– Интеллигентный все-таки человек, ученый! – произнесла я вслух.
Словно отвечая, над моей головой защебетала пичужка. Не знаю, что она сказала на своем птичьем языке, не исключено, что нелестно высказалась об ученых-орнитологах. Высматривая общительную птичку, я подняла голову и зацепилась взглядом за нижнюю перекладину веревочной лестницы.
Нижней она могла называться лишь формально, потому что пряталась в кроне раскидистого дуба на высоте приблизительно двух метров от земли. Я спрыгнула с соснового трона, подошла к дубу и запрокинула голову, рассматривая лесенку.
Я уже упоминала, что мало похожа на Золушку с ее миниатюрной ножкой. Так вот, с Дюймовочкой у меня тоже крайне мало общего. Мой рост составляет ровно сто семьдесят пять сантиметров. Иногда это сущее наказание, но чаще преимущество.
Вот и на сей раз мой гренадерский рост оказался благом. Подняв руки, я ухватилась за нижнюю перекладину. Это удалось без труда, веревка сама легла мне в руки. На основании этого факта я сделала сразу два существенных вывода.
Первый: если этой лесенкой пользовался наш орнитолог, то он не карлик. Как минимум моего роста! Для мужчины, конечно, это не великое достижение, но тоже неплохо. Во всяком случае можно не рассматривать кандидатуры мужиков, которые не дотянули до ста семидесяти пяти сэмэ. Уже хорошо.
– Считай, отпал весь Китай с его полуторамиллиардным населением! – порадовалась я.
Второе умозаключение касалось не роста, а веса, причем моего собственного. Повиснув на перекладине, я поняла, что ни за что не смогу подтянуться на руках. Не только потому, что я никогда не занималась на турнике, а отжимание без труда удается мне только в первой части упражнения – когда нужно припасть грудью к полу. Еще и ботфорты Ковбоя Мальбора тянули меня вниз примерно так же, как собачку Муму – кирпич, привязанный беспринципным Герасимом.
Недолго думая, я сбросила тяжелые сапоги, и мое спортивное древолазанье сразу пошло на лад. Упираясь ступнями в колючих шерстяных носочках в шершавый дубовый ствол, а руками перехватывая перекладины лестницы, я довольно ловко взобралась на помост, устроенный на дереве.
Материал для этого сооружения мастеровитый орнитолог использовал подручный, предоставленный природой: обломанные ветки разной длины и толщины, стволики тонких деревьев, разномастный валежник. Мне показалось, что эта конструкция, как древнерусские произведения деревянного зодчества, собрана без единого гвоздя, поэтому я остереглась скакать и бегать по помосту. Просто присела и сломанной веточкой пошарила в усыпавшей помост коричневой листве.
Вскоре выяснилось, что орнитолог и впрямь не был столь любезен, чтобы начертать где-нибудь свое имя и координаты. Во всяком случае ничего такого я не обнаружила. Зато нашла сломанный карандаш, вид которого привел меня в волнение.
Это был простой карандаш с твердостью грифеля «ТМ», отличающийся от подобных ему рисовально-чертежных принадлежностей только длиной, вдвое меньшей против обычной. На черном лаке, покрывающем короткую палочку, были серебром вытеснены знак «Мерседеса» и говорящее буквосочетание «а/м».
Охватившее меня волнение было сродни чувству, которое испытал бы археолог, обнаруживший в геологических пластах мелового периода окаменевшую шестигранную гайку. «Мистификация!» – сказал бы он.
– Мистика! – воскликнула я.
Под помостом, у подножия дерева, что-то зашуршало, и я испуганно захлопнула рот. Прислушалась: шуршание стихло. Вероятно, это лесная мышка вылезла из норки, засыпанной сухой листвой. Голодную мышку могли привлечь ковбойские сапожищи, хранящие смутные ароматы хлева.
Я села на помост и снова повертела в руках карандаш. Невероятно! Я знала, каково происхождение этого предмета! Более того, я сама была причастна к его появлению!
Пару месяцев назад маленькое частное рекламное агентство «МБС», в котором я работаю, получило от фирменного автосалона «Мерседес-Юг» заказ на партию сувенирной продукции. Ничего особенного – дешевые блокноты на пружинках, перекидные календари, ручки и карандаши с фирменной символикой. Мы, как обычно, разместили этот заказ у своих партнеров, и один из них нас неожиданно подвел: компания «Лого» запорола партию карандашей. Что-то там у них не заладилось при печати, и значок «Мерседеса» вытянулся в эллипс, приобретя подозрительное сходство с логотипом «Тойоты».
Наш директор Михаил Брониславич – сам большой поклонник «мерсов» – был ужасно возмущен этой провокацией и устроил руководству «Лого» нешуточный скандал. Грозился даже разорвать всяческие дипломатические и деловые отношения! Директор «Лого» принял меры: выпорол длинным рублем работников, виновных в производстве бракованной продукции, и нашел возможность повторить заказ, а дефектные карандаши самолично приволок нам в «МБС» в качестве искупительной жертвы. Короб с «мерседесо-тойотовскими» карандашами стоит у нас за шкафом, но мы с девчонками ленимся орудовать первобытными точилками и пользуемся шариковыми ручками.
И вот теперь я держала в руке один из тысячи незабываемых дефектных карандашей и откровенно недоумевала: как он переместился из нашего городского офиса в лесное орнитологическое гнездовье?! Ответа на этот вопрос у меня пока не было.
Спрятав карандаш поглубже в карман джинсов, я повторила акробатический этюд на веревочной лестнице и благополучно спустилась к подножию дуба. А там меня поджидал неприятный сюрприз: куда-то пропали мои мальборовские ботфорты!
– Мышка-норушка бежала, хвостиком махнула, сапоги стибрила!
Я вспомнила подозрительное шуршание, но мне не верилось, что меня обокрали. Что же это за страна у нас такая, если даже в глухом лесу найдутся желающие свистнуть то, что плохо лежит?!
«А ты маменьку свою вспомни! – тут же язвительно посоветовал мне внутренний голос. – Кто вот так же, в глухом лесу, свистнул две тысячи чужих баксов?»
– Предлагаешь считать похищение сапог проявлением закона всемирного равновесия? Типа, я потеряла их в порядке компенсации за найденные мамулей баксы? – огрызнулась я в ответ.
Тут же мое неуемное воображение нарисовало картинку – оригинальную иллюстрацию к пушкинским стихам про Лукоморье: внутренним зрением я увидела толстомордого котяру, который не рассказывал сказки и не распевал песни. Хоронясь за могучим дубом, он натягивал на задние лапы мои ботфорты, превращаясь в собирательный образ сразу двух сказочных кошачьих – Ученого кота и Кота в сапогах.
Я потрясла головой и избавилась от бредового виденья. Зато мне пришло в голову, что я могла сама оставить ботфорты где-то за деревом – благо дуб орнитолог выбрал себе могучий, прямо-таки сказочный. За ним не то что пару сапог, обувной склад воинской части спрятать можно!
Обнадеженная, я пошла в обход неохватного дубового ствола. Глядела я при этом вниз, себе под ноги, поэтому не увидела человека, чья рука внезапно высунулась из-за ствола и сцапала меня за запястье. Это было так неожиданно, что в первый момент мне показалось, будто у дерева выросла новая ветка, больше похожая на цепкое щупальце спрута. Второго момента у меня не было: древесный спрут так сильно дернул меня за руку, что я с маху впечаталась в дубовый ствол, стукнулась головой и отключилась.