– Погоди, – сыщик остановил Еву, готовую броситься к Гольцовой. – Ничего с ней не станется. Она просто упала в обморок от ужаса, что не сможет свершить святую месть и принести Варвару Несторовну в жертву, обещанную Нестором Потапычем в обмен на благостное житие в светлом граде Китеже. Это пройдет.
Он окинул взглядом обшарпанную, пыльную комнату, прикидывая, где Гольцова могла бы хранить документы. Под кроватью, покрытый толстым слоем пыли, приткнулся маленький ободранный чемоданчик, наверняка еще довоенный.
Смирнов вытащил его, присел на корточки и принялся изучать его скудное содержимое, тогда как Ева склонилась над лежащей Гольцовой.
– Сколько ей лет? – спросила она.
– Должно быть, тридцать два – тридцать три, – не оборачиваясь, ответил Всеслав.
– Не может быть! Она выглядит, как старуха.
– Ненависть и злоба ее спалили, – усмехнулся сыщик. – Она себе геенну адскую при жизни устроила. Неудивительно, что Неделина ее не узнала. Они расстались, когда Дусе было двенадцать лет.
– А почему ты назвал ее мадам Гольцова? Разве ее фамилия не Коровина?
– Конечно, нет. Если только она не выходила замуж, в чем я сильно сомневаюсь. Гольцова – девичья фамилия Варвары Несторовны. Авдотья или Дуся… не могла прийти наниматься в салон на работу с такой фамилией и местом рождения в деревеньке Сычуге. Тогда бы Неделина догадалась, кто она. А! Я так и знал!
Господин Смирнов вытащил из чемоданчика пару икон и тряпицу, в которую был завернут паспорт гражданки Евдокии Коровиной, тридцати шести лет, уроженки деревни Соленый Брод Астраханской области.
– Паспорт наверняка краденый, – сказал сыщик. – И весьма удачно: даже имя совпало. Где-то должен быть запрятан и второй.
Документ на имя Евдокии Несторовны Гольцовой нашелся на дне чемоданчика, под оторванной картонной подкладкой.
Тем временем хозяйка комнаты пришла в себя и зашевелилась.
– Я же говорил, ничего с ней не станется, – оглянулся на возглас Евы Смирнов. – Сейчас позвоню Толику, пусть приезжает, разбирается и делает с этим что хочет. Моя миссия закончена.
Солнце садилось, окрашивая небо в малиново-розовые закатные тона. Бледные облака уплывали вдаль; ветер гнал их на юг, туда, где мерцали в лиловой дымке едва видимые звезды.
Всеслав и Ева возвращались домой.
– Что ты имела в виду, когда говорила о черных ангелах? – спросил сыщик.
Она пожала плечами:
– Иногда меня посещают странные мысли. Они появляются из ниоткуда… Просто я подумала, что призрак «красной танцовщицы» всегда приходил в темноте и видели его одни только женщины. Причем не все подряд, а лишь некоторые – Варвара Несторовна, Лужина и… уборщица Дуся. Остальные просто подогревали свое воображение разговорами. Теперь ясно, что Гольцова нарочно делала вид, будто боится призрака, и всячески распространяла страшные слухи.
– И все-таки при чем тут ангелы?
– Ну… ангелы – это сверхъестественные существа, понимаешь? Посланцы бога. Значит, и у князя Тьмы есть свои посланцы: черные ангелы. Они избегают солнечного света и являются во мраке. Они – предвестники гибели. Лужину появление «красной танцовщицы» предупреждало о смерти, а Неделину – о разверстых вратах ада.
– Слышала бы тебя Гольцова! – усмехнулся Смирнов. – Одного не пойму, как я сразу не догадался?! Ведь это было очевидно: кроме охранников, только уборщица Дуся оставалась в салоне допоздна и приходила рано утром. У нее были ключи от всех помещений. Она имела прекрасную возможность подслушивать из подсобки разговоры, ведущиеся в кабинете Неделиной. Тем более что именно Варвара Несторовна была ее мишенью, значит, являлась объектом повышенного интереса.
– Останови машину, – попросила Ева. – И расскажи мне все по порядку. Я запуталась.
– Может, подождешь до дома? Это будет длинная история.
Ева тряхнула головой:
– Нет. Сейчас!
Господин Смирнов кивнул и начал искать место для парковки.
Темнело. Солнце скрылось за высотными домами, под деревьями царил прохладный полумрак. Сыщик пристроил автомобиль в глухом переулке, почти вплотную со старым раскидистым кленом.
– Меня сбивало отсутствие мотива, – без всякой подготовки начал он. – Уборщица, казалось, не имела ничего общего с Губановой и Лужиной. Тем более с Неделиной. Гольцова была незаметна. Ну, кто замечает уборщиц? Это все равно как пресловутый почтальон, который приходит, а его никто не воспринимает. Он слишком очевиден, он примелькался… Далее: Варвара Несторовна не упоминала, что у нее есть сестра. А она была! Младшая сестренка Евдокия, Авдотья… призванная исполнить обет, данный Нестором Потапычем Гольцовым.
– Какой обет? – удивилась Ева.
– Гольцовы – староверы, раскольники, – объяснил Славка. – Религиозные фанатики, одержимые идеей мученичества и жертвенности. Они не признают православных церковных обрядов и руководствуются собственными извращенными понятиями и побуждениями. Нестор Гольцов женился на матери Варвары, когда та была беременна от заезжего красавца гармониста. Прасковья Федоровна скрыла от мужа свой грех, но ненадолго – всего на пару месяцев. Прелестная дочь родилась значительно раньше срока, навлекши на сурового старообрядца позор и насмешки односельчан. Неудивительно, что Нестор Гольцов нарек ее «семенем антихристовым» и возненавидел всеми фибрами души. «Зело прекрасная» дьяволица в женском обличье подрастала, и отчим с ужасом заметил, что поддается ее чарам. Ведьма околдовала его, прельщая своим женским естеством…
– Ты хочешь сказать, он влюбился в Варвару?!
– Я бы не взял на себя смелость утверждать, что Нестор Гольцов вообще был способен на такое чувство, – вздохнул сыщик. – Он питал к Варваре страстное влечение, с которым не мог справиться. Боясь загубить бессмертие своей души, Нестор Потапыч решил принести «блудницу содомскую» в жертву господу и сумел склонить к этой безумной, дикой идее свою супругу. Каким-то шестым чувством Варька догадалась об этом и сбежала. А может быть, опостылело ей само безрадостное, беспросветное существование в мрачном родительском доме, в глухой деревеньке, где на дорогах – непролазная грязь, а единственное развлечение – посплетничать с деревенскими бабами. У Гольцовых не было даже радио, а из книг – только религиозная литература. Они на школьные учебники и то косились с опаской, плевались, но запретить не могли.
– Каким образом Гольцовы могли принести Варвару в жертву? Они что, собирались ее… убить?!
– Вполне вероятно, – серьезно ответил сыщик. – Их не страшили последствия. Многие раскольники готовы были за свои идеи без колебаний идти на муки, на пытки, на костер. Страдания очищают – считали они, открывают душе ворота в светлый град Китеж.
– Бред… Неужели такое возможно? – засомневалась Ева. – По-моему, раскольники – это что-то древнее, старорусское. Патриарх Никон… протопоп Аввакум [4] … семнадцатый век, кажется. Разве сейчас есть староверы?