– Наверное, со мной это тоже бывает, – усмехнулся Смирнов. – И что же? Милейшая Аглая согласилась побеседовать?
– Да. Правда, ничего особенно интересного она мне не сообщила, кроме одной детали. Когда она вошла в дом и увидела там… ну, вы понимаете… она очень испугалась. И только во время нашего разговора вспомнила, что кроме прочего видела там… трость.
– Трость? На месте убийства?
– Да.
– Ну и что?
– Она сказала, что знает, чья это трость!
– Как это – «чья»? Матвеева, наверное…
Ева отрицательно покачала головой:
– Я никогда не видела у него никакой трости. Зачем она ему? У него с ногами все было в порядке!
– Странно… А почему Соломирская обратила на это внимание? Трость не ахти какая диковинка…
– Она любит всякие старинные вещи, это ее хобби, что ли… А трость необычная, с ручкой из слоновой кости… редкая и запоминающаяся вещь. Она могла принадлежать Денису Аркадьевичу, но мне об этом ничего не известно. А Соломирская говорит, что уже видела эту трость у одного человека… и запомнила ее. Потому что ей очень понравилась пума.
– Пума? – не понял Смирнов. – Что это еще такое?
– Фигурка, вырезанная из слоновой кости, на ручке…
– Черт! – Славка, отвлекшись, еле успел затормозить на красный свет. Ехавший сзади автомобиль чуть в него не врезался. Из окна, изрыгая поток нецензурных ругательств, высунулся водитель.
– Так вы говорите, Аглая Петровна узнала трость? – продолжал Смирнов, когда они снова поехали. Его, казалось, ничуть не взволновал инцидент у светофора.
«Олег бы долго бесился и возмущался, – подумала Ева, невольно сравнивая мужчин. – Он даже вылез бы из машины и начал на повышенных тонах доказывать недовольному водителю, что ему следует не орать, а надо было бы раньше тормозить. Перепалка могла бы окончиться дракой. А вот Всеслав вообще никак не среагировал на ругань, как будто не заметил».
– Теперь вы меня не слушаете!
– Ой, извините… – Ева хихикнула. Ей было очень спокойно с этим Всеславом. Она могла позволить себе быть самой собой, не рискуя навлечь на себя немилость и не боясь вызвать разочарование. При Денисе она, пожалуй, не могла бы допустить со своей стороны глупого хихиканья.
– Я спрашивал, кто владелец трости? Соломирская назвала его вам?
– А… да, конечно! Она сказала, что видела точно такую же трость у Наумова.
Славка пытался вспомнить, где он слышал эту фамилию. Как назло, на ум ничего не приходило.
– Наумов… Наумов… Кто это?
– Иван Николаевич, известный финансист, управляющий каким-то отделом в министерстве…
– А-а… припоминаю. Популярная личность. Аглая небось брала у него интервью для читательниц своего журнала?
– Именно так. Он как раз болел, что-то с ногой… Ходил с палкой – с тростью то есть! Той самой, между прочим! Во всяком случае, Аглая Петровна в этом уверена.
Славка вздохнул. Это еще ни о чем не говорит. Если трость не изготовлена на заказ, то их может быть несколько. Он сказал об этом Еве.
– Так нужно спросить у Наумова. Если трость не его, то…
– Что?
– Значит, это другая, – заключила Ева.
– Гениально! – Славка засмеялся.
– Не стоит веселиться раньше времени, – обиделась Ева. – Если в доме Матвеева была другая трость, то Наумов должен показать свою.
– Как это у вас все просто получается! – разозлился Смирнов. – Спросить у Наумова! Должен показать! Как будто это мальчик с вашего двора! Да ничего он никому не должен! Может быть, он вообще не пожелает с нами разговаривать! Имеет право. Это не тот человек, к которому запросто заходят поговорить о том, о сем… и если он не захочет…
– Захочет, – тихо произнесла Ева. – Я чувствую… Таких вещей, как эта трость, не может быть много. В любом случае, никто, кроме нас и Аглаи, не знает, что трость чужая. Даже если на ней обнаружат отпечатки пальцев, то неизвестно, чьи они! То, что Соломирская видела такую же трость у Наумова, – случайность! Это удача, которая сама идет нам в руки.
– Вы прямо как мисс Марпл, – усмехнулся Славка, вынужденный признать, что в словах Евы есть смысл. – А почему вы думаете, что Наумов захочет с нами разговаривать?
– Не с нами, а с вами, – поправила его Ева. – Не думаете ли вы, что я собираюсь повсюду вас сопровождать и светиться? Мой муж не придет в восторг от такого моего поведения. Вам не кажется? Хватит и того, что я вам кое-что рассказала! А дальше уж дело ваше. Идите к Наумову и поговорите с ним. Если трость не его, он не захочет и слышать о том, чтобы встречаться с вами! Но если это его вещь… Вы что, думаете, Наумов не вспомнил, где он мог ее оставить? Это сейчас жжет ему мозги, подобно раскаленному железу. Он в панике! По меньшей мере, он не спал ночь и с ужасом ждет, что к нему придет милиция или вездесущие репортеры. Не знаю, как это все обычно происходит, но… Наумову сейчас не позавидуешь! У него уже был совсем недавно скандал с убийством, и второй ему явно ни к чему!
– Уже был? О каком убийстве идет речь? – насторожился Слава.
Славка начал что-то смутно припоминать. Действительно, вот откуда ему известна фамилия Наумова! Громкий скандал, связанный то ли со взятками, то ли…
– В том-то и дело! – Ева помешала ему как следует окунуться в воспоминания. – Наумова подозревали в убийстве журналистки, которая написала какую-то статью…
– Вспомнил! Черт! Вот это да! Как я мог забыть?.. Наумов… Ну конечно! Убийство журналистки Ольги Гаевской, всколыхнувшее весь город, – осенило Смирнова. Он помолчал немного, собираясь с мыслями. – Но ведь ничего не было доказано? Убийцу так и не нашли, а Наумов вроде бы оказался ни при чем, – сказал он вслух.
– Соломирская тоже говорила мне что-то подобное. Убивал Наумов журналистку или не убивал, но второй скандал, связанный с убийством, ему совершенно ни к чему. Вы согласны?
– Еще бы! Такой известности никому не пожелаешь!
– Значит, если трость его – а я почему-то чувствую, что это так и есть, – он непременно заинтересуется вашим звонком и согласится на встречу, – сказала Ева.
– Нужно еще узнать его телефон…
– Не нужно, – сказала Ева и достала из сумочки свой блокнот. – Аглая Петровна дала мне и адрес, и номер телефона. У вас есть ручка?
Смирнов вытащил из кармана пиджака ручку и дал Еве.
– Вот! – торжественно сказала она, вырывая из блокнота листок с записанными данными. – Теперь дело за малым – позвонить Наумову. Вы обещаете держать меня в курсе? Ведь я помогла вам, не так ли?
Сыщик был вынужден признать, что она ему действительно очень помогла, и пообещал сообщать ей все, что ему удастся узнать.