Домой мы вернулись поздно, уже в девятом часу. Быстренько переодев малыша и вымыв ему ручки с мылом, я побежала на кухню – готовить поздний ужин. Я молола мясорубкой фарш для котлет, а за моей спиной в кухню то и дело шмыгали голодные Коляны, поочередно или оба разом. Они гремели хлебницей, стучали дверцей холодильника и шуршали пакетами, а потом громко чавкали в комнате у телевизора. Сначала я терпела эти налеты и смолчала, когда у меня из-под руки уволокли приготовленное для котлет молоко, решив заменить его водой. Скрепя сердце пережила похищение размоченной горбушки, предназначавшейся для фарша, и пучка зелени, но исчезновение пакета с сухими макаронными изделиями типа «рожки» вынудило меня вооружиться кухонным полотенцем с целью нахлестать им по вороватым лапам, чтобы впредь неповадно было.
Угрожающе размахивая полотенцем, я вошла в комнату и застала своих короедов за развивающей игрой, смысл которой уловила не сразу. Колян и Мася вдохновенно возводили некое сооружение, основой для которого послужила широкая пластмассовая миска. В нее аккуратной горкой были насыпаны сухие «рожки», а на вершине макаронной пирамиды стоял стакан с молоком, окруженный веночком из укропа и петрушки.
– Вы будете это есть? – удивилась я. – А зачем же я жарю котлеты?
– Кокле! – оживился малыш.
– Котлеты – пища материальная, а это нечто совсем другое, – Колян с гордостью творца указал на свое рукоделие. – Это пища духовная!
– Ландшафтный дизайн, что ли? – догадалась я. – Это вы у Ирки на зеленых ежиков насмотрелись?
– Зеленые ежики тут совершенно ни при чем, – сказал Колян, оттаскивая от макаронно-укропной башни малыша, тянущегося к съедобной зелени. – Это мандала!
– Это что?! – выкрикнула я, поспешно срываясь с места: совсем забыла, что на сковородке жарятся котлеты. – Фу-у, успела, не пригорели! Так как, ты сказал, называется это ваше макаронное творчество?
– Мандала, – важно сказал Колян. – Это такая конструкция, которая обладает необъяснимой способностью потенциировать духовный рост личности, привлекать энергию космоса и открывать человеку путь к гармонии внешнего и внутреннего миров.
– Я лично скорее обрела бы внутреннюю гармонию, съев пару котлеток, приготовленных как положено, с молочком и зеленью, а также с гарниром, – заметила я, накрывая на стол. – И где только ты набираешься таких глупостей? То значение неисправного унитаза в концепции даосизма, то мандала макаронных изделий!
– Ой, совсем забыл!
Колян убежал в прихожую, пошуршал там сво-ей сумкой и принес тонкую пластиковую папочку. Сквозь полупрозрачную розовую обложку был виден бумажный лист с текстом в четверть странички и маленькими схематичными рисунками.
– Вот изучи на досуге! – вручив мне папку, Колян пробрался на свое законное место во главе стола, взял вилку и решительно придвинул к себе тарелку с котлетами.
– Кокле, кокле! – закричал ребенок, возбужденно колотя ручками по столу.
Я подсадила его на высокий стульчик, дала ложку и мисочку с едой, потом взяла отложенную было папку и без особого интереса посмотрела сквозь розовый целлофан:
– Это еще что такое?
– Это распечатка с сайта «сантехник-собака-фронт-ру», – прочавкал Колян, загрузив в рот целую котлетку. – Тут техническое описание унитазной механики и конструктивных особенностей санитарной техники вообще. Будет время, почитай и впредь не говори, что я ничего в доме не делаю!
Это нелепое заявление не заслуживало даже опровержения, поэтому я только фыркнула и тоже принялась за еду.
Впрочем, почитать популярную сантехническую литературу я не отказалась, только в этот вечер у меня руки до нее не дошли. Уложив спать насытившегося малыша, с сонно прищуренными глазенками, лоснящимися толстыми щечками и округлившимся животиком, здорово похожего на маленького Будду, я наскоро привела в относительный порядок кухню и тоже бухнулась в постель.
Нужно было как следует отдохнуть: на завтрашний день у меня были наполеоновские планы.
Пятница
Ночью Масянька разнылся, и я переложила его к себе под бочок, поэтому с утра пораньше малыш получил неограниченный доступ ко всем интересующим его объектам. Первым делом он затолкал в видик забытую отцом кассету с записью научно-популярного фильма о роли NASA в освоении ближнего космоса, так что пробудилась я под бодрый дикторский текст на английском языке.
На экране телевизора величаво уплывал в темные глубины американский космический аппарат, а диктор за кадром говорил что-то о первых шагах человечества по Марсу. Отзвуки этих исторических шагов были слышны и мне: совсем рядом кто-то размеренно топал. Интершумом шел громкий хруст, который я спросонья приняла за протестующий треск ино-планетного гравия под суставчатой металлической ногой марсохода.
– У нас гости? – шепотом спросил меня пробудившийся Колян. – Я проспал и не услышал, кто к нам пришел?
– Понятия не имею, – тоже шепотом призналась я, прислушиваясь к топоту с хрустом с нарастающим беспокойством. – Я лично никому дверь не открывала!
Я с сожалением вспомнила, что с вечера не поставила у входа в дом никаких противотанковых ежей, а зря! Стоило чуток ослабить меры безопасности, как произошло вторжение!
Тут меня осенило, что ночью я положила на большую кровать Масяньку, а теперь ребенка в комнате нет.
– Колюша, ты где? Мама тебя потеряла! – громко позвала я.
Из кухни на зов вышел малыш. Личико его было перепачкано сахарной пудрой, в одной руке – надорванный цветной пакет, в другой – пригоршня сладких кукурузных палочек. Мася затолкал лакомство в рот, с хрустом пожевал и сообщил:
– Я шага!
В подтверждение сказанного он сделал несколько шагов, и мне стало ясно, кто топотал. На ногах у малыша были мамины туфли, по длине вдвое превышающие размер детской стопы. Масины лапки плотно засели в носках туфель, а оставшиеся далеко позади плоские каблуки звонко хлопали по паркету. При этом передвигался малыш забавными мелкими шажками, почти не отрывая ног от земли.
– Масянька, ты похож на японку в национальной обуви! – развеселился Колян. – Типичная гейша!
– Умоляю, не надо начинать утро ни с чего японского и китайского! – попросила я, вставая с постели.
– Как жаль, а я хотел попросить на завтрак зеленый чай! – огорчился муж.
– Это пожалуйста, чай у нас индийский, – согласилась я.
– А против Индии ты пока ничего не имеешь? – уточнил Колян. – Это хорошо. Кыся, а что будет на завтрак?
– Тати! – включился в обсуждение меню ребенок. – Тати-фафи!
– Сосиски, – подтвердила я. – На завтрак будут сосиски. Есть возражения?
Я обвела взглядом своих мужчин. Против сосисок никто не возражал, меню приняли единогласно. Завтрак был приготовлен быстро и прошел в теплой дружественной атмосфере, после чего Колян убежал на работу, а Масянька, зажав в каждом кулачке по цветному мелку, пошел во двор заниматься настенной и напольной живописью в стиле примитивизма под присмотром няни.