Он осторожно предложил:
– Не поговорить ли нам как простым смертным? Я хотел бы получше узнать тебя, Бодилис. Расскажи о своей жизни.
Она передернула плечами.
– Нечего рассказывать. Со мной, можно сказать, никогда ничего не случалось.
Грациллоний подумал, что из всех Девятерых ей легче всего было найти спасение от Колконора в своем внутреннем мире. Эта мысль оказалась для него мучительной. Он подергал себя за бородку. Щеки еще зудели, но он запретил себе чесаться. Надо продолжать беседу. Он медленно произнес:
– Ты говорила, что твоя средняя дочь хочет остаться в храме после того, как выйдет из возраста весталки? А сама ты, когда была девочкой, мечтала о том же?
В ее взгляде мелькнуло изумление, но Бодилис заставила себя откинуться на спинку кресла и улыбнуться.
– Да. Знак сошел на меня, когда я была в том же возрасте, что сейчас Керна, только я всегда была угрюмым и одиноким ребенком.
– Это… из-за обстоятельств твоего рождения? Она снова наградила его удивленным взглядом и заговорила не сразу.
– Грациллоний, ты и в самом деле замечательный человек.
– Нет! – он принужденно рассмеялся. – Просто офицер должен уметь разбираться в людях, – и сдержанно добавил: – Может быть, тебе неприятно говорить об этом? Я не хотел быть навязчивым.
Бодилис наклонилась вперед и погладила его по руке.
– Мне нечего скрывать. Дахилис, конечно, рассказала тебе, и… если боги допустят, мы много лет будем вместе, – ее взгляд заметался по комнате и остановился на женском бюсте. – Ты знаешь, что Вулфгар зачал меня от своей дочери, Тамбилис. Такова была воля Белисамы, и на Сестрах нет греха, но мне говорили, что он не мог забыть об этом, и не прошло и года, как он пал от руки Гаэтулия. Тень тех дней легла на мою мать, и только с Хоэлем она снова обрела радость жизни. Ему она родила девочку, которая стала Дахилис. Что до меня, то я росла в мрачном доме и искала убежища в книгах и дальних прогулках и… во всем, что ты видишь в этой комнате. Я мечтала отдать всю жизнь служению младшей жрицы.
– Но стала королевой, – тихо закончил Грациллоний.
У нее порозовели щеки.
– Хоэль и меня сделал счастливой. Не то чтобы он обладал особой мудростью. Порой он признавался, что не может понять меня. Но он был добр и заботлив и умел доставить женщине удовольствие. И у него всегда гостили друзья, и не было конца чудесным рассказам о дальних странах и великих деяниях. Эти люди приносили во дворец морской ветер. А потом меня приняли в Доме Звезд…
Она осеклась, глотнула воздуха и невыразительно договорила:
– При Колконоре только Симпозиум помог мне сохранить живую душу.
– О, дорогая, – вырвалось у него с жалостью.
Бодилис встряхнулась и резко возразила:
– Я не прошу милостыни, Гай Валерий Грациллоний! Несмотря ни на что, я прожила жизнь лучше, чем многие в этом мире.
И добавила, смягчившись:
– А теперь король – ты.
Воцарилось молчание. Грациллоний осушил чашу и наполнил кубок неразбавленным вином. Королева не смотрела на него. Он видел, как краска приливает к ее щекам и снова отливает с каждым ударом пульса. Он знал, о чем она думает, и она знала, что он знает.
Грациллоний откашлялся.
– Ну, видишь ли… э-э-э… Чей это бюст?
– Это? Бреннилис, – с облегчением отозвалась она. – Бреннилис Видящая, Бреннилис Скрывающая. Портрет древний, и хотя неизвестно, изваян ли он с натуры, мне хочется представлять ее именно такой.
– Кто это – Бреннилис?
– Ты не знаешь?
– Не забывай, я жалкий невежда!
– Ну что же, – весело сказала Бодилис. – Урок истории Иса поможет скоротать время до ужина.
II
Первоначальных отчетов сохранилось немного, но легенды утверждали, что мыс был открыт карфагенянином Химилко восемь с половиной столетий назад. Возвратившись на родину, он рассказал о месте, удобном для основания колонии. Карфагену для торговли с северными странами требовались дорожный пост и база флота. Британское олово, галльские меха, германский янтарь, мед, шкуры, воск, древесину, китовый зуб – все это нужно было перевозить и охранять.
Но на таком расстоянии от метрополии отдельный пост не мог продержаться долго. Нужно было строить город, способный кормить и защищать своих жителей. В преуспевающем в ту пору Карфагене нашлось немного желающих покинуть родину, поэтому колонистов собирали по всему Средиземноморью. Среди первых поселенцев выделялись вавилоняне, бежавшие от персов, которые завоевали и уничтожили город, и египтяне, не желавшие склониться перед персидским владычеством.
Предание говорит, что когда Химилко впервые посетил эти места, каждую ночь в его лагере гибли люди. Наконец он выследил чудовище, совершавшее убийства, и положил им конец. Логово зверя находилось в древнем кургане. И Древний Народ, кости которого покоились там, в благодарность поклялся, что поселение, основанное пришельцами, будет процветать, доколе его жители не прогневят богов, и если такое случится, море возьмет свое.
Возможно, поэтому город был посвящен Иштар – Звезде Морей, повелевающей стихиями. Разноплеменное население города вскоре стало поклоняться ей под именем Исиды. Возник и жреческий орден, служивший богине.
Власть далекого Карфагена мало ощущалась колонистами и сводилась в сущности к тому, что метрополия присылала своего наместника. Но по мере того, как город богател и набирал силу, богатые граждане начали роптать даже против столь легкого ярма. Примерно в то же время, когда был заложен город, пришлые кельты, побеждая коренное население и смешиваясь с побежденными, дали начало галльским племенам. Новая аристократия составлялась главным образом из захватчиков. Город, естественно, заключил союз с соседями против вторжения новых племен. Племена, населявшие окрестности города, немало страдали от войн и набегов и не отказались от военной помощи карфагенян.
К тому времени название «Бен-Иштар» (или «Бен-Ис») превратилось в короткое «Ис».
Город не раз осаждали враги, но богатства моря хранили его от голода и давали возможность пережить любую осаду, тем более что кельты никогда не умели долго сидеть на месте. Труднее было с водой, и потому в сознании людей источники обрели святость – да и галлы всегда почитали ручьи и реки. В маленьком сообществе все время чувствовалась нужда в рабочих руках, и жертвоприношения младенцев Баалу Мелькарту постепенно вышли из моды, а со временем и полностью прекратились. Однако пророчества и традиции сходились в том, что боги время от времени должны получать кровавую жертву.
Постепенно устанавливалась мирная жизнь. Правда, соперничество с морской Венетой иногда приводило к стычкам на море, но с озисмиями, как называли себя потомки кельтов и Древнего Народа, установились прочные связи. Ритуалы и обычаи постепенно уподоблялись друг другу, и в речь исанцев проникало все больше галльских слов.