— А теперь давайте поконкретнее! Что необходимо именно для скифа?
Тор бухнул:
— Два лука и отравленные стрелы!
Откин поморщился:
— Вот так всегда. Разговоры вести мастера, а как до конкретного…
Крылов сказал практично:
— В Устав молодого или немолодого скифа надо вписать качества, необходимые для выживания вида. То есть любовь к Отечеству опустим, как устаревшее, зато в обязательном порядке скиф должен быть…
— Должен или должон?
Крылов подумал, отмахнулся:
— У нас есть лингвисты. У нас все есть. Потом разберемся. Все потом. А пока набросаем скелет настоящего скифа…
У дальней стойки Валентина откровенно зевала. Крылов посмотрел на часы, охнул:
— Ого!.. То-то наша хозяйка уже с ног валится. Ребята, давайте закругляться. Валечка, посчитай нам.
Скинулись, выгребли все деньги, вывернули карманы, а Костя и Черный Принц оставили в залог завтрашней уплаты часы. У обоих часы дорогие, у остальных штамповка, что не окупит и двух кружек пива.
За спиной был гвалт, возбужденные голоса, скрип отодвигаемых стульев, столы тоже расставили на места, Валентине их таскать тяжело.
Крылов поднялся из мира, напоенного запахами пива, разваренных креветок и сухого леща подвала в иную жизнь, которой всегда удивлялся. Вообще ночной город — это совсем не то скопление серых домов и спешащих двуногих, что накрыто серым или даже голубым небом.
Сейчас перед ними раскинулось нечто сверкающее огнями, а сверху все накрыла черная бескрайняя бездна с ее космосом, бесконечно далекими звездами, галактиками, квазарами. В мокром после поливалок асфальте отражаются перевернутые дома, огни фонарей, реклам, оранжевые и желтые окна домов. Вечно спешащие морлоки исчезли, а по блестящему тротуару беспечно разгуливают элои, слышен смех, к Крылову даже с той стороны улицы донесся запах дорогих духов и аромат хорошего вина.
Корчмовцы вывалились отяжелевшие, но в головах легкость, все продолжают спор о скифах, но на Яну теперь посматривали жадно все. На улице она снова в топике, благопристойная, словно фотомодель, изображающая скромницу Джен Эйр, но все видели ее только что иной, у многих на висках вздулись жилы, всхрапывают, не сводя с нее глаз, что они только проделывают с нею в воображаемом мире, где липкие взгляды не отскакивают, не спустив ее трусики даже наполовину.
Гаврилов и Раб Божий, непримиримые противники, вышли бок о бок. Пожалуй, они единственные, кто не раздевал взглядами Яну и не проделывал с нею всякое и разное. Удивительно мирно, что последний раз случилось полгода тому, они рассуждали сейчас, сблизив головы. Гаврилов загибал пальцы, Раб Божий следил внимательно, чтобы пропащий язычник не загнул лишний.
Философствуем, мелькнуло в черепе Крылова. Нас даже готовы послушать, как слушают рассказчиков анекдотов. Но только как рассказчиков, а не философов! Но как философов — никогда. Зато всегда жадно ловили каждое слово юродивых, сумасшедших, кликуш, политиков… И шли за ними, сокрушая несокрушимые империи, строя Царство Божье на земле, а философы… что философы? Они обращаются к менее важному — к рассудку.
Корчмовцы нестройной толпой медленно двинулись от кафе. Тоже элои, мелькнула насмешливая мысль. Наполовину элои… Утром проснутся морлоками, побегут на службу, будут жить привычными алгоритмиками, будут «как все», как принято, комильфо, но вечером начнется медленное преображение… Не сразу, ибо и после службы масса морлочьих дел: заскочить в булочную, отнести белье в прачечную, забрать туфли из починки, переустановить розетку, но все же перетекание в элоистость свершается, и вот уже перестраивают судьбы всего человечества…
Громкий бухающий голос Тора разносился над затихшей улицей, словно близкая канонада. С ним шел Klm, все еще респектабельный, хоть и с раскрасневшейся от выпитого рожей.
— Крылов круто завернул, — гремел Тор. — Клево! Прямо улетная идея. Самое то для сейчасья, когда нам не удалось построить на земле царство добра и cправедливости…
Klm спросил насмешливо:
— Нам?
— Нам, — отрезал Тор. — Нам, а не только старичью, что еще выползает на площадь с портретами Сталина! Повторяю для слабо слышащих офицеров… как только таких берут в кадры?.. когда нам не удалось построить коммунизм, тут же из всех подворотен выползла эта погань! Которая, пока мы строили, надрывая жилы, только жрала и трахалась. Теперь они выкапывают все нелепое и неверное, что стряхивалось… тьфу, стрясывалось… стрясовывалось в процессе строительства коммунизма, и злорадно размахивают этим вот над головами: ага, натворили! А вот мы, хорошие, такого не делали. Никуда не шли. Никуда не стремились, жилы не рвали, просто ели, спали, отрывались, балдели, смотрели сериалы, добились свободы совокупления… вон уже и на улицах!..
— На улицах пока еще нет, — сказал Владимир-2 с сожалением.
— Будут!
— Скорее бы…
— Ах ты ж гад! Из-за тебя порода людская испохабилась вся.
Владимир-2 отступил к стене:
— Эй-эй, потише. Не вся же? Ты вон какой буйный. Прямо буй-тур. Да и я еще орел что надо. Нас двоих хватит, чтобы дать здоровое потомство. А если ты не согласен, то можешь мне подтаскивать…
Тор плюнул ему под ноги.
Алексей попеременно подходил то к одному, то к другому, что-то говорил горячо, жарко, Яну от него оттеснили и окружили Владимир-2, Бабай-ага, Яшка — записные бабники.
Когда Алексей обернулся к нему, Крылов спросил шепотом:
— Где ты оторвал такую богиню?
Тот чему-то хохотнул, ответил шепотом:
— Богиню?.. Ха-ха… Не поверишь, откуда она!
Крылов ответил шепотом:
— Поверю, даже если скажешь, что она с Марса.
— Не поверишь!.. — повторил Алексей. — Иду по улице, вижу, как она идет… Все, понятно, на нее оглядываются. А жара, все полуголые. Возле киосков с мороженым — очереди. Догоняю ее, говорю: не хотите ли мороженого? И, пока она не успела цыкнуть на нахала, объясняю торопливо: мол, для себя поленюсь стоять в очереди, а для нее готов на самом солнцепеке!.. Вижу, улыбнулась чуть, отвечает вежливо, что не любит фруктового… Оказывается, и это успела рассмотреть. Я воспрянул духом, раз в морду сразу не бьет, говорю, что знаю, где мороженое есть на все вкусы… Сам чуть не упал, когда она вдруг согласилась! Вот так мы и забрели сюда. Это уже здесь я выяснил, что она только вчера приехала в Москву из какого-то там Кунгура. Это не то Сибирь, не то Тмутаракань. Да не просто Сибирь, а самый что ни есть медвежий угол! Где и телевизора-то все еще не видали! А кинопередвижку туда привозят раз в месяц, как при дедушке Ленине! Ну, мне сразу все понятно стало… И что неизбалованная провинциалочка, и почему нос не дерет, и что в Москве ей все в диковинку… Тут я за нее обеими руками и ухватился.