он резко нажал на тормоз. «Мерседес» занесло, развернуло на мокром шоссе. Глебов с трудом выровнял машину. Астра вцепилась в ручку на дверце и не издала ни звука. Они чудом никого не задели.
– А вы везучая!
Она выдавила кривую улыбочку.
– Нельзя такие вещи говорить мужчине под руку, – добавил он. – Тем более на скользкой дороге. В следующий раз держите рот на замке.
– Не собираюсь! И следующего раза не будет. С меня довольно.
– Не понял…
– Все вы поняли, Алексей. Без полного доверия я не смогу ничего сделать для вас. Мы так не договаривались.
Он признал ее правоту и придумал веское обоснование своей скрытности.
– Я не хочу втягивать вас в неприятности. Видите ли, случилось нечто… непредвиденное.
– Арлекин и Коломбина?
«А вдруг я упускаю единственный шанс выпутаться из грязи, в которую вляпался? – подумал Глебов. – Эта женщина умеет видеть то, что недоступно взгляду обычного человека. Если я не доверюсь ей…»
– Коломбина…– кивнул он. – Она мертва. Убита. Теперь и вы это знаете. Я не силен в Уголовном кодексе… Как там насчет соучастия? Я никуда не сообщил о… трупе.
– Почему?
– Не хочу сидеть в тюрьме за преступление, которого не совершал. Кто-то решил подставить меня.
– Вы догадываетесь, кто?
– Это ужасно… Кажется, моя жена хочет упрятать меня за решетку. Впрочем, я не утверждаю, а предполагаю.
– Уже за решетку? – усмехнулась Астра. – Сменила гнев на милость? Тюрьма вместо кладбища!
– Неизвестно, что хуже.
Они проехали еще немного и застряли в пробке. Небо было сплошь затянуто тучами, шел дождь. По стеклам текла вода.
– Вчера вечером я побывал в одной квартире в Кузьминках, – сказал Глебов. – Дверь оказалась открытой. Я вошел и увидел труп. Кто-то убил Коломбину… Она полулежала в кресле, одетая в пышное яркое платье и шляпку. Я не сразу сообразил, что… в общем, у нее на лице была маска, поэтому я заговорил с ней. Но она молчала и не шевелилась. Тогда я дотронулся до нее. Она уже остыла. Вероятно, смерть наступила часа полтора назад.
– Откуда вы знаете?
– Я врач, хирург… Наскоро осмотрел тело, – характерная борозда на шее указывает, что ее задушили чем-то вроде пояса или скрученного жгутом шарфа.
Алексей говорил об убийстве так спокойно и буднично, словно сие скорбное событие его ни в коей мере не касалось. Ночь отняла у него все силы и эмоции, он выдохся.
– Вы пьете абсент?
Глебов ожидал какого угодно вопроса, кроме этого.
– Абсент? Иногда…
Астра вспомнила о свойстве абсента вызывать галлюцинации и провоцировать людей на бесконтрольные поступки. Глебов уловил ее мысль.
– Вы думаете, я свихнулся на почве абсента? Смешно! Да, когда-то полынный напиток называли «безумием в бутылке» и «билетом в сумасшедший дом». Но не сегодня. Это нонсенс! Доля туйона, разрешенная стандартом, в нынешнем абсенте минимальна. Нужно иметь особую чувствительность к нему, чтобы…
– Кого вы называете Коломбиной? – перебила Астра.
Напряженное лицо Глебова залилось краской. Ей показалось, он скрипнул зубами.
– Мою… словом, я завел интрижку с женщиной… назло Магде. Хотел вызвать у нее ревность, насолить ей, отомстить. Если вы спросите меня, за что, я не смогу ответить. За всё! За ее замкнутость, за ее душу, куда она меня не пускает, за ту страсть, которую я питаю к ней. За ее власть надо мной! Вы не знаете, как страшно быть во власти другого существа – непонятного вам, недоступного, закрытого, как ящик Прозерпины [10] . Из-за нее я превратился в безумца! Думаете, я ей изменил? Я себе изменил… Я не могу с ней, не могу без нее! А теперь между нами встала смерть…
Последняя фраза вырвалась у него непроизвольно, он не собирался говорить ничего подобного.
– Думаете, вашу любовницу убила Магда?
– Признаюсь, я уже ни в чем не уверен, – простонал Глебов. – Даже в том, что мертвая Коломбина – не плод моего воспаленного мозга…
Алла Казаринова давно поставила крест на собственном творчестве. Она никогда не блистала – ни в художественной школе, ни в институте. Ее работы редко хвалили – в основном критиковали.