- Какой костюм? Что ты болтаешь?!

Кристина, дрожа, отступала назад, пока не уперлась спиной в дверь. Спичка погасла.

- Разве не ты вышивала на кармашках папиных хирургических костюмов буквы Л и А? Ну, сознавайся! Я ведь не раз видела, как ты это делаешь. Что тебе стоило припрятать один костюм для своих черных делишек? Отец их не считает, и ты это отлично знаешь. Он не заметил пропажи. Ты обманула всех, но не меня.

- При чем здесь буквы?

Кристина говорила что попало, понимая, что молчать нельзя. Пока Ася ведет разговор, она не набросится с ножом.

- Буквы на костюме, залитом кровью, - зло произнесла девочка. - Это папин костюм, но надела его ты! Чтобы убить! Я не позволю тебе сделать меня сиротой! Жизнь за жизнь, Кристина. Исповедуйся, пока я не перерезала тебе горло, а то Бог накажет. Кайся! Проси прощения у загубленных душ.

Глаза Кристины привыкли к темноте - или у нее от ужаса открылось «кошачье зрение», как открывается у людей второе дыхание в критические моменты, но она ясно увидела занесенный над нею нож. Грудь сдавило, язык присох к небу, а губы одеревенели. Жена Адамова не смогла выдавить ни слова.

Ася взмахнула ножом, прошипела ей в лицо:

- Ну же! А то попадешь прямиком в пекло!

В это время кто-то подошел к входной двери, открыл ее. Кристина, потеряв опору, без звука осела на пол, прямо под ноги Адамову. Что-то грохнуло, зазвенело, и в гостиной зажегся свет. Он широкой полосой падал в холл.

- Почему дверь закрыта только на один замок? - ворчливо спросил Лев Назарович. - На площадке нет света, в квартире то же самое. Что за темень? Кто здесь? Ты, Кристина?

- Л-ле-ва… - прохрипела она, заваливаясь на бок.

- Что происходит? - Адамов наткнулся на Кристину, ахнул. - Тебе плохо?

Она хотела сказать, что лампочка перегорела, но у нее ничего не получилось. Лев Назарович наклонился, приподнял ее, подтащил к дивану, а сам щелкнул выключателем, чертыхнулся.

- Есть кто-нибудь дома? Ася, принеси лампу!

Девочка, по виду насмерть перепуганная, выглянула из гостиной.

- Я боюсь…

- Да что тут стряслось?

Доктор метнулся в гостиную, притащил настольную лампу, зажег. Кристина в полуобморочном состоянии сидела, привалившись к дивану, рядом валялся огромный кухонный нож. Адамов побледнел.

- Она хотела меня зарезать! - взвизгнула Ася. - Она убийца, папа! Убийца! Хорошо, что ты пришел. Где ты был?

- Замолчи! Тише! - Доктор оглянулся на дверь. - Соседи услышат. Я ходил в аптеку. Вы что, с ума посходили?

Он наклонился, поднял с пола нож.

- Кристина хотела меня убить, - скулила Ася. - Она замахнулась ножом! Я еле успела убежать.

- Не верь ей! - простонала Кристина, пытаясь приподняться.

- Она убила ту медсестру и все хотела свалить на тебя. А теперь все свалит на меня. Я ее боюсь! Боюсь! Не слушай ее, папа. Она никогда меня не любила. И тебя она не любит! Она изменяет тебе, уходит куда-то по ночам. А ты ничего не подозреваешь!

Адамов растерянно переводил взгляд с жены на дочь.

- Кристина! Это правда?

- Боже мой, Лева… твою дочь необходимо показать психиатру как можно скорее!

- Она все врет, врет! - вопила Ася. - Она украла твой костюм!

Разборки в доме Адамовых продолжались целый час и ни к чему не привели. Кристина твердила свое, Ася - свое. Доктор тяжело дышал, держался за сердце. Наконец Ася раскашлялась: у нее начался приступ астмы на нервной почве. Она схватила ингалятор и закрылась в своей комнате. Послышались странные звуки.

- Ася, что ты делаешь? - испугался Лев Назарович.

- Придвигаю к двери тумбочку! - задыхаясь, крикнула девочка. - Я не смогу заснуть в одной квартире с убийцей!

Адамовы улеглись в постель. Кристина принесла мужу лекарство, заодно и сама выпила капли. Пережитый кошмар мешал ей уснуть. Она долго ворочалась, прислушивалась к Асиному кашлю. Адамов тоже не спал, смотрел в потолок. Похоже, его беды только начинаются.

- Кристина…

- Я больше не хочу ни о чем говорить! - взвилась жена. - Ты все равно поверишь своей полоумной дочурке.

- Не смей так называть Асю!

- Она чуть не перерезала мне горло кухонным ножом!

- Ася утверждает обратное. Ножи я на всякий случай спрятал, - вздохнул Адамов. - Завтра же договорюсь с Анфисой, чтобы она оставалась у нас ночевать. Так не может продолжаться!

Кристина зарыдала.

- Ася еще ребенок, - укоризненно произнес доктор. - А ты обвиняешь ее бог знает в чем!

- Вот это ты правильно сказал! Бог - знает! - рыдала Кристина.

- Ты действительно уходила из дому по ночам? - неожиданно спросил Лев Назарович. - Куда, позволь спросить?

Кристина примолкла. Ей стало дурно при мысли, что последует за ее словами.

- Обращайся к своей дочери, - резко ответила она. - Ася все тебе расскажет.

Адамовы долго лежали молча, отвернувшись друг от друга. Первой не выдержала Кристина. Она вскочила, схватила стул и придвинула его к двери.

- Что ты делаешь? - удивился Лев Назарович.

- По крайней мере, я услышу, как приближается моя смерть! - выпалила жена.

* * *

Горелово

Дом Николая Крюкова, как снаружи, так и внутри, оказался настоящей крепостью: бронированные двери, решетки на окнах, высоченный глухой забор.

- Россия кишит охотниками за чужим добром, - объяснял хозяин, приглашая Смирнова в просторную, обставленную хорошей мебелью гостиную. - Здесь ни за что нельзя быть спокойным - ни за собственный дом, ни за кошелек, ни за жизнь близких.

Крюков был слегка навеселе. Он плюхнулся на мягкий диван, пригласил гостя последовать его примеру. На столике перед ним пестрели заморскими этикетками бутылки с ромом, джином и виски.

- Надоело водяру хлестать, - незамысловато выразился он, прикладываясь к налитому до половины стакану. - Хочу хоть за столом ковбоем себя почувствовать. Составишь компанию?

Сыщик вежливо отказался.

Он традиционно представился Крюкову журналистом, пишущим на криминальные темы. Тот охотно поверил, согласился поговорить о трагической гибели жены.

В углу гостиной, совершенно не вписываясь в интерьер, стоял новенький рояль; на его крышке - портрет молодой женщины с выпуклыми большими глазами, с улыбкой и ямочками на щеках. Перед портретом в низкой широкой вазе зеленели веточки березы.

- Райка моя любила березки, - борясь с подступившими слезами, вздохнул Николай. - С самого начала весны всегда ставила в воду ветки, ждала, пока распустятся. Я ей на последний день рождения рояль купил, думал, она играть будет… Как считаешь, братуха, она теперь ангелам на небе играет? А? Ну, есть там что-нибудь после смерти?