Две котлеты, тактически грамотно размещенные в противоположных углах кухни, на некоторое время разлучили противоестественную собаче-кошачью парочку.
– Чай пить будешь?
– А можно? – застеснялся Витька.
– С сырниками или с мороженым? – я быстренько проинспектировала глубинные недра холодильного агрегата.
Юный сладкоежка предпочел второе. Я с треском вырвала из морозилки примерзший пакет с пломбиром, выдала Витьке солидную порцию, собралась положить его обратно и надолго засмотрелась на упаковки с замороженными мясопродуктами. Под сдвоенное чавканье Бетика и Филимона и томные вздохи стеснительного Витьки у меня родилась мысль, показавшаяся весьма перспективной.
«Раз уж настойчивый внучок Михеевны так хочет получить здесь скорую магическую помощь, надо дать ему желаемое, выдав таковое за действительное», – посоветовал мой внутренний голос.
В упрощенном пересказе этот витиеватый пассаж означал, что я созрела для небольшого театрального представления.
– Значит, ты хочешь избавиться от несчастной любви? – спросила я. – Ладно, попробую тебе помочь, но предупреждаю, что результат гарантировать не могу. Поэтому давай мы с тобой раз и навсегда договоримся: я, так и быть, один раз и только для тебя проведу соответствующий обряд, но, если это не поможет, ты не придешь ко мне с претензиями и впредь будешь искать другую ворожею. Идет?
– Идет! – обнадеженный Витька, как пеликан, заглотил огромный кус пломбира, отодвинул тарелку и вскочил, всем своим видом демонстрируя полную готовность к церемонии отворота.
Будучи натурой творческой, я постаралась сделать ее максимально убедительной, для чего мне очень пригодилась упаковка говяжьих субпродуктов, хранившаяся на черный день полного безденежья в вечной мерзлоте нашего семейного холодильника. В махровом от инея полиэтиленовом пакете помещался похожий на кусок темного гранита фрагмент говяжьего сердца – об этом сообщала скромная наклейка фирмы-производителя. Я протерла скрипучую пленку тряпочкой, продемонстрировала крупно написанное на ярлычке слово «сердце» заинтригованному Витьке и сказала:
– Это, мой мальчик, очень-очень холодное, практически ледяное, сердце. Полная противоположность твоему собственному пламенному мотору. Моя, как практикующего мага, задача – вывести из данных двух крайностей среднее арифметическое.
– То есть остудить мое сердце и согреть говяжье? – проявил сообразительность мой клиент.
– Мя-а! – льстиво сказал прожорливый Филимон, всецело одобряя план разморозки питательного мясного продукта.
– Вот именно! – подтвердила я, приступая к активным обрядовым действиям. – Как видишь, метод очень простой и даже где-то гомеопатический. Расстегивай рубашку! Берем замороженное сердце, прикладываем его к левой стороне твоей груди и фиксируем в данной позиции с помощью обыкновенного скотча. Готово! Вуаля, ты свободен!
– И это все? – недоверчиво спросил придирчивый клиент. – Вот так просто? А разве вы не должны сказать какие-то волшебные слова?
Я считала, что изобретенный экспресс-обряд любовного отворота гениален в своей простоте, поэтому Витькины сомнения меня задели.
– Хочешь волшебных слов – иди к другому специалисту! – обиженно сказала я. – Я лично по старинке не работаю, у меня методы современные, ориентированные на экономию времени и минимизацию речевой деятельности. Впрочем, если ты очень настаиваешь, я готова пойти тебе навстречу и слегка изменить процедуру. Пара-тройка волшебных слов дела не испортит.
Я сжала кулаки, а потом три раза подряд лучиками выбросила из них растопыренные пальцы и сопроводила эти псевдомагические пассы единственным заклинанием, которое смогла вспомнить:
– Крекс, фекс, пекс!
Наш маленький фанатичный любитель сказки про Буратино мог гордиться тем, как хорошо его мамочка усвоила текст первоисточника. Однако вредину-Витьку волшебная формула деревянного мальчишки не удовлетворила.
– Только три слова? – огорчился он.
– Будут еще три, – выкрутилась я. – Потом, когда ты снимешь с ребер говяжье сердце. Значит, так: сейчас беги домой, отклеивай ливер и сразу же говори: «Крекс, фекс, пекс!» Это будет вроде фиксации волшебного действия. Потом вырой ямку, положи в нее три золотых и ложись спать… То есть просто ложись спать, без золотых и ямки, они из другой оперы.
Оживленно болтая, я проводила Витьку до двери.
– А с сердцем что делать? – спросил он, уже стоя на лестнице. – С говяжьим, то есть?
Бетик, подпрыгивая у его ног, на собачьем языке давал какие-то свои настоятельные рекомендации по этому поводу, но услышан хозяином не был.
– Лучше всего потушить его со сметаной, – посоветовала я и плотно закрыла дверь за гостями. – Фу-у-у… Ох, нелегкая это работа – на ходу сочинять отвороты!
Я пробежалась по дому, привела в относительную гармонию интерьер, как обычно, изрядно пострадавший после утренних сборов Коляна на работу и Масяни на прогулку, позавтракала остатками пломбира и тоже снарядилась к выходу.
Вадик ждал меня, сидя на штабеле фанеры у павильона. Его протяженная, как борт океанского лайнера, стена уже не была глухой: в белой парусине зияли два сквозных отверстия, аккуратно прорезанных по контуру, который я вчера собственноручно наметила с помощью карандаша для глаз. С сожалением вспомнив, во что он превратился после этих чертежных работ, я подумала, что моя самоотверженность просто беспримерна. Какая другая женщина с такой легкостью отдала бы работе самое дорогое – новенькие косметические принадлежности? А я вот и карандаш стерла, и ножнички затупила!
«С кобелями благополучно разобралась, теперь очередь за кабелем!» – напомнил внутренний голос.
– Так что у нас с транспортиром? – деловито спросила я Вадика, не спеша присаживаться на фанерный лист с махровым краем, чреватым занозами и фатальным повреждением колготок.
– С чем? – заметно удивился напарник.
– С трансформером? – неуверенно предположила я.
Мне помнилось, что та проблемная штуковина, которую «прекрасные люди» из отряда застройщиков не подцепили к силовому кабелю, начинается на «транс», но что там дальше – я запамятовала. Внутренний голос оживился и засыпал меня вариантами: «Транспортер, транспарант, трансвестит?»
Идея совмещения трансвестита с оголенным концом силового кабеля будоражила воображение, но рассмотреть возникшую живописную картинку во всех ее садо-мазохистских подробностях я не успела. Вадик проявил сообразительность:
– С трансформатором?
– Да!
– А-а-а, с ним все нормально, будет у нас трансформатор.
– Ну вот видишь! – обрадовалась я. – А ты расстраивался! Есть еще проблемы?
– Тебе весь список озвучить или только первую сотню?
Вадик откашлялся и приступил к перечислению нерешенных вопросов, среди которых, впрочем, доминировали его личные проблемы, как то: катастрофическая нехватка свободных денежных средств, обострение лично-семейных отношений на почве катастрофической нехватки свободных денежных средств, угнетенное настроение вследствие обострения лично-семейных отношений, вероятный тектонический разлом черепной коробки как результат вчерашней попытки избавиться от угнетенного настроения и угроза близкой смерти по причине вероятного тектонического разлома черепной коробки.