А мне было что поведать миру – целая куча информации! – но первым делом я хотела вывалить ее на Лазарчука. С этой целью я под предлогом необходимости совершить вылазку в придорожные кустики попросила водителя на минуточку остановить машину, вышла под дождь и тайно переговорила с Серегой, и правда затратив на это не более шестидесяти секунд.
Садясь в подобравшую нас машину, я назвала водителю адрес Тороповых. Это никого не удивило. Но, когда я с младенцем на руках вслед за няней Юлей неуклюже полезла из машины у Анкиного дома, Ирка ухватила меня за куртку и с подозрением спросила:
– А ты куда собралась? Отдай ребенка няньке и сядь на место! Нам пора к зайчикам!
– Ирусик, прости, у нас есть более важное дело – не личное, а общественное! – прошептала я и свободной от Васеньки рукой выдернула край своей одежки из цепких лап подружки.
– Что может быть важнее счастья в личной жизни? – очень искренне и так же громко удивилась она.
– Как обычно, никакой гражданской сознательности! – посетовала елочка у крылечка голосом капитана Лазарчука.
Ель была голубая, и продрогший Серега неплохо гармонировал с ней по цвету.
– Б-р-р, ну и погодка! – встряхнувшись, как большая собака, сказал он. – Ленка, бессовестная ты личность! Знаешь, что ты сделала? Практически сдернула меня с дивана, на который я уже возлег после долгого трудового дня и честно заслуженного пива!
– Я еще кое-что сделала, только, боюсь, это тебе тоже не очень понравится, – призналась я и вручила капитану сверток с младенцем. – На-ка, подержи!
– Это еще зачем? – бравый капитан взял Васеньку с откровенной неохотой.
– Так мне будет спокойнее, – призналась я.
Няня Юля, прихрамывая и цепляясь за перила, уже поднялась на высокое крыльцо и звонила в дверь.
– Зря стараетесь, девушка! – крикнул ей Лазарчук. – Там забаррикадировалась какая-то старая грымза, глухая как пень и слепая как филин! Я уже кричал ей: «Откройте, милиция!» и елозил по глазку раскрытым удостоверением, а она только шебуршит за дверью, как Баба-яга, и страшным шепотом ребенка отгоняет: «Отойди, Таня! Тихо, тихо, отойди!»
Он возвысил голос и прокричал в сторону двери:
– Я вот думаю, может штурмовиков спецназа вызвать? Похоже, старая террористка взяла ребенка в заложники!
– Сколько пива ты успел выпить, клоун? – укорила Серегу Ирка.
Она поднялась на крыльцо, потеснила под дверью притихшую Юлю и покричала в замочную скважину:
– Вера Яковлевна, откройте! Это мы: Ирочка, Леночка и няня с ребенком!
– Сама няня! – Лазарчук обиделся и вернул мне Васеньку.
Анкина пожилая кухарка, бывшая звезда общепита Вера Яковлевна, действительно долго шебуршала, но все-таки открыла дверь и впустила нас в дом. При этом каждого входящего она оглядывала не менее внимательно и критично, чем охранник на входе в элитный ночной клуб. Думаю, примерно так стряпуха у себя на кухне осматривает пучки салата, в коих наряду с прекрасными витаминами и минералами могут содержаться противные червяки и слизни. Помятый после диванной лежки и поддатый после приема пива Лазарчук рисковал строгий фейс-контроль не пройти, но Ирка за него поручилась:
– Это с нами.
И капитан неохотно, под классическое бабкино ворчание «Ходют тут всякие, а потом в приличном доме вещи пропадают!» был пропущен в приличный дом.
– Анюта уже вернулась? – спросила я, протискиваясь мимо похвально бдительной старушки.
– Нет еще, ждем, – коротко ответила Вера Яковлевна.
Она заперла за нами дверь, демонстративно спрятала ключи в карман фартука и ушла в глубь дома, как гусенка гоня впереди себя Танюшку:
– Ходь, ходь!
Няня снова попыталась забрать у меня ребенка, и я опять не позволила ей это сделать.
– Ну и зачем мы здесь? – нетерпеливо посмотрев на часы, спросила Ирка, едва мы все разместились на предметах мягкой мебели в гостиной.
– Присоединяюсь к вопросу! – сказал Лазарчук.
Он пристально посмотрел на меня и поднял брови.
– Господа и дамы, я пригласила вас, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие! – сообщила я. – Кажется, я разобралась в истории с убийством Марии Петропавловской!
Ирка покосилась на играющего желваками Лазарчука и тактично удержалась от вопроса, почему я назвала это известие неприятным. Дилетантский сыск уже не первый раз торжествовал над профессиональным, и капитана это по-прежнему не радовало.
– Извини, Серега, так уж вышло, что я опять тебя опередила!
Я покаянно вздохнула и приготовилась выслушать гневную речь на тему взаимного притяжения и трагической несовместимости моего носа и чужих дел, но тут очень кстати появились Анка с Сашкой. Я услышала скрежет ключа в замке, скрип и стук двери, а потом знакомые голоса. Сашка ругательски ругал бесплатную медицину, а Анюта – самого Сашку.
– Мы здесь! Давайте скорее сюда! – крикнула Ирка, еще не расставшаяся с надеждой успеть взять свежий заячий след.
– Привет! Ну как вы съездили? Что Светлана Леонидовна говорит, как Васенька? – Анка влетела в гостиную, бухнулась на диван и устало обмахнулась перчаткой.
– Малыш здоров, – коротко отрапортовала я. – Но зато няня повредила ногу.
В прихожей послышался шорох, завершившийся шумом падения.
– Господи! Не дом, а лазарет! – Анка сдернула вторую перчатку, в сердцах зашвырнула обе в угол и снова выскочила в прихожую.
– Ее сын тоже повредил ногу, – пояснила Ирка специально для Лазарчука, который по-прежнему держал брови высокими арками.
Анюта вернулась, волоча на плече кособоко подскакивающего Сашку. Его правая стопа покоилась в аккуратной белой «лодочке», гораздо менее монументальной, нежели классический гипсовый «валенок», обязательный при переломе. При этом выражение лица охромевшего парня было куда менее приятное, чем у злодейского пирата Билли Бонса, вовсе одноногого.
– Что там у тебя, Сашенька, трещина или ушиб? – светски поинтересовалась Ирка, наметанным глазом оценив толщину и конфигурацию гипса.
Сашка не успел ответить. Назревающему консилиуму помешал бестактный Лазарчук. Он выпрыгнул из кресла, как чертик из коробочки, одернул на себе свитер и громко поинтересовался:
– Гражданин Торопов Александр Дмитриевич?
Возражений не последовало, капитан шагнул к Сашке и казенным голосом распорядился:
– Попрошу пройти со мной.
Последовавшая затем немая сцена была достойна гоголевского «Ревизора». Первой очнулась Ирка. Она обернулась ко мне и съехидничала:
– Говоришь, ты опередила милицию?
– Ленка! – ожившая Анюта метнула в меня пару молний. – Ты же обещала защитить моего сына от милиции, а сама что творишь?!