– Это разносторонне образованная в криминальном смысле бандитская группировка, в составе которой не менее четырех человек, в том числе – одна женщина, – отрапортовала я.
– И лошадь, – веско добавил Денис.
Папуля повел кустистой бровью.
– Это их транспортное средство, – я поспешила объяснить присутствие в банде лошади.
– И в некотором роде – оружие нападения, – дополнил сказанное Денис.
– Эта лошадь лягнула Зяму, – объяснила я. – Не фатально! Оба отделались легким испугом.
– А где Зяма сейчас?
– Окапывается на нашей даче в Буркове.
Я выжидательно уставилась на папулю.
– Бандиты, вооруженные лошадью, – задумчиво повторил он.
– Пап, они очень опасные! – горячо сказала я, заподозрив, что папуля недооценивает нашего противника. – Я предполагаю, что они убили двух человек: старика и девушку, и меня они тоже пытались убить!
Папа и Денис одинаково дернулись и в один голос рявкнули на меня:
– Почему сразу не сказала?!
– Сразу не подумала, что дело так серьезно, – я простодушно округлила глаза, талантливо прикинувшись дурочкой.
Багровые от гнева мужики немножко посверлили меня горящими взорами, но я была совершенно огнеупорна, только глаза ладонью прикрыла.
– Подытожим, – предложил наш полковник, немного успокоившись. – Если я правильно понимаю, у нас две взаимосвязанные боевые задачи: во-первых, нейтрализовать и сдать властям бандитов; во-вторых, вернуть Зяме украденный шкаф.
– Я бы все-таки поставила шкаф на первое место! – возразила я. – В противном случае мы можем опоздать к субботней презентации музея, и тогда нам придется еще воевать с пантюхинцами, а они, если верить Зяме, сами кого хочешь нейтрализуют!
– Хорошо, сначала займемся шкафом, – согласился папа.
Он уставился невидящим взором на блюдо с мавританскими пирогами и надолго замолчал.
– Пап? – позвала я, не дождавшись продолжения.
– Оставайтесь на месте. Я должен кое-кому позвонить, – папуля очнулся, встал со стула и твердой поступью вышел из кухни.
Тихо, но решительно хлопнула закрывшаяся за ним дверь в гостиную. Я поняла, что папуля хочет поговорить с таинственным «кое-кем» без свидетелей.
– Еще пирожок? – предложила я Денису, решив от нечего делать поиграть в гостеприимную хазяйку.
– Гау! – согласился Барклай.
Я дала ему пирожок.
– Нет, спасибо, я наелся, – ответил Денис, выжидательно глядя на дверной проем.
– Тебе, наверное, пора бежать на работу? – вспомнила я, продолжая проявлять заботу. – Ты еще не опаздываешь?
– Опаздываю, – подтвердил Денис, не трогаясь с места.
По существу говорить вроде было не о чем, а абстрактные темы в данный момент казались мне неуместными. В напряженном молчании мы провели не меньше десяти минут. Потом вернулся папуля. Лицо у него было непроницаемое, губы плотно сжаты.
– Все в порядке, я решил вопрос, – сообщил он нам. – Дети, вы можете быть свободны. Ваше дальнейшее участие в операции не требуется.
– Как это – не требуется? – я не поверила своим ушам. – Ты хочешь отстранить меня от дела, которое я сама начала?!
– Индия Кузнецова, прекратить разговорчики в строю! – безапелляционным тоном заявил обычно милый папуля. – Кругом! Шагом марш в свою комнату! И чтобы до двадцати двух ноль-ноль носу оттуда не высовывала!
– Индия? – заинтересованно повторил Денис.
Я мрачно зыркнула на него.
– Индия, Индия, – ответил за меня папуля. – Небось опять Инной представилась?
– А идите вы все! – грубо огрызнулась я, срываясь с диванчика.
Убежала к себе в комнату, рухнула в кресло и от обиды заревела. Денис приоткрыл было дверь в мою комнату, но я метнула в него диванную подушку, и он поспешно ретировался.
Минут через десять, когда я уже перестала плакать и только шмыгала носом, в дверь постучался папуля.
– Что нужно? – хамовито спросила я.
– Спасибо, что пригласила войти, – папуля вошел в комнату и присел на край дивана возле кресла.
Я поджала ноги и обиженно икнула.
– Индия, я буду краток, – сказал папа. – Дай мне, пожалуйста, честное слово, что ты до двадцати двух часов не встанешь с этого сиденья! – Он указал пальцем на подушку подо мной.
Я мрачно зыркнула на родителя, который так хорошо знал свою дочь. Да, если я дам слово чести, папуля может быть совершенно спокоен, клятву я не нарушу!
– Ладно, клянусь! – неохотно сказала я. – Торжественно обещаю, что не встану с этой подушки до десяти часов вечера! Ты доволен?
– Вполне, – папуля тепло мне улыбнулся. – И еще дай мне, пожалуйста…
– Что, еще одну клятву?! Ну уж нетушки! – взбунтовалась я. – Аж два слова чести за одну минуту – этого было бы многовато даже для благородного рыцаря Айвенго!
– Дай мне, пожалуйста, координаты противника, – невозмутимо закончил папа. – Адрес или телефон бандитского расположения.
– Адреса я не знаю, – сбавив тон, призналась я. – У меня только телефончик есть, вот он, в газетном объявлении…
Не вставая с кресла, чтобы не нарушить клятву, я протянула руку и подхватила со стула свою сумку, вынула из нее газету с объявлением и протянула папуле.
– Спасибо! – сказал папуля. – Не скучай, скоро все закончится!
Он встал, вышел из комнаты и унес с собой мою газету. Я нахмурилась, потому что увидела в этом проявление недоверия. Папуля сомневается в том, что я не стану предпринимать никаких самостоятельных действий? Вообще говоря, правильно сомневается, я ведь поклялась только в том, что буду сиднем сидеть в кресле. Хотя…
Я заерзала на пресловутой подушке, словно она раскалилась подо мной, как жаровня.
Я поклялась в том, что не встану с подушки! А это, если вникнуть в букву закона, совсем другая клятва, которая вовсе не обязывает меня оставаться в стороне от боевых действий! Просто я должна воевать, не разлучая седалище с подушкой, вот и все!
Коварно ухмыляясь, я затолкала плоскую подушку себе в штаны. К счастью, мои дежурные джинсы были сшиты из эластичной ткани, так что, попотев, мне удалось застегнуть «молнию».
Критично оглядев свои враз потолстевшие ягодицы, я хлопнула себя по накладной подушке, живо напомнившей мне филей хомкинской невесты, и сказала, чтобы подбодрить себя:
– Ладно, сойдет за доспехи!
Не знаю, планировали ли участники операции шальную стрельбу из самострелов, но лично я на такой случай была неплохо защищена!
Покончив с экипировкой, я взяла в руки мобильник и полезла в список «своих» номеров. Вчера вечером, после неприятного ему разговора об ухажерах, Денис сам вызвался внести в память моего телефона свой номер. Его-то я и искала!