– Нет, лучше ты. Я боюсь, что как только он услышит мой голос, то от его баса у меня лопнут барабанные перепонки. А так ты ему все скажешь, и, пока я доеду, с него уже приступ ярости схлынет, и вероятность того, что он меня придушит, уменьшится до минимума.
– Ник, я вообще-то не понимаю, почему на тебя так Роман разозлился? И почему ты решила, что мой Краснов должен тебя придушить? Ты в чем-то провинилась или что-то натворила?
– Ты чем слушала, подруга, ушами или каким другим местом? Я же тебе говорила, что за день до похищения я позвонила в Марсово, ну, и намекнула, что я кое-что раскопала.
– Ничего подобного, я пока маразмом не страдаю, ты мне этого не говорила, – возмутилась Света.
– Ну, значит, хотела сказать, но забыла, – махнула Вероника рукой, будто речь шла о том, как лучше сварить щи, с капустой или щавелем?
– Господи, Вероника, и ты еще смеешь в чем-то обвинять Ромку? Я удивляюсь, как он вообще тебя не придушил, у меня лично уже руки зачесались.
– Все, моя дорогая, я уже полетела. Надеваю твои лодочки, с Витькой пришлю их обратно, – затараторила Вероника, игнорируя возмущенный выпад своей подруги, и понеслась в прихожую. Она на ходу засунула ноги в туфли и уже открыла дверь, но вдруг резко затормозила. – Слушай, Светка, а где Краснов-младший, почему я его в течение почти двух часов даже не слышала? С ним ничего не случилось? Где мой крестник?
– Успокойся, в полном порядке твой крестник. Он сейчас у своей бабушки, моей свекрови, она решила мне пару денечков отдохнуть дать, уж очень он темпераментный, весь в отца, егоза. А может, в крестную маму. – И Светлана хитро посмотрела на подругу.
– Ладно тебе, Светка, – засмеялась Вероника. – Что же теперь делать, если у меня характер такой дурацкий? Не умею я на одном месте сидеть, у меня сразу чесотка начинается, если я даже у телевизора один час посижу. Единственное, с чем я могу целый день проваляться на диване, так это с детективом. Если начинаю читать роман, то не поднимусь, пока не прочту, если только пописать сбегаю, – захохотала девушка.
– Слушай, Ник, а это идея. Нужно будет Ромке подкинуть, как средство усмирения дикой лошадки, – улыбнулась Света.
– Сама ты лошадь, а я еще жеребчик женского рода. Все, Светик, мне пора, побежала я, не забудь позвонить Витьке. – И Вероника наконец выскочила из квартиры.
Она побежала на автобусную остановку и тут же села в маршрутное такси, которое довезло ее прямо до метро. Через тридцать минут после того, как Ника вошла в подземку, она уже выходила из нее на Белорусском вокзале.
Долговязая фигура Виктора Краснова уже маячила на платформе, когда Вероника вышла из электрички. Подойдя к нему сзади, она хлопнула его по плечу. Виктор резко обернулся и строго посмотрел на Нику. Она тут же поняла, что сейчас услышит не очень приятные речи, и, решив его опередить, затараторила:
– Витя, очень тебя прошу, ничего сейчас не нужно говорить, придем домой, и я тебе все объясню. Поверь, я совсем не виновата, вернее, не совсем виновата я… Господи, что-то я, кажется, запуталась. Пойдем, не будем маячить на платформе.
Мужчина молча кивнул и последовал за девушкой. По дороге он все-таки не выдержал и спросил Веронику:
– Объясни мне, что случилось? Роман мне недавно позвонил и в общих чертах рассказал. Но он был такой злой, что, кажется, наплел что-то не то. Он сказал, что ты удрала из квартиры через окно, это правда?
– Ага, правда, – гордо кивнула Ника. – Вить, ты представляешь, он позвонил следователю и сказал, чтобы тот посадил меня в каталажку, пока они будут искать преступника! А что его искать-то, когда нужно сделать, как я сказала, и он сразу попадется? Я им, видишь ли, только мешаю и путаюсь под ногами! Как это можно расценивать? Только как наглость с их стороны. А Ребров меня вообще назвал ненормальной чертовой куклой. Я ему век этого не прощу, и теперь пусть только попробует приблизиться ко мне… Ну так вот, как только я услыхала, о чем Ребров по телефону с Никитиным договаривается, так сразу из квартиры и сбежала. Сразу к вам домой пошла, прямо в комнатных тапочках, Светка твоя меня хоть накормила. В общем, Витюш, если честно, то даже пока не знаю, что дальше буду делать. Но делать что-то нужно, сидеть сложа руки нельзя, иначе вторая попытка этого гада, я имею в виду преступника, может увенчаться успехом.
– И что же, интересно, ты собираешься предпринять? – поинтересовался Виктор. – Я тебя долго охранять не смогу, у меня работа, сама понимаешь. И оставлять тебя в доме одну тоже боязно. Там, правда, пришел к тебе гость, нарочно не придумаешь, но, думаю, в охранники он не годится.
– Что за гость? – удивилась Вероника.
– Сейчас увидишь, я его пока от греха в кладовке запер, – усмехнулся Виктор.
– Ты что, ненормальный, Краснов, гостей в кладовку запихивать?
– Не боись, я там свет включил, так что сидит вполне цивилизованно. Я побоялся оставлять его в доме потому, что после него у тебя по комнатам будут блохи скакать.
– Да объясни ты наконец, кто такой?
– Сказал же, сейчас придем, и увидишь. Я его взашей не выгнал только потому, что он собирается тебе какую-то очень важную вещь сообщить, говорит, это касается человека с чемоданчиком.
– Ой, что же ты сразу-то не сказал? Это же дядя Степан! – закричала Вероника и бросилась бегом к дому.
Виктор недоуменно приостановился и посмотрел на улепетывающую на всех парусах Веронику.
– Ну и знакомые у тебя, подруга, – пробормотал мужчина и поспешил следом.
Ника влетела во двор своего дома и, притормозив только у двери, начала ее интенсивно дергать. Естественно, она была закрыта, и девушка чертыхнулась. Она нетерпеливо выбежала за ворота, прикрикнув:
– Витя, ну что ты еле плетешься, давай быстрее ключи!
– Иду, иду, – проворчал Краснов. – Я тебе что, спринтер, чтобы рекорды по бегу устраивать? Не торопись, никуда твой дядя Степан не денется, ему там светло, тепло и уютно. Тем более я ему бутылочку пивка оставил и пару бутербродов с рыбкой. Небось сидит, пивко смакует и приговаривает: «Век бы сидел в этой кладовке и не выходил».
– Витенька, хватит трепаться, открывай быстрее.
Краснов не спеша, будто испытывая терпение Вероники, вытащил ключи из кармана и медленно начал открывать дверь. Ника пританцовывала сзади него, и, как только дверь распахнулась, она почти кубарем влетела в дом и помчалась к кладовке. Не добежав до нее буквально одного метра, девушка споткнулась, обо что-то мягкое и растянулась на полу во весь рост, при этом ощутимо приложившись лбом о напольную вазу, которая стояла в углу с огромными искусственными подсолнухами. Ко всему прочему, она услышала душераздирающий вой своего кота Зайки. Он улегся спать посредине коридора, никак не предполагая, что на него здесь посмеют наступить, да еще так бесцеремонно. Ника встала, потирая ушибленный лоб, посмотрела на кота: