Рядом с ней остановился «Фольксваген», и тут же начало опускаться стекло.
– Привет, красавица, – улыбнулся в окне бравый джигит. – Сколько?
– А сколько надо? – улыбнулась девушка в ответ.
– Ну, вообще-то, здесь давно установленные цены, – пожал плечами парень. – Слушай, что-то я ни разу тебя не видел.
– Я не местная.
– Приезжая, значит? А откуда? – поинтересовался джигит.
– Тебе-то какая разница? Так сколько, ты мне так и не сказал? – нетерпеливо спросила Юлька и бросила беспокойный взгляд на часы. – Поехали, что ли, или мне кого-то другого ловить? Я очень тороплюсь, время – деньги, дорогой, цыгель-цыгель, ай-лю-лю!
– Штука за пару часов, пятьсот – сама знаешь за что, – усмехнулся парень. – Ты на чем профилируешься?
– Я что-то тебя не поняла, – нахмурилась девушка. – Так сколько надо, штуку или пятьсот?
– Смотря за что, – пожал джигит плечами. – Слушай, ты что, в первый раз сюда вышла?
– В каком смысле? – не поняла Юлька. – Вообще-то, я в этом районе действительно впервые.
– А-а-а, залетная, значит, – с пониманием протянул молодой человек. – Ну, ты мне так и не сказала, сколько ты берешь? Может, меня это не устроит.
– Чего сколько? – снова не поняла Юля. «Вот интересно, кто из нас идиот, я или он? – уже про себя подумала она. – Стоим уже десять минут и никак договориться не можем».
– Сколько, говорю, берешь, за услуги? – повторил джигит и вновь улыбнулся своей белозубой улыбкой.
– За какие услуги? – нахмурилась девушка, в недоумении таращась на южанина.
– Как это – за какие? Ты что, не знаешь, какие оказываешь услуги? – усмехнулся парень и нагло подмигнул.
До Юли наконец дошло, о чем идет речь, и она начала наливаться густой краской негодования.
– Ты что, сдурел совсем?! – рявкнула она. – Мне нужно до города доехать! А ты что подумал? Я похожа на проститутку?
– Очень похожа, – добродушно признался джигит, оценивающе рассматривая девушку.
– Ну ты и наглец! – задохнулась от возмущения Юлька. – Давай, катись отсюда к чертям собачьим, и чтобы по дороге у тебя все четыре колеса отвалились!
– Так ты не путана, что ли? – весело засмеялся парень.
– А ты еще не понял? – нахмурила бровки Юля. – Давай, вали отсюда, а то я сейчас в милицию позвоню, – пригрозила она, вытащив свой бесполезный телефон.
– Да ладно тебе, не обижайся, – снова улыбнулся джигит. – Садись, подвезу до города, все равно по пути.
– Нет уж, обойдусь, – буркнула девушка. – Езжай себе, а я как-нибудь сама.
– Да не бойся, садись, – открывая дверцу, снова предложил парень. – Я ничего плохого тебе не сделаю. Ну, извини, ошибся. Ты сама виновата, что встала именно в этом месте, здесь всегда девочки стоят. Когда я тебя увидел, еще удивился, что среди бела дня. Они обычно часов с восьми вечера начинают работать. Садись, садись, не бойся, довезу, куда скажешь, – повторил он, и Юлька сдалась. Сама не зная почему, но она ему поверила и села в машину.
– Меня Кареном зовут, – представился джигит. – А тебя как звать-величать?
– Юлия.
– Красивое имя, Юлия, – зацокал языком Карен. – У меня в юности первая любовь была тоже Юлия, моя серели. Хорошая девушка была, только замуж рано выскочила, пока я учился в другом городе.
– А ты откуда родом будешь? – поинтересовалась Юля.
– Теперь москвич, уже семь лет, а родом из Еревана, – без остановки улыбался молодой человек. – Была когда-нибудь в Ереване, Юля-джан?
– Нет, не приходилось, – ответила девушка. – Значит, ты армянин?
– Ну, конечно, армянин. Разве по мне не видно? – эмоционально ответил молодой человек и стукнул себя кулаком в грудь. – И зовут меня Карен, а это почти то же, что у вас, у русских, имя Иван.
– Я никогда не могла различить, кто из вас кто. А мне что грузин, что армянин, что азербайджанец – все кажутся на одно лицо, – засмеялась Юля. – Почти так же, как китайцы, вьетнамцы и японцы.
– Эй, Юля-джан, нашла, с кем армянина сравнить, с азербайджанцем, вай! – вскричал Карен. – Армянин – это благородная национальность, первые христиане. Азербайджанец – мусульманин. Нет, я, конечно, уважаю любую религию и никогда не был националистом, лишь бы человек был хороший. Но… азербайджанец – это обидное сравнение, правду говорю.
У молодого человека был очень мягкий и приятный акцент и говорил он возбужденно и эмоционально.
– Господи, Карен, какая разница? – вздохнула девушка. – Раньше все уживались – и русские, и не очень русские, и совсем не русские, и ничего. А теперь что творится? Ведь больно же смотреть на эту междоусобицу и дележку.
– Ты права, Юля-джан, во всем права, – согласился Карен. – Наши родители дружно между собой жили. Много друзей в Москве и других городах имели, а мы, их дети, эту дружбу не сберегли. У меня на родине любой сосед – почти родственник, а здесь я своих соседей раз пять от силы видел, а квартиру в этом доме три года тому назад купил. Недобрый народ у вас здесь, замкнутый, у нас не так. У меня на родине, случись беда какая, всем миром помогать будут, а здесь – караул закричишь, никто даже не выглянет, а, наоборот, покрепче закроются. Нехорошо это, – с осуждением покачал он головой.
– А зачем же ты тогда сюда приехал, если все так плохо здесь? – с усмешкой спросила Юлия.
– Сначала приехал на заработки, а потом прижился, квартиру купил, женился, сын у меня растет, два года ему. Вот он теперь – коренной россиянин, москвич.
– Прижился, квартиру купил, – тихо повторила девушка. – А настоящие коренные россияне не могут себе этого позволить.
– Да все потому, что лодыри ваши мужики, работать не любят. Да и беда у вас с ними: алкоголизм. У нас в Ереване, например, нет вытрезвителей, – улыбнулся Карен. – Давным-давно был один, а потом его закрыли, потому что за пять лет там ни одного клиента не было, вот так. Еще: у нас детские дома пустые, потому что никогда ни один ребенок сиротой не будет. Если случается такое, что родителей не стало, все равно найдется родственник, хоть самый дальний, но найдется и не бросит дитя. А здесь что творится? При живых родителях дети на помойках живут, беспризорничают. А мужики ваши – лодыри, алкоголики, точно говорю, потому что сам уже семь лет с такими мучаюсь. У меня свой магазин, и грузчиков приходится менять чуть ли не каждый месяц. Как зарплату выдашь, все – на неделю в запой уходит. Ну, разве это дело? Ведь у всех семьи имеются, жены, дети. Как с таким мужем и отцом жить? Настоящий мужчина – он же добытчик, ему работать нужно с утра до вечера, чтобы семья ни в чем не нуждалась. Вот я, например, уже не помню, чтобы выходной день себе устраивал, потому что нет времени, я работаю круглые сутки. А как же? Кто, кроме меня, о моем сыне и жене позаботится?