Я обернулась: во дворик угрожающе вдвигалась широкая морда патрульки. Вызволять из плена Тоху времени не было, самой бы за решетку не угодить! Я проворно метнулась в ближайший подъезд, надеясь, что меня еще не заметили.
– Вон он, в подъезд забежал! – подсказал сержанту напарник, тыча пальцем в нужную сторону.
– Тот был негр, – не согласился сержант.
– А этот разве не негр? Черный как сапог!
– Тот был в белом, – упорствовал сержант.
Серега высунул голову в окошко, цепким взглядом обвел двор и почти сразу засек сутулую фигуру в белом, хорошо заметную на фоне грязно-коричневого мусорного контейнера.
Обнаружив интерес, проявленный к нему представителем власти, чернокожий по причине хронической немытости бомж Петюня забеспокоился: не прошло и получаса, как он стянул с лотка на привокзальной площади красочный журнал с голой девкой на обложке и упаковку презервативов «Голубая луна». И то, и другое было Петюне без надобности, стащил он веселые картинки с резиновым приложением просто потому, что они «плохо лежали», грех было не воспользоваться случаем. Будучи сильно септическим, Петюня понимал, что с обменом предметов интимно-медицинского характера на полновесные рубли у него могут возникнуть проблемы. Размышляя, как поступить с прихватизированным имуществом, Петюня походя заглянул в мусорный контейнер и на самом верху кучи увидел докторский халат, в карманах которого обнаружились также белая шапочка и маска с завязочками. Обрадовавшись, Петюня незамедлительно облачился в обновы.
– Ну и черная же рожа! – сплюнул сержант Тарасов. – Документики ваши попрошу!
Увидев, что милиция занята выяснением личности бомжеватого гражданина на помойке, я сдернула с лица чулок, расправила плечи и гордой поступью вышла из подъезда. Стараясь не оглядываться и не бежать, прошла под арку, из-за угла которой странным архитектурным украшением торчала голова Коляна.
– Живо в машину, – прошипела я мужу, ускоряя шаг. – Удираем, пока нас не повязали!
– А как же Ирка? – спросил Колян, распахивая передо мной заднюю дверцу «жигуленка».
– С ума сошел, галантный мой? – цыкнула я. – Я назад сяду, а за руль кто?
Плюхнувшись на водительское сиденье, я с трудом дождалась, пока супруг угнездится рядом, и рванула машину с места, едва не задавив пару жирных городских голубей.
– Птичку жалко, – отреагировал Колян.
– Жалко котика, – поправила я. – Так и остался, бедолага, во вражьем плену!
Тревожно затрезвонил мой мобильник. Я взяла трубку.
– Ленка, он уезжает! – возбужденно сообщил Иркин голос. – Стоит в очереди в билетную кассу на железнодорожном вокзале. Я тоже стою, наша очередь уже подходит! Что скажешь, будем брать?
– Как ты его будешь брать, в одиночку и голыми руками? – не поняла я. Хотя, конечно, Ирка дама корпулентная, она кого угодно может взять…
– Да не его, а билеты! Брать мне билеты туда же, куда он возьмет, или не надо? А если надо, то сколько и какие? Плацкарт, купе?
Позади меня нервно верещали клаксоны. Тормозя все дорожное движение, я ползла по улице со скоростью километров пятьдесят, не больше: думала.
– Для начала просто запомни, куда и каким рейсом он отбывает, – решила я наконец. – И стой на привокзальной площади, жди нас, мы совсем рядом.
Узнав результаты Иркиной слежки за Смитом, мы все вместе разработали план дальнейших действий. Он представлялся простым, но эффективным, однако я все равно нервничала так, что у меня все валилось из рук. Началось с того, что мой сандвич с сыром дважды за время импровизированного ужина убедительно доказал закон бутерброда. Это еще можно было пережить: и сыр, и масло для нового бутерброда в холодильнике были. Потом пошло по нарастающей: покрепче вцепившись в сандвич номер два, я упустила и разбила чайную чашку, а в ванной уронила в кошачий тазик, недавно задействованный Тохой по прямому назначению, чистое махровое полотенце.
Пришлось, несмотря на протесты остальных граждан, немедленно устраивать постирушку. За компанию с полотенцем я быстренько простирнула кое-что из одежды, пошла развешивать на веревках за балконом мокрое белье – и упустила вниз сначала пару прищепок, а потом и свежевыстиранную белую шелковую блузку! Подбитой птицей она легла на асфальт посреди улицы. Я уже собралась бежать вниз, и тут из-за угла, дико визжа тормозами, юзом вынеслась проклятущая белая «семерка»!
Я упреждающе закричала, но автопсих в машине меня, конечно, не слышал: музыка в салоне по обыкновению гремела так, что вибрировали стены дома. Колесо «семерки» стремительно накатило на несчастную блузку и проволокло ее до следующего поворота, где мое некогда белое одеяние и осталось валяться в виде испачканной скомканной тряпки.
– Все, кончилось мое терпение! – в сердцах опасно хлопнув стеклянной дверью балкона, объявила я.
Открыла сумку, вытащила записную книжку, нашла в ней телефон дежурной части ГИБДД и, не тая злорадства, сообщила, что по району, нагло плюя на правила дорожного движения и ни в грош не ставя труд инспекторов, на бешеной скорости носятся белые «Жигули» седьмой модели, номер такой-то, за рулем какой-то юный мутант, небось даже без водительских прав.
– Разберемся, – зловеще пообещал дежурный.
И только после этого мне немного полегчало.
Ваня Сиротенко, пробирающийся к родному дому под покровом темноты, услышал незабываемые звуки за три квартала: по жилому «кубику» кругами носился знакомый «жигуленок» с меломаном Жориком за рулем.
Ваня, которому тяжелый горшок с сокровищем уже все руки оттянул, обрадовался, остановился под фонарем и хотел было помахать мчащейся на всех парах ревущей «семерке», когда из проулка напротив тихо выдвинулась патрулька ГИБДД. Мигалка на крыше завертелась, что тебе дискотечная светопушка, взвыла сирена, перекрываемая громовыми призывами немедленно остановиться, явно адресованными Жоре. Белая «семерка» дико взвизгнула тормозами, пошла юзом и уперлась мордой в кусты. В салоне продолжала грохотать музыка.
Ослепленный и оглушенный, Ваня проморгался, потряс головой и поспешно отступил подальше в тень: попадаться на глаза милиции ему откровенно не хотелось. Начнутся расспросы, что за золото, откуда взялось, его задержат, а клад и вовсе отберут за здорово живешь!
Еще сидя в парке, Ваня продумал свои дальнейшие действия. Ни участковому, ни в райотдел милиции сдавать драгоценную находку он не собирался. Единственной гарантией того, что его не обманут и не ограбят, умный мальчик полагал участие в процессе знакомого представителя компетентных органов – ну и прессы, разумеется.
– Я не расист, но негров не люблю, – заявил сержант Тарасов. Он никак не мог успокоиться.
Его напарник меланхолично перелистывал конфискованный у бомжа «Плейбой».
– Развелось чернокожих на нашу голову! – Сержант машинально почесал в затылке, но сразу же отдернул руку и посмотрел на нее с сильным подозрением: маскировавшийся под африканца бомж был таким грязным, что подцепить от него вшей можно было при контакте минимальной плотности. – Слышь, Серега? Я говорю, негры эти меня уже достали!