– Ты обещала! – напомнил проницательный Зяма, безошибочно расшифровав выражение моего лица.
И враз повеселевший братец без промедления убежал из кухни – я уверена, только для того, чтобы скрыть от меня свою широкую улыбку!
Я вздохнула и горестно подперла щеку ладонью. Хитрюга Зяма меня знает, я всегда держу слово! Это один из моих жизненных принципов. Поэтому я не разбрасываюсь обещаниями, даже вполне невинными. Может, и замуж потому не выхожу, что знаю: в ЗАГСе придется присягать супругу на верность и вообще… До сих пор торжественную клятву перед лицом своих товарищей я выдавила из себя только однажды, когда вступала в ряды пионерской организации. И, признаться, очень рада тому, что комсомол и партия канули в Лету и уже не истребуют с меня обещанных подвигов.
Итак, «Хельгу» все-таки придется искать…
Тут я осознала, что размышляю под звуки хита из телесериала «Бригада». Зяма, приличный юноша из интеллигентной семьи, зачем-то установил этот гимн мафиозным структурам вместо звонка на свой мобильник.
Я прислушалась: в ванной бодро журчала вода, и счастливый Зяма необыкновенно фальшиво распевал «Марш энтузиастов». Подумав, я взяла трубку братца и вежливой скороговоркой произнесла:
– Здравствуйте, мой брат Казимир сейчас занят, что ему передать?
– Здравствуйте! – откровенно насмешливо произнес вполне приятный мужской голос. – Передайте брату Казимиру, что звонили от дяди Семы по поводу мебели. Ждем-с!
– Ждите-с! – хамовито ответила я.
Выключила трубку и побарабанила по столу ногтями. «Брат», «дядя» – что это за мафиозная фамильярность? Кому это понадобился мой брат «Козий Мир», неужто своей тезке – Козе Ностре?
– Еще чаю? – спросил папуля.
Я помотала головой и полетела наперехват Зяме, который вышел из ванной и устремился в свою комнату. Вломилась в братцевы апартаменты на его плечах, без приглашения бухнулась на тахту и, потрясая в воздухе Зяминым мобильником, сообщила:
– Тебе звонили от дяди Семы. Это Пантюхин, что ли? Он интересуется мебелью.
Зяма мгновенно перестал улыбаться и позеленел под цвет накрученного на голове полотенца:
– Боже, что же мне им сказать?!
Взывая к господу, братец почему-то смотрел на меня.
– Ничего не говори, – просоветовала я. – Просто не отвечай на звонки.
– Нельзя не отвечать. – Зяма помотал головой, и влажное полотенце свалилось на пол. – Если Пантюхин решится на какие-то санкции в отношении меня, я хочу быть в курсе заранее.
– Тогда временно отдай свой мобильник мне, я буду держать за тебя оборону, – предложила я. – А теперь к делу. Я думаю, мы должны поговорить со старым хозяином «Хельги». Попробуем узнать что-нибудь о том парне, который конкурировал с тобой за право обладания шкафом. Возможно, он из компании наших грабителей. Ты можешь устроить нашу встречу?
– Прямо сейчас? – Зяма пятерней причесал волосы и полез в комод, замаскированный под аквариум, за чистыми носками.
– Собирайся, я тоже буду готова через пять минут!
Из деликатности я оставила брата одного, хотя мне очень хотелось задержаться и подсмотреть, где же он держит свою одежду. В отсутствии безвременно покинувшей Зяму «Хельги» в его комнате не было ничего мало-мальски похожего на шкаф. Видимо, гардероб был очень хорошо замаскирован на местности.
В отличие от брата-дизайнера, я не придаю особого внимания тому, во что одета. Было бы чисто, удобно и к лицу – вот и все мои требования к повседневному наряду. Сегодня его составили желтые штанишки-капри, белая маечка, песочного цвета босоножки на плоской подошве и холщовая сума на ремне из тисненой кожи. Нетерпеливо перебирая ногами, я минут десять топталась в прихожей, дожидаясь выхода Зямы. Наш дизайнер, похоже, эстетствовал, подбирая носки в тон к прическе или трусы под цвет глаз. Я уже начала сердиться и даже подумывала отстегнуть со своей торбы ремень и надавать им копуше Зяме по седалищу, когда мне неожиданно перепало развлечение. Впрочем, его уже можно было считать дежурным: пришли Барклай с Денисом.
– Здрасьте! – приветливо, но не без легкой насмешки сказала я. – Вы опять нам что-то принесли?
– Вот это! – сказал Денис, робко протягивая мне кружевную тряпочку, в которой я с удивлением опознала бюстгальтер. – Барклай подобрал это на балконе… То есть на газоне под балконом!
– А почему вы решили, что это мое? – спросила я из чистой вредности.
Свой собственный лифчик из эластичного хлопчатобумажного полотна с вышивкой, кружевом и прозрачной спинкой я, конечно, узнала. Мне просто захотелось еще больше смутить симпатичного соседа. Денис был сущий душка, когда стоял, держа двумя пальчиками мой бюстгальтер и застенчиво ковыряя пол тупым носком спортивного ботинка!
– Это Барклай решил, что ваше! – быстро ответил сосед, покраснев, как маков цвет.
Я присела и потрепала по голове умную собаку. Пес искоса глянул на меня и отвернулся. Вид у него был такой же смущенный, как и у хозяина.
– Неужто в целом подъезде ни у кого больше нет размера восемьдесят пять – бэ? – доверительно спросила я Барклая, рисуясь перед его симпатичным хозяином. – Дружочек, как ты понял, что это мое?
– Наверное, по божественному запаху! – ответил за собаку галантный Денис. – Он понюхал и… Фу-у!
Денис понюхал мою вещицу и скривился. Неприятно удивленная такой реакцией на «божественный запах», я сердито свела брови, выхватила из подрагивающих мужских пальцев свою бельевую принадлежность и тоже понюхала. Действительно, фу!
– Пахнет собакой! – обвиняюще сказала я.
– Это потому, что его нес Барклай!
– Нес или носил? – уточнила я, внимательно рассматривая кружевную тряпочку.
С изнанки лифчик был густо усеян короткой разноцветной шерстью. Я потянулась к Барклаю, намереваясь добыть образцы его волосяного покрова и сравнить их с шерстью на лифчике.
– Как вы могли подумать! – возмутился Денис, ногой отпихивая печального бассета подальше от порога и моей вытянутой руки. – Барклай не носит женского белья! Он настоящий кобель!
– Вот именно! – вскричала я, от полноты чувств переходя к оскорблениям. – Знаю я вас, кобелей!
– Да мы… Да я… – Денис побагровел и едва не заплакал. – Да вы подумайте, как он мог носить эту вещь? Она бы на нем болталась!
– По-вашему, я такая толстая?! – тут уж и я не по-детски разобиделась.
– Я…
– Свинья! – с чувством объявила я и захлопнула дверь.
И с чего вдруг этот противный грубиян казался мне симпатичным?!
Злая на себя и на весь мир, я стояла в прихожей, обмахивая разгоревшееся лицо вонючим бюстгальтером, когда дверь комнаты брата наконец открылась и в коридор выступил Зяма. Он был со вкусом облачен в просторные портки цвета травянистой зелени и премилую рубашечку из марлевки в изумрудную и оранжевую клетку. Никаких носков на нем не было и в помине, Зямины босые ступни были затейливо опутаны ремешками сандалет, подошвы которых стучали по полу, как копыта неподкованной лошади.