– Да ты что, Жень, кому я такие вещи рассказывать буду? – округлила та глаза. – Ты же меня знаешь, я не из той породы, которые посплетничать любят. Тем более о тебе. Можешь не беспокоиться, я могила, хоть режь. Ты прекрасно знаешь, как я тебя люблю, – улыбнулась Лена и посмотрела на подругу преданными глазами.
– Знаю, знаю, – махнула Женя рукой. – Это я так, для проформы сказала. Если бы не была в тебе уверена, ты бы никогда от меня не услышала такой откровенности. Запомни, Алена, про мою сестру никто не должен знать. Поняла?
– Сказала же уже, могила, – надула Лена губки. – Зачем повторять?
– Как было бы замечательно, если бы мы с ней встретились. Где она? Что с ней происходит? Я бы очень многое отдала, чтобы знать это, – вздохнула Евгения. – Надеюсь, что ее жизнь сложилась лучше, чем моя, и в ней нет такого вот Семена. С этим человеком, придет время, я разберусь. У нас с ним свои счеты, – медленно проговорила Женя, пристально разглядывая свою фигуру в зеркало.
Она повернулась боком, провела рукой по талии, потом по бедру и удовлетворенно подмигнула своему отражению.
– Я прекрасна, черт возьми, – улыбнулась красавица.
– Ты всегда такая гордая и независимая. Сколько раз я слышала, как ты с ним разговариваешь. Никогда бы не подумала, что ты его боишься, – задумчиво проговорила Алена. – Мне кажется, что тебе ничего не стоит уехать от него, и поверь, он наверняка ничего тебе не сделает. Тот, кто много обещает, как правило, мало исполняет.
– Я не говорила, что боюсь его. Я сказала, что ненавижу, – заметила Евгения. – Скорее, он меня должен бояться. За девять лет я столько про него узнала, что мало ему не покажется, если расскажу, где следует. Если узнает, может убить запросто, но я себя обезопасила, на всякий случай, – усмехнулась Женя.
– Как же ты это сделала? – заинтересовалась Алена.
– Много будешь знать, спать станешь плохо, – сказала, как отрезала, Женя и строго посмотрела на Елену. – Этого я даже тебе не могу сказать, извини, – уже миролюбиво проговорила девушка и села к зеркалу, чтобы сделать макияж.
– А про сестру свою ты так до сих пор ничего и не узнала? – спросила Елена. – Совсем-совсем ничего?
– Ничего, – покачала Женя головой. – Все документы в детском доме сгорели. Куда ее тогда отправили, под какой фамилией? Ничего не удалось пока узнать, – вздохнула она. – Надя должна была помнить свою фамилию, ведь я же помнила. Но сколько я ни пыталась, все без толку. Четыре раза мне давали координаты девушек с такими же именем и фамилией, но каждый раз это оказывалась не она. Кстати сказать, и о себе я узнала очень интересную вещь. Я пропала без вести, именно в то время, когда меня привезли к Ахмеду и продали ему. Это уже потом, дня через три, меня Семен у него перекупил. В милиции даже завели уголовное дело, но потом, естественно, сдали в архив. Кому нужно искать какую-то детдомовскую девчонку? У них там и при живых родителях полно в розыске. Решили, что я сама куда-то сбежала, таких случаев сколько угодно. Документы мне уже Семен делал, когда шестнадцать исполнилось, на другие фамилию и отчество, только имя мое осталось. Он и в школу меня под этой фамилией определял, у него в Министерстве просвещения кто-то из знакомых работает. Если честно, я тогда и не вникала в эти сложности, мне это не нужно было. Уже потом, когда я стала Надю искать, тогда у Семена все потихоньку и разузнала. Вот такие, Алена, дела, потерялись мы с моей сестричкой, и неизвестно, найдем ли когда-нибудь друг друга, – снова тяжело вздохнула Женя. – Но я надежды не теряю.
– А может быть, она тоже погибла при том пожаре? – осторожно поинтересовалась Лена.
– Нет, она жива, – твердо сказала Евгения и повернулась к Елене. – Понимаешь, Лен, я это чувствую. Ведь у близнецов существует незримая связь. Вот как у матери с ребенком, только у близнецов это в десять раз сильнее. Если бы она умерла, я бы знала это. Точно бы знала. Часто мне снится один и тот же сон: мы с ней качаемся на качелях, а рядом стоит наша мама. Потом я уже в интернате, в той комнате, где нас и застал пожар. Я вижу только себя, а ее не вижу, но знаю, что она где-то рядом и ей так же плохо и страшно, как и мне. Еще иногда мне снятся сны, как будто я – это она. Просыпаюсь, а вот здесь, – Женя приложила руку к груди, – больно, бесконечно тоскливо и хочется плакать. И я чувствую, что это не мое личное, а ее, Надино. Это ей сейчас больно и тоскливо. Это ей хочется плакать. Такие вещи очень трудно объяснить, их нужно чувствовать, – грустно проговорила Женя и вновь повернулась к зеркалу. Елена смотрела на подругу широко раскрытыми глазами, и на ее ресницах повисли слезинки. Она быстро их смахнула и, увидев, что смазала лак на двух пальцах, чертыхнувшись, принялась за ногти по новой.
Закончив макияж, Евгения бросила последний взгляд в зеркало на свое отражение и пошла к двери.
– Алена, будешь уходить, проверь, везде ли выключила свет, а то в прошлый раз прихожу, кругом иллюминация, – сказала она уже на ходу. – Дождешься, что ключи от квартиры отберу.
– Ладно, проверю, – покладисто согласилась Елена и продолжила свое занятие.
Женя вышла во двор и нажала на кнопку сигнализации. Автомобиль издал характерный писк и приветливо подмигнул своей хозяйке фарами. Она села за руль, завела машину и, обреченно вздохнув оттого, что ей приходиться ехать к Семену, тронула автомобиль с места.
Эту машину она купила совсем недавно, всего три месяца назад. Ту, которая была у нее раньше, пришлось бросить прямо на дороге, где произошло ДТП. Впоследствии ее отправили на свалку, потому что на что-то другое она уже не годилась. Женя чудом тогда осталась жива, и то только благодаря подушкам безопасности. Какой-то пьяный придурок, сидя за рулем «КамАЗа», выехал на встречную полосу и буквально подмял машину Евгении под колеса грузовика. Хорошо, что в это время она сбросила скорость до сорока километров в час, иначе, после всего, что случилось, Женя сейчас была бы на кладбище. Она потом долгое время не могла вообще ездить в машинах, не говоря уж о том, чтобы самой сесть за руль. Через некоторое время шок прошел, воспоминания немного притупились, и Женя наконец решилась на приобретение новой машины. В автомобильном салоне, куда она приехала вместе с Еленой, Женя долго выбирала и остановилась на фирме «Ниссан». Она выбрала джип «Патрол» сочно-вишневого цвета. Машина была полностью автоматизирована, имела климат-контроль и кучу всяких дополнительных достоинств. Когда она села в салон, то посмотрела на менеджера и Елену сверху вниз.
– Именно то, что мне и нужно. Надеюсь, что на такой машине мне уже не будут страшны придурки за рулем, – решила тогда Евгения и пошла ее оформлять.
За те три месяца, которые она ездит на своем джипе, Женя ни разу не пожалела о том, что отдала за четырехколесного «друга» такие деньги. Она чувствовала себя полностью защищенной от всяких неприятностей на дороге. Ну… или почти полностью.
Девушка на удивление быстро проехала центр, ни разу не застряв в пробке, и благополучно свернула на МКАД. Совсем недалеко, всего в пятнадцати километрах, находился элитный поселок «Русская Дубрава», где и стоял огромный дом Семена. Он приобрел сие великолепие пару лет назад и, показывая его тогда Евгении, прищелкивал языком.