— Ы-ы-ы! — задыхаясь, произнес Вася.
Он высоко поднял брови, аккуратно вписав их в ранние залысины на лбу, одинаково округлил глаза и рот, и через несколько секунд Васин организм, вполне здоровый и хорошо тренированный, но абсолютно не приспособленный к потреблению необычных дыхательных смесей, заявил свой решительный протест.
Протест выразился в оглушительном многосерийном чихании, изнурившем Трошкина настолько, что он зашатался, переступил с ноги на ногу и неосторожным движением повалил на бок чемодан. Васин коллега Дима Петров малодушно зажмурился, но, поскольку ничего страшного не произошло, через несколько секунд осторожно «выжмурился» обратно.
— Не рванул? — немного удивленно пробормотал Дима.
Вася не ответил: он продолжал чихать и кашлять, вися животом на перилах, как белье на веревке. Недоверчиво вздернув брови, Петров сомкнул нервно подрагивающие пальцы на ручке чемодана и поднял его. Чемодан с легкостью оторвался от пола.
— Да он же пустой! — воскликнул Петров.
— Не может быть! — не поверил ему Трошкин.
— На, подержи!
Дима передал чемодан Васе.
— Точно, пустой! — обрадовался тот и, недолго думая, щелкнул латунным замком.
Чемодан с готовностью открылся, и из него в сизую дымку подъезда, подсвеченного снаружи прожектором, как медузы из темных морских глубин, поплыли ввысь круглые молочно-белые шары с длинными золотистыми хвостиками, закрученными в изящные спиральки.
— Это еще что за хрень?! — запрокинув голову, безмерно изумленно воскликнул Петров.
— Шарики! — давясь истерическим смехом, прохрипел не вполне прокашлявшийся Трошкин. — Обыкновенные воздушные шарики!
— А если не обыкновенные? — спохватился Петров. — Кончай хихикать, дурак! Фиг его знает, что за газ у них внутри! Не дай бог, зарин!
— Ох, мать вашу! — враз посерьезнев, выдохнул Трошкин. — Зарин? Тогда дело плохо. Если хоть один шарик рванет, будет нам тут газовая атака почище, чем в Токийском метро.
— Полное аум сенрике! — согласился эрудированный Петров, кстати вспомнив название японской секты, устроившей в столице своей исторической родины кошмарный террористический акт с применением отравляющего газа.
Поднявшись на цыпочки и вытянув шею, я из-за плеча неразговорчивого милиционера смотрела на наш подъезд, в котором, вероятно, происходило какое-то действие. К сожалению, разглядеть что-либо снаружи, да еще с расстояния метров в пятьдесят, никак не получалось.
— Спорим, что бомба рванет? Ставлю полтинник, — предложил Сашка Суньков, топчась рядом со мной.
Я повернула голову и посмотрела на тринадцатилетнего оболтуса, розовощекая физиономия которого сияла нездоровым оживлением.
— Если бомба рванет, я не смогу заплатить за пари: кошелек в квартире оставила, — ответила я.
— Значит, раскидает твои денежки по всей округе! — радостно заржал Сашка. — Тут-то мы их и соберем!
— Тогда мы костей не соберем! — вступил в разговор хмурый дядечка из соседнего подъезда.
— Граждане, шли бы вы куда подальше, а? — не оборачиваясь, попросил милиционер, закрывающий нам своим телом и доступ к подъезду, и обзор.
— Как вам не стыдно! Представитель власти, а ругаетесь! — взвилась незнакомая тетка с головой, густо усаженной шипастыми бигуди, что делало ее похожей на добычливого ежика.
— Ой, да замолчите вы все! — невежливо перебил женщину Сашка. — Орете, как резаные, слушать мешаете!
— Он ждет, что бомба взорвется, — объяснила я ежевидной тетеньке.
— Ой, да не дай боже! — закрестилась та. — Беда-то какая будет, и-и-и!
Подкрепляя бабий тоскливый вой, из-за угла соседнего дома, гудя клаксоном, вывернула еще одна машина — без мигалки и сирены, зато с табличкой «Телевидение» за лобовым стеклом.
Через минуту в первый ряд зевак протиснулся мой добрый приятель и коллега — оператор Вадик Рябушкин. За ним, размахивая микрофоном, как марширующая мажоретка жезлом, поспешал Аслан Буряк, человек в нашей телекомпании новый, но уже замеченный и отмеченный.
Невероятно активный и столь же самонадеянный, Аслан с разбегу занял вакантную должность, от которой с полгода отбрыкивались все наши штатные журналисты, — и.о. главного редактора. На руководящем посту Аслан без устали творил чудеса глупости, за что сразу же получил от нашего редакционного народа язвительное прозвище «Ослик ИО». А собственное имя нового главреда очень удачно переделалось из Аслан в Ослян.
— Ну, где бомба? — протолкавшись вперед, спросил Ослик ИО таким тоном, словно он ожидал, что искомую бомбу поднесут ему на блюдце с голубой каемочкой.
— Там, — мотнула я головой на подъезд.
— Привет, Ленка, — не отрываясь от видоискателя телекамеры, произнес Вадик, узнав меня по голосу.
— О, а ты что здесь делаешь? — Ослик тоже опознал меня и нахмурился, вероятно, предполагая, что я конкурирую с ним как репортер.
— Я там живу, — повторила я движение подбородком.
— Да что ты?! Вот здорово! — возликовал Ослик, неумеренно жестикулируя и азартно шевеля носом с горбинкой.
У родового дерева Аслана Буряка была сильно разветвленная корневая система, но часть отростков, несомненно, уходила за Кавказский хребет. Сей факт доказывали как знойная брюнетистая внешность, так и безумная эмоциональность Аслана.
— Как пострадавшая дашь интервью? — Ослик ИО крепко ухватил меня за локоть.
— Я пока еще не пострадавшая! — напомнила я.
— Да рванет бомба, не сомневайся, — «успокоил» меня несносный Сашка Суньков.
— Вадик, ты смотри, не отвлекайся! — забеспокоился Ослик. — Если не снимешь взрыв, будешь моим кровным врагом!
— Отчего не снять? — хладнокровно отозвался Вадик, нисколько не напуганный обещанием вендетты. — Если рванет в ближайшие тридцать секунд, запросто сниму.
— А если позже? — Мне стало интересно, чем вызвана необходимость жесткого регламента.
— А если позже, то не сниму, — пожал плечами Вадик. — У меня пленка заканчивается.
— Как заканчивается?! Мы же в ресторане только-только новую кассету распечатали! — От полноты чувств Ослик подпрыгнул, приземлившись на ногу юному Сунькову.
— Мы снимали презентацию ресторана восточной кухни, — пояснил мне оператор. — Для рекламы. А потом нам позвонили с новостью про ваш заминированный дом, чтоб его!
— Не надо, — пробормотала я.
— Да я просто хочу сказать, что эта ваша бомба оказалась жутко некстати, — извиняясь, пояснил Вадик. — Аслану, разумеется, захотелось первым из акул пера подгрести к месту событий, поэтому мы бросили недоеденный шашлык и примчались сюда.
— Ты мне зубы не заговаривай! — взвился обиженный Ослик. — Ты на что пленку извел, а?!