Инструктор посмотрел ей вслед, тряхнул головой и вернулся к своим упражнениям. Он пресытился интересом прекрасного пола к своей персоне, но мужское общество раздражало его еще сильнее. К тому же в «Лотосе» он получал втрое больше, чем в клубе «Ирий», где вел секцию восточных боевых искусств.
Аркадию Кутайсову исполнилось двадцать девять лет. Он был холост, независим, вел свободный образ жизни и увлекался заботой о своем красивом теле. Женщины сходили по нему с ума, обрывали телефон, наперебой назначали свидания. Несколько раз его приглашали на работу стриптиз-клубы, но Кутайсов отказывался. Дух знаменитого предка-генерала не позволял ему опуститься до стриптиза, несмотря на предлагаемую весьма приличную оплату.
В «Лотосе» Кутайсову нравилось. Если бы не та дурацкая история с «индийской» танцовщицей Рани, все складывалось бы прекрасно. То, что она вытворяла, выходило за рамки не только приличий, но всякого здравого смысла. Сначала он от души развлекался, потом ее слащавая назойливость взбесила его. Она ничего не желала понимать! Неукротимая страсть так и брызгала из ее глаз, стоило им хоть на минуту оказаться наедине. Но Кутайсов придерживался незыблемого правила – никаких романов там, где работаешь. Впрочем, Рани вызывала у него одно раздражение. Она была не в его вкусе – слишком пышная, вульгарно накрашенная, откровенно чувственная, – такую за один раз не удовлетворишь.
У Кутайсова имелась сокровенная тайна – как мужчина он был далеко не таков, каким казался. Красивое тело не гарантирует любовной силы. Это Аркадий понял еще в юности, после первого сексуального опыта с одноклассницей. Девушка пригласила его к себе, они выпили… совсем немного, и потом… Кутайсов до сих пор гнал от себя постыдное воспоминание. У него ничего не получилось.
– Ты что? Я тебе не нравлюсь? – спросила девушка и заплакала.
Ему хотелось провалиться сквозь землю. Увы! Пришлось банально одеваться и, не поднимая глаз, ретироваться с ложа несостоявшихся наслаждений. Тот взгляд, которым девушка его провожала, казалось, прожжет дыру в его классической мускулистой спине.
* * *
Всеслав Смирнов вынужден был признать, что расследование «не выходя из дома», как у Ниро Вульфа, блистательно описанного в детективных романах Стаута, по плечу далеко не каждому сыщику. Сколько он ни обдумывал рассказанное Варварой Несторовной, сколько ни прикидывал, ситуация не прояснялась.
Если Неделина все это выдумала, то зачем? Придать еще больше правдоподобности дурацкому розыгрышу? Нанять детектива и платить ему немалые деньги для того, чтобы… Нет, это бессмыслица.
Если допустить, что Губанова сначала согласилась с условиями «игры», а потом решила повернуть ее по-своему, остается тот же вопрос. Зачем? Ведь при этом повороте она теряет деньги, работу, доброе имя, наконец. Куда она сможет устроиться с репутацией обманщицы и авантюристки?
– А может быть, она влюбилась в этого Кутайсова по-настоящему? – предположила Ева. – Он потрясающе красив. Любая женщина может потерять голову.
Они сидели на кухне и завтракали. Смирнов обжегся чаем, закашлялся.
– Что с тобой? Ревнуешь?
Он предпочел промолчать. Ева многозначительно повела глазами и продолжила:
– Клиентки салона только обсуждают пикантную историю с привидением, а реально «красную танцовщицу» почти никто не видел. В глубине души многие считают это рекламным трюком, страшилкой, за которой ничего не стоит.
– Еще есть версии?
– Ну… некоторые намекают, что у Неделиной… с головой не в порядке. Крыша, мол, поехала. И она свои видения выдает за действительность.
– Нужно искать Губанову, – сказал Смирнов. – С работы она не увольнялась, а за деньгами не приходит. Странно…
– Ты судишь со слов Неделиной, – возразила Ева. – Но ведь никто на самом деле не знает – увольнялась Зинаида или нет? И насчет оплаты у них с хозяйкой договор был конфиденциальный. Так что…
– Надо искать Губанову, – упрямо повторил сыщик. – Рутинная разыскная работа. Другого пути я пока не вижу.
Он допил чай, оделся, вышел и захлопнул за собой дверь.
Ева немного сердилась на Славку за тот вечер, когда они праздновали его день рождения. Она опьянела, и ей захотелось… чего-то более интимного, чем дружеские поцелуи и невинные прикосновения. Но Смирнов некстати проявил стойкость, не поддался на ее провокации. Подумаешь, какой принципиальный!
Ева чуть не плакала от досады, а он улегся себе преспокойненько на диван и уставился в телевизор, смотреть пошлое шоу.
Всеслав чувствовал ее недовольство, но не понимал, чем оно вызвано. Женщины – такие непредсказуемые, особенно Ева.
Он ловил себя на том, что постоянно думает о ней, где бы ни был. Это мешало сосредоточиться на проблемах клиентов. Вот и сейчас он вышел из подъезда в жаркий, пыльный двор с мыслями о Еве. Она теперь была во всем – и в шуме города, и в светлом от зноя небе, и в проезжающих мимо автомобилях, – все было полно и пропитано ею, странным образом напоминало о ней.
Сыщик поехал на Краснопресненскую набережную. Вдруг ему удастся застать Зинаиду Губанову дома? Надежда шаткая, но все же…
Дом, в котором проживала танцовщица, оказался панельной многоэтажкой с четырьмя подъездами. Господин Смирнов прикинул, что квартира пятьдесят четыре должна быть примерно на пятом этаже, и не ошибся. Обыкновенная крашеная дверь с двумя замками и «глазком», резиновый коврик… ничего подозрительного.
Он звонил минут десять, прислушиваясь, не раздадутся ли за дверью осторожные шаги. Тишина… только внизу кто-то вызвал лифт, и кабинка с легким скрежетом поехала вниз, потом снова вверх, остановившись как раз на пятом этаже.
Из лифта, отдуваясь, выбралась толстенная тетка с котом на руках.
– Вы кто? – строго спросила она, окидывая Всеслава подозрительным взглядом.
– Я родственник Зинаиды Губановой, – солгал он. – Приехал из Саратова, звоню, звоню, а никто не открывает. Она на работе, наверное. Вы не знаете, когда она возвращается домой?
– Родственничек, значит! – злобно прошипела тетка, буравя его узкими, заплывшими жиром глазками. – Небось на квартиру нацелился? Где ты был, когда Зинаида померла? Ее же похоронить по-людски было некому, горемычную! Подруга откуда-то приезжала, забирала гроб с телом… а родственников никаких не объявлялось.
– Как померла? – изобразил удивление Смирнов. – Вы ничего не путаете?
– Чего мне путать?! – пуще того рассердилась толстуха. – Я все видела… Гроб вынесли, погрузили в катафалк и увезли. Соседей даже не пригласили попрощаться! С тех пор квартира и стоит закрытая.
Кот, которому надоело сидеть на руках у хозяйки, громко мяукнул и начал вырываться.
– А… отчего же она умерла? – продолжал делать вид провинциального недотепы Смирнов. – Зинаида молодая была, здоровая.
Толстуха погладила кота, чтобы он успокоился.