– Что-нибудь придумаем. У меня уже есть кое-какие мысли, – уклончиво сказала Алиса.
На самом деле, у нее было нечто большее, чем просто мысли: номер телефона, по которому можно было связаться с компанией, активно борющейся с частными предпринимателями Ложкиными за уникального полосатого кролика.
18
На дачу мы вернулись впятером, если считать кролика Точилку. Дина и Антон потерялись в праздничной толпе на площади, и мы не стали разыскивать их, решив, что они достаточно взрослые, найдутся сами.
За время нашего отсутствия бесценный Анатолий приготовил ужин и скромно ретировался к себе в сторожку. Стол был сервирован в большом доме, в просторной гостиной, где мы увидели умилительную сцену. Молодожены Тараскины за клетчатым столиком у камина мирно играли в шахматы. Выглядели они при этом как добрые супруги, разменявшие второй десяток совместной жизни.
– Может, стерпится – слюбится? – тихонько пробормотала по этому поводу Ирка, бережно раскутывая кастрюлю с пловом, которую Анатолий завернул в ватник, и исподтишка разглядывая семейную пару шахматистов.
Я молча пожала плечами. Меня поразила выдержка Вадима, который терпел сокрушительное поражение с совершенно невозмутимой физиономией.
Конечно, шахматные страсти далеки от футбольных. Известно, что эта древняя игра не предполагает проявления бурных эмоций, однако я по своему опыту знала, как трудно иной раз удержаться от удара кулаком по доске с невыигрышной позицией или от броска пригоршни увесистых фигур в физиономию побеждающего противника. В детстве, когда я только осваивала шахматы, каждый мой проигрыш знаменовался истеричными рыданиями. В юности, участвуя в соревнованиях, я научилась обращать свои эмоции в спортивную злость, но нервничала всегда – будь здоров! Поэтому кришнаитское спокойствие Вадима, которого последовательно и неостановимо громила более опытная шахматистка Катерина, внушало мне зависть и уважение. Стало понятно, что улыбчивый, как акула, господин Тараскин равно умеет и выигрывать, и проигрывать. Что и говорить, на роль коварного, бессердечного интригана и хладнокровного убийцы он вполне годился!
Честно говоря, я не знала, как с ним держаться. Ирка в сложившейся ситуации тоже чувствовала себя неуютно и маскировала смущение повышенной общительностью.
– Кушать подано! – пропела она, разложив по тарелкам ароматный плов. – Катя, Вадим, заканчивайте игру! Все к столу!
Мои любимые мужчины заняли посадочные места у кормушки, не дожидаясь особого приглашения. Мася нахально устроился во главе стола. По правую руку от него воссел Колян, по левую Точилка, над скатертью торчали кончики белых кроличьих ушей. Точилка единственный не проявлял интереса к еде, сидел спокойно, не вертелся, не таскал с блюда кусочки колбасы и не лез руками в салат.
– Еще чуть-чуть, мы сейчас закончим, – сказала Катерина, передвинув ферзя. – Шах!
– Действительно, шах, – без малейшего огорчения повторил Тараскин. – И мат в три хода, так?
– Так, – согласилась Катька, вежливо улыбнувшись.
– В таком случае, мы заканчиваем игру с футбольным счетом три – ноль, увы, не в мою пользу! – гораздо более живо и радостно, чем победительница Катерина, улыбнулся всухую проигравший Вадим.
Он галантно подал руку молодой супруге, провел ее к обеденному столу и помог усесться, подвинув стул. Сел сам, аккуратно повязал салфетку, поводил носом над тарелкой и радостно промычал:
– Ум-м-м! Очень вкусно пахнет! – После чего деликатнейшим образом наколол на вилку маленький кусочек свинины.
– Какие нервы у мужика! – шепотом восхитилась я. – Я бы после такого поражения вонзала вилку в мясо, как штык!
– А твое участие в застольном разговоре выразилось бы исключительно в рычании! – смешливо поддакнул мне Колян.
Он испытующе посмотрел на Вадима – тот жевал тушеную морковь с таким удовольствием, словно принадлежал к тому же виду, что и Точилка, – и сказал мне на ухо:
– Не волнуйся! Я думаю, молодой муж отыграется немного позже, в другой ситуации! – мой собственный муж игриво подмигнул.
Я недоверчиво посмотрела на супруга и вспомнила, что он не в курсе, какой нехороший человек Вадим Тараскин. Машинально перевела взгляд на Катьку, которая тоже была не в курсе. То есть, конечно, ей было известно об участии Вадима в свадебном спектакле, но не более того. Тут я вспомнила давешний «заоконный» разговор не опознанных мною шептунов и окончательно уверилась в том, что это были Вадим и Катька. Она говорила: «Вы мерзавцы!», имея в виду Тараскина и своего папочку, а Вадим оправдывался: «Это была не моя идея!», сваливая всю вину на Курихина. Хитрющий, гад!
– Сделай морду попроще! – прошипела Ирка, заметив, с каким выражением лица я смотрю на Тараскина. И громко добавила: – А хлеб-то мы нарезать забыли!
– Ты же не ешь хлеб! – вслух удивилась я, не сообразив, что это предлог отлучиться и посекретничать.
– А я не о себе, я о других забочусь! – сказала Ирка, сделав мне страшные глаза.
Она встала из-за стола и покинула гостиную, но далеко не ушла, остановилась в дверях, за спинами невозмутимо трапезничающих Тараскиных, и стала призывно махать мне рукой. Я поспешно оглядела стол, не нашла другого подходящего предлога и сокрушенно сказала:
– И горчицу поставить забыли, вот беда!
Я поднялась со стула и тоже поспешила в кухню. Колян, знавший, что я терпеть не могу горчицу, проводил меня удивленным взглядом.
Ирка в кухне пластала батон.
– Ленка, держи себя в руках! – завидев меня, сердито сказала она и опасно взмахнула ножом. – Зачем ты смотришь на Тараскина, как прокурор? Он не должен заподозрить, что мы все знаем! Видишь, какой он хладнокровный и изворотливый негодяй, с него станется и нас с тобой пристукнуть!
– Я за Катьку беспокоюсь, – призналась я, снимая с полочки хрустальную баночку с горчицей. – Она вынуждена находиться в плотном контакте с убийцей!
– Ну, до плотского контакта дело, я думаю, не дошло, – недослышав, возразила подруга. – Ты видела, как Катька дернулась, когда он ее за руку взял? Как лягушка под током! Не-ет, Тараскин ей не мил, это точно! Думаю, она не станет убиваться, когда он загремит на нары!
– И не возьмет пример с жен декабристов, последовавших за супругами на каторгу, – согласилась я. – А когда мы ей все расскажем?
– Да сразу же после ужина! – не раздумывая, отозвалась Ирка. – На сладкое!
– Ничего себе десерт! – пробормотала я.
– Говорят, что месть сладка, а у Катьки есть возможность отомстить негодяю! – объяснила подруга. – По прогнозу, снегопада ночью не будет, завал на дороге расчищают, значит, завтра на дачу прибудут оперативники. Катерина сделает заявление, мы дадим свидетельские показания, и Тараскина повяжут!
– Так где хлеб-соль, в смысле, хлеб-горчица? – крикнул из гостиной вредина Колян.