Все возвращается, устало подумал Марио. Когда-то он сам предал Папу Тони, уничтожив человека, которого тот назвал своим преемником. Надо сказать, покойный Монте Уокер долго являлся ему в кошмарах. Да что там, совсем недавно Марио было видение: Уокер с немым укором смотрел на него из окна.
Ла Гадо на секунду закрыл глаза, обуздывая эмоции, а когда открыл их – снова увидел призрак. Прямо перед ним, в двух метрах над землей, на фоне кирпичной стены парил покойный Монте Уокер – совсем как живой, в джинсах, с бокалом в руке и пышнотелой подружкой под боком.
– Уокер в раю? – недоверчиво прошептал Марио.
Позади него затрещал гравий садовой дорожки.
– Слышь, Полковник! – появившись из-за поворота, благодушно позвал Вася Бурундук, похожий на пухлого младенца в своей розовой в горошек пижаме. – Пора обедать!
Слова «завтрак», «обед», «ужин» и «бурундук» Марио Ла Гадо уже понимал.
– Ван момент, – раздраженно отозвался он, отгоняя Васю движением руки.
– Ну, Товарищ Полковник! – начал было тот, но запнулся, выкатил глаза, вскинул руку в указующем жесте и закричал: – Серж! Это Серж! Я видел его! Ну, зараза…
Ла Гадо обернулся к стене – видение исчезло. Монте Уокер удалился в лучший из миров…
Марио повернулся и пошел к корпусу, безразлично пройдя мимо заходящегося в крике Бурундука, к которому уже спешили заботливые санитары.
Зима наступила внезапно и, как обычно, застала коммунальные службы врасплох: первый же снегопад полностью парализовал городской электротранспорт. Редкие трамваи ползали, как черепахи, закоченевшие пассажиры на остановках брали вагоны штурмом, и уже к десяти утра у ворот Восточного депо столпилось целое стадо трамваев с открытыми переломами дверей. В результате множество горожан опоздало на работу, и я была в их числе.
Снег валил хлопьями размером с почтовую марку. Облепленная ими, как бандероль, я остановилась под куцым навесом у металлической двери телекомпании, придавила кнопочку звонка и отвела в сторону заснеженный зонт, похожий на бледную поганку. Камере, а через нее охраннику явилось мое красно-синее лицо с намертво примерзшей улыбкой. Удивительно, но страж меня узнал, дверь с громким щелчком открылась, и я вошла в прихожую, продолжая сражаться с зонтом.
– Здравствуйте, Елена Ивановна! – сердечно приветствовал меня охранник.
– Доброе утро, – выговорила я застывшими губами, с трудом удерживаясь, чтобы не начать налаживать артикуляцию вручную. – Если оно, конечно, доброе, в чем я лично сомневаюсь! – Губы, впрочем, быстро оттаивали.
– Это свои, вот фамилия в списке. – Охранник склонился над столом, за которым с ручкой в руке сидел другой мужчина.
Лица его я не видела, только редеющую макушку, но догадалась, что это новый охранник. Они в телекомпании часто меняются, потому что зарплата средняя, а мороки много, попробуй постереги двери, в которые ежедневно ломятся по делу и без оного сотни людей! Частное сыскное и охранное агентство «Шерлок», поставляющее нам по договору дневных сторожей, давно отказалось бы сотрудничать с нами, если бы мы не делали ему рекламу. Конечно, присылают в наши рудники обычно шерлоков-новичков.
– Обучаете новенького? Здравствуйте! – Не задерживаясь, я приветливо кивнула и пошла по коридору, заглядывая в открытые двери кабинетов и приветствуя коллег.
Ошеломляющего впечатления, произведенного мной на нового охранника, я не заметила, а он выронил ручку и неотрывно смотрел мне вслед.
– Вот тут надо галочку поставить, – напомнил ему более опытный товарищ, протягивая подобранное стило.
Сидоров машинально взял ручку, тупо посмотрел в журнал и с великой тщательностью последовательно отметил значками сразу несколько строк, в завершение трудов пририсовав под последней галочкой пару лукавых миндалевидных глаз.
– Ты что делаешь? С ума сошел?! – воскликнул его коллега.
Сидоров посмотрел в табель, снова выронил ручку, закрыл лицо руками и мелко затрясся.
– Да ладно, не расстраивайся, – сжалился над ним наставник. – Чего рыдать-то?
Но Сидоров не рыдал, он хохотал, и отголоски этого хохота доносились до моего кабинета.
– Кому это так весело? – вслух подивилась я, уже приподнимаясь, чтобы выйти из-за стола и узнать причину смеха.
– Новый охранник резвится, – входя в мой кабинет, ответил мне главный редактор. – Он смеется, потому что еще не знает, как безрадостна наша жизнь.
– А она безрадостна? – насторожилась я.
– Еще как! Вот у тебя, к примеру, сегодня вечером прямой эфир.
– С кем? – Я нахмурилась, предвидя сложности: из-за вечернего эфира домой придется добираться поздно, когда общественный транспорт уже норовит забиться в стойло, а тут еще такая погода…
Редактор положил передо мной бумажку:
– С главным врачом психиатрической больницы. Некто Топоркович, профессор.
– Что, в городе наблюдается вспышка инфекционного идиотизма? – уныло пошутила я.
– Похоже на то. – Хмыкнув, редактор удалился.
Я тяжело вздохнула, потянулась к маленькому радиоприемнику на столе: хорошо бы узнать прогноз погоды. Радио невнятно захрипело, зато сам собой ожил телефон.
– Да, алле?
– Ленка, это ты? – возбужденно прокричала в трубку Ирка. – Ну, наконец-то, я уже полчаса тебе названиваю!
– Я только что вошла, погода – жуть, трамваи еле ходят, – оправдываясь, сказала я.
Ирка меня даже не слушала.
– Никуда не уходи, я сейчас к тебе приеду! – еще громче прокричала она. – Тут у нас такое! Ты просто с ума сойдешь!
Я положила телефонную трубку, посмотрела в окно: снежная пелена редела, надеюсь, что Ирка доберется ко мне за полчаса, если, конечно, сумеет выехать с заснеженного проселка. Впрочем, о чем это я беспокоюсь, Монтик с лопатой – прекрасная снегоочистительная техника. А пока Ирка едет, не выпить ли чашечку кофе? Кажется, силы мне понадобятся.
Я почувствовала, как мои губы сами собой растягиваются в улыбке. Как она сказала – я сойду с ума?
Радио наконец ожило, и сквозь хрипы очень кстати пробилась разудалая старинная песня: «Эх, раз, еще раз да еще много-много раз…»
Как встретить своего принца
Каждая девочка в мечтах видит себя принцессой, но с возрастом начинает думать, что принцев мало и на всех их не хватает. Я не могу одобрить эту пораженческую позицию.
Милые дамы, утешьтесь: у нас, реальных женщин, есть неоспоримое преимущество перед сказочными героинями: возможность активно влиять на свою судьбу.
Золушка была вынуждена ждать, пока принц додумается до теста с хрустальной туфелькой. Спящая Красавица сотню лет наживала пролежни, пока не нашелся принц, умудрившийся заблудиться в трех соснах вблизи ее замка. Царевна-лягушка вообще сидела в болоте, мысленно призывая своего биатлониста-аутсайдера и нервно наквакивая арию Ленского «Паду ли я, стрелой пронзенный, иль мимо пролетит она?».