Катя прошла мимо, не обращая ни на что внимания, погруженная в свои мысли, озабоченная. За ней скользнула серая тень…
– Мы в Алупке! – прогремел голос администратора. – Прошу прощения, может, кому-то надо выйти?
Виринея очнулась от смутных воспоминаний. Дверцы джипа открылись, впуская в салон уличный шум и голоса людей. На маленькой площади торговали летней одеждой, сувенирами, фруктами и ягодами. Над ящиками с клубникой густо кружили пчелы и осы. Кипарисы упирались в небо на фоне гор. Раскаленный асфальт дышал жаром.
Виринея надела черные очки и, прищурившись, поискала глазами туалет. Не мешало бы посетить.
Блондинка с Гараниным покупали черешню. Теплищевы исчезли из виду. Администратор умывался, стоя у машины и поливая себя из пластиковой бутылки.
Когда она вернулась, Макс уже сидел на месте водителя и жевал испеченный Людмилой пирожок. Ранний завтрак на вилле состоял из чая и блинчиков, поэтому все успели проголодаться.
– С чем пирожки? – поинтересовался Гаранин.
– С абрикосовым джемом…
Пассажиры дружно потянулись к корзине с выпечкой. Запивали кто минералкой, кто соком. Госпожа Нагорная посмотрела на жену археолога, и у нее пропал аппетит. Глаза «лунной жрицы» сверкали мрачным огнем. Она готова была испепелить Ирэн, которая перешептывалась с Теплищевым. Ученый сиял – он как будто помолодел лет на десять.
– Сколько еще ехать? – спросила она у Макса.
– Если не останавливаться в Ялте, то недолго…
– Зачем останавливаться? Уже и так скоро полдень.
Остаток пути скоротали за разговорами о легендарном храме Девы. Блондинка высказала предположение, что святилище могло быть устроено внутри Медведь-горы, а наружу выступал только фасад.
– Который могло завалить во время землетрясения! – подхватил археолог. – Или его замуровали сами тавры. После того как Ифигения вероломно похитила статую Артемиды и сбежала на греческий корабль вместе с братом и его другом.
– Вы полагаете, статуя была похищена?
– Это никому доподлинно не известно.
– Насчет храма не знаю, а вот о том, что внутри Медведь-горы находится подземная база инопланетян, слухи ходят! – не остался в стороне Макс. – Говорят, между Партенитом и Бахчисараем глубоко под землей проложен туннель…
– И оттуда вылетают «тарелки», – засмеялся Гаранин.
– Не бывает слухов без всяких на то оснований…
– Вы верите в существование пришельцев?
– Почему бы и нет? – подала голос Теплищева. – Огромное количество дольменов, расположенных в Крыму и на Кавказе, говорит в пользу такой версии. Мегалиты оказались здесь не случайно.
– Зачем инопланетянам с их уровнем технического развития примитивные «каменные ящики»?
– Они вовсе не примитивные…
– Люди склонны отрицать все, чего не понимают.
– Не хочу вас разочаровывать, друзья, но дольмены – всего лишь родовые могильники, – отстаивал научную точку зрения Анатолий Петрович. – В некоторых из них обнаружены останки человеческих скелетов слоем до полуметра. Это не «врата в иной мир», а древние мавзолеи.
Виринею убаюкивало плавное покачивание машины и монотонные рассуждения Теплищева. Она не участвовала в дискуссии, куда больше, чем тайна дольменов, ее занимал вопрос, кто убил Катю.
– Не может быть! – говорил ее внутренний голос.
Провалившись в дрему, она снова увидела сквер, заросли и скользящую тень, очень похожую на…
– Приехали!
– Мы на месте, милочка… – произнесла у самого ее уха Тамара Ефимовна. – Просыпайтесь…
Астра лежала на горячем песке и под шум набегающих на берег волн обдумывала разговор с Антоном.
Расставшись с Храповым, тот мчался, не разбирая дороги. Он не сразу заметил обгоняющий его черный «Пассат», откуда она махала рукой, пришлось сигналить. Парень притормозил и съехал на обочину следом за машиной гостей. Он чувствовал себя загнанным зверем, но все еще продолжал играть роль добросовестного охранника, который верой и правдой служит хозяевам.
Остановившись, Антон открыл дверцу и на ватных ногах подошел к пассажирам «Пассата».
– Какие-то проблемы?
– У тебя да, – спокойно ответил Матвей. – Идем в тень. Поговорим.
Вдоль дороги росли деревья. Троица расположилась под раскидистой кроной дикой груши. Неподалеку пестрел яркими красками стихийный базарчик, за деревянным прилавком стояла черная от солнца девушка-татарка, торгующая овощами.
– В чем дело? – нахмурился Антон.
– Мы видели, как ты встречался с Храповым, и кое-что слышали.
Парень смахнул со лба капельки пота и вытер пальцы о майку. Его бросило в жар, только не от крымского зноя, а от слов Астры.
– Мы следили за тобой, – сказал Матвей. – За что Храпов платил тебе деньги?
Охранник упрямо мотнул головой и закусил губу. Они от него ничего не добьются!
– Если будешь молчать, мы все расскажем Риду. Тогда пощады не жди.
Антон исподлобья взглянул на Астру. Вот хитрюга! Прикидывалась тихоней, а сама подсматривала и подслушивала. На чем она его подловила?
– Вы все равно расскажете…
– Зависит от твоей готовности помогать нам.
Он недоверчиво хмыкнул:
– Хотите, чтобы я сам себе яму вырыл?
– Ты это уже сделал. А мы дадим тебе шанс сохранить лицо. Ты ведь не убивал Катю, а остальное – не такой уж великий грех.
Охранник колебался. Он не знал, что им известно наверняка, а о чем они только догадываются.
– Я не совершил никакого преступления… – нерешительно вымолвил он. – Храпов всего лишь хотел купить виллу Юдиных.
– А они наотрез отказались продавать?
– Угу. И тогда он придумал эту историю про «нечистую силу», тем более что в нашем поселке уже происходило нечто подобное. Люди легко верят в сверхъестественные вещи. Он научил меня, как создавать пугающие звуки…
– Ты помещал динамик в вентиляционный канал? – спросил Матвей. – Опускал проводки на первый этаж и беспрепятственно включал запись? А потом сам же заметал следы. Молодой Юдин, обеспокоенный состоянием жены, приказал тебе ночевать в хозяйском доме и тем облегчил задачу?
– Да… Но я начал раньше, еще осенью, когда здесь отдыхали Аким Иванович с супругой. Поймите, я был вынужден вступить в сговор с Храповым! Мне позарез нужны деньги. Я выплачиваю кредит за квартиру, залез в долги, чтобы уплатить первый взнос. Моя невеста – дочь главного врача частного санатория. Она не выйдет за несостоятельного человека. Что вы на меня так смотрите? Этот брак выведет меня в люди! Не век же в «шестерках» кантоваться…