– Девяносто процентов из ста, что это Губанова, – сказал он. – Нужно бы провести опознание, но кто этим будет заниматься? Труп похоронен как неизвестный, так что…
– А-а-а! – воскликнула Ева. – Если Зинаида мертва… получается, призрак-то настоящий?! Открой окно. Мне сейчас дурно станет!
Смирнов приоткрыл окно с ее стороны, и ворвавшийся свежий ветер растрепал волосы Евы.
– Когда, ты говоришь, Неделина видела «красную танцовщицу»? – спросил он.
– Вчера… поздним вечером, было уже темно…
Сыщик почувствовал, что разгадка где-то рядом… вот-вот все встанет на свои места.
– «Оно приходит в темноте», – передразнил он Еву. – Есть ангелы светлые… Есть ангелы черные. Черные ангелы появляются ночью… они живут по своим законам…
– Прекрати! – вспыхнула она. – Ты нарочно меня пугаешь! Я и так боюсь…
Господин Смирнов замолчал. Он не проронил ни слова, пока они не приехали к дому и не вошли в квартиру. Ева с наслаждением сбросила босоножки, прошла в комнату – и тут же оказалась на руках у Славки. Он подхватил ее, крепко сжал и закружил, напевая: «Оно приходит в темноте… Оно приходит в темноте…»
– Пусти… – вяло отбивалась Ева. – Ты с ума сошел.
– Не я! – весело возразил Смирнов. – Кто-то другой! Впрочем, ты права – я сошел с ума от любви.
Они упали на диван и начали целоваться. Потом пошли ужинать.
– Тебе не страшно будет спать одной? – как бы между прочим спросил Всеслав. – Призраки… черные ангелы… Беззащитной женщине нужен рядом верный рыцарь, чтобы охранять ее от всякой нечисти!
Ева промолчала. Ее глаза блестели, и хотелось, чтобы Славка взял ее руку в свою.
Абажур бросал на стены и потолок полосы света и тени. Густая синяя тьма стояла за открытым окном, где-то внизу, в кустах, громко трещал сверчок…
– Мне нужно будет уехать на пару дней, – неожиданно сказал Смирнов. – Только не спрашивай куда.
* * *
Иван Данилович старался с головой уйти в работу, чтобы не думать о себе, о Варваре и об убитой Ольге. Смерть любовницы произвела на него куда меньшее впечатление, чем размолвка с женой. Даже то, что его заподозрили в убийстве, не пугало господина Неделина так, как пугало нарастающее отчуждение Варвары Несторовны.
– Пап, вы поссорились с мамой? – спросил за завтраком сын Максим.
– С чего ты взял? – сделал недоумевающий вид Неделин.
– Не разговариваете, спите в разных комнатах… я же вижу.
Иван Данилович пожалел, что заранее не придумал объяснения.
– Мы устаем на работе, – сказал он, понимая, как неубедительно это звучит. Будто бы раньше ни он, ни Варя не работали, а прохлаждались. – И вообще, какое твое дело?
Сын обиженно посмотрел на него и встал из-за стола.
– Никакого! Пока, предок…
Раньше подобное обращение к отцу не осталось бы незамеченным, но сейчас такая мелочь не могла задеть господина Неделина. У него был гораздо более серьезный повод для раздумий. Позавчера Варвара Несторовна явилась домой далеко за полночь – он места себе не находил, придумывая страшные объяснения ее отсутствия, а она прошла мимо него молча, заперлась в ванной и час плескалась. Потом отправилась в спальню, не удосужившись сказать мужу хоть пару слов. Ей стало наплевать на него, как будто он не живой человек, а стул какой-то. Она даже не интересовалась его здоровьем! А Иван Данилович опять чувствовал себя неважно: прихватывало сердце, мучила бессонница.
Вчера Варенька и вовсе явилась домой пьяная, еле добрела до кровати, свалилась и заснула одетая. Он увидел разбросанные в холле ее туфли, наклонился, поднял их и аккуратно поставил на полочку у вешалки, потом прошел по коридору к открытым дверям спальни… Жена спала, раскинувшись, в платье из темно-лилового шелка; задравшийся подол высоко открывал ее красивые полные ноги, гладкие, без единого волоска, с накрашенными розовым лаком ногтями. Ему захотелось подойти, обхватить ее белую, длинную шею, сдавить ее до хруста, до раздробления нежных позвонков… О, с каким наслаждением, с какой отрадой он задушил бы ее!
Затаив дыхание, Иван Данилович подошел к жене, наклонился, улавливая запах коньяка и ее духов, и поцеловал в открытый вырез платья. Она не шелохнулась… Что ей его поцелуи! Воображение Неделина представило иную картину – в спальню прокрадывается молодой любовник, Варенька просыпается, тянется к нему, и они…
Иван Данилович отпрянул, чувствуя, как часто затрепыхалось сердце, перехватило дыхание. Так он умрет, пожалуй, оставив свою пленительную, роскошную супругу богатой и соблазнительной вдовушкой. О нет!
Он выскочил из спальни как ошпаренный, хватаясь за сердце, плюхнулся на диван в холле и долго сидел, задыхаясь, стараясь унять острую боль в груди.
Хуже всего было то, что он даже не мог устроить Варваре Несторовне скандал, призвать ее к ответу, поставить на место! Он сам дал ей повод вести себя подобным образом. Он изменил ей… Так-то, пусть знает!
От мучительных вспышек ревности и негодования Неделин переходил к отчаянию и апатии. Жизнь казалась ему адским пеклом, в котором он медленно зажаривался. Его бизнес уже не мог заменить ему все остальное. Налаженное дело шло своим чередом, деньги зарабатывались, и, так как у Неделиных все было устроено, тратить их оказывалось некуда. Иван Данилович хотел купить Вареньке машину, но она отказалась. Ее запросы вполне удовлетворяли доходы, получаемые от салона, и деньги, которые Неделин перечислял ей на счет, начали накапливаться там. Ювелирные украшения, до коих Варенька оказалась великая охотница, тоже отчего-то перестали ее радовать. Она равнодушно перебирала серьги, колье и браслеты, откладывала их в сторону и надевала бижутерию с большими камнями. Конечно, настоящий сапфир, рубин или изумруд такого размера был Неделину не по карману.
Что касалось его связи с Лужиной, то теперь Иван Данилович искренне удивлялся – зачем ему это понадобилось? В постели Ольга была такой же блеклой, как и в жизни. Она ни шла ни в какое сравнение с Варенькой – ни телом, ни душой.
«Зачем мне понадобилась эта бессмысленная, бесполезная и грязная возня с чужой женщиной? Я что, хотел испытать страсть, какие-то неземные ощущения с этой худой, плоской и бесцветной особой? Рассчитывая на „райское наслаждение“, я не получал даже элементарного удовольствия. Дурак! Идиот! На что я надеялся? И теперь все это так ужасно, так трагически оборвалось, все раскрылось и сделало меня жалким, ничтожным в глазах Вареньки. Если бы хоть моя любовница оказалась красавицей, какой-нибудь выдающейся личностью… артисткой, например, или деловой леди. Так нет – угораздило же связаться с массажисткой из салона собственной супруги!
Господин Неделин скрипел зубами и готов был рвать на себе волосы, что, конечно же, не способствовало его выздоровлению. Наступившее было улучшение сменилось новым обострением болезни, но Иван Данилович не хотел больше лежать. Невыносимо равнодушное поведение жены выводило его из себя, он нервничал, и сердце тут же отзывалось болью. Превозмогая слабость, господин Неделин бродил по квартире из угла в угол; потом решился идти на работу. Привычные хлопоты, знакомые лица сотрудников, а главное – положение хозяина, руководителя давали ему то ощущение власти, которое питало его задетое самолюбие, его жажду обладания.