«Где-то я уже подобное видел», - подумал Смирнов.
Москва
Ева робко позвонила в дверь квартиры Хромова.
Славка бы не одобрил такого поступка, но она просто потеряла терпение. Да, она решила воспользоваться его отъездом в Старицу и поговорить с мужем убитой. Ждать некогда! Нельзя будет имитировать смерть Стаса Киселева дольше, чем несколько дней. Пусть пройдет неделя, даже две… но молодому человеку придется вернуться к работе, снова ездить по городу, ходить по улицам - он не сможет жить затворником, стать мертвым для всех, кроме отца и матери. Значит, расследование должно поскорее закончиться. А оно становится все запутаннее и сложнее.
Ева перестала искать звенья логической цепочки и углубилась в подсознательное. Что подсказывал ей внутренний голос, не обремененный общественными условностями и предубеждениями ума? Он считал главными виновниками случившегося совершенно не тех, кто попал в поле зрения Смирнова и Евы. Этот невидимый, далекий и грозный противник именно потому оставался неуловимым, что находился по другую сторону туманной завесы, которую люди привыкли называть временем. Но вездесущее и необъяснимое время - всего лишь зеркало, отражающее течение бытия. Оно бесстрастно молчит, одинаково воспроизводя на своей загадочной поверхности и лучезарных и жестоких богов, и обычных людей, и героев, и преступников.
- Мы всегда можем заглянуть в это зеркало, - шептала Ева. - И рассмотреть детали, ускользнувшие от нашего взора.
За дверью квартиры Хромова раздались и замерли шаги.
- Это я! - звонко произнесла Ева. - Мы договорились о встрече по телефону.
Замок щелкнул, и Еву впустили в освещенную тусклой лампочкой прихожую. Невзрачный, неприметный хозяин сливался с унылой обстановкой запущенного жилья. В гостиной, куда Хромов пригласил гостью, было так же неуютно, голо и мрачно, как и в прихожей, стоял тот же запах пыли, старых вещей, средства против моли и чего-то приглушенно-приторного, тошнотворного. Неужели отсюда все еще не выветрился запах тлена?
Подавив брезгливость, Ева уселась на диван. Вся эта затхлая, убогая квартира, ее обитатель, одетый в майку и спортивные штаны, вытянутые на коленках, этот желтоватый сумрак, это тиканье допотопных механических часов времен «развитого социализма» никак не вязались с историей фараонов, магазином «Азор», таинственным письмом и не менее таинственным человеком, который за ним явился.
- Давайте обсудим ваш сон, - сразу перешла к делу она. - Вы не против?
- А если против, то что? - угрюмо буркнул Хромов. - Станете меня пугать? Я согласился поговорить с вами потому… потому, что, возможно, я ошибся. То есть… монаха я мог видеть не во сне, а наяву.
Он исподлобья бросил взгляд на Еву - глаза у него были ясные, умные. Она затаила дыхание, боясь поверить в удачу.
- Почему вы так решили?
- Вчера… мы с вашим э-э… другом, господином Смирновым, побеседовали с директоршей книжного магазина. Вы в курсе?
Ева кивнула.
- Так вот, - продолжил Хромов. - После нашего визита, вечером… Вера Петровна вдруг позвонила мне сюда… и… она была очень напугана! Понимаете… она утверждает, что за письмом приходили еще раз!
- Тот же мужчина?
- Нет-нет, - Хромов нервно мотнул головой. - Женщина! Католическая монахиня. Вернее… она была так одета. Вера Петровна немного разбирается в подобных вещах, она говорит, что православные монахини выглядят иначе.
- И… монахиня тоже назвала пароль?
- Пароль! - состроил гримасу Хромов. - Как вы интересно выразились. Действительно… шпионские страсти какие-то. Слава богу, не только со мной это происходит! Так, знаете ли, недолго и в психушку загреметь. Да, монахиня произнесла ту же фразу: «Он открылся», но… письма-то уже не было. Директорша сделала вид, будто не понимает, о чем речь… а монахиня стоит и стоит у нее в кабинете, не уходит. Ждет! Та не выдержала и брякнула с перепугу, мол, послание забрали. Монахиня ни слова, только сверкнула глазищами и шнырь… вон из магазина! Вы не принимаете меня за сумасшедшего, надеюсь? - заерзал он на стуле. - А то давайте позвоним Вере Петровне, пусть она подтвердит.
- Я верю, верю, - успокоила его Ева. - Почему вы сразу не сообщили Смирнову о визите монахини?
- Я был не в себе. Как услышал про монахиню… на меня словно накатило что-то. А потом, когда пришел немного в память, было уже поздно. Позвонил я утром, господина Смирнова не застал, попал на вас… - Он окинул комнату взглядом, будто искал некий важный предмет. - Думаете, монах и ко мне приходил по-настоящему?
Ева в этом не сомневалась.
- Вы видели мужчину или женщину в монашеском облачении? - спросила она.
- Мужчину. Но… я ведь трезвый был! Я вообще малопьющий. Как же получилось, что я ему и дверь открыл, и в квартиру впустил… а потом уснул? Или я все время спал, только двигался, как лунатик?
Хромов переплел пальцы и крепко сжал их, закусил губу. Ох, не нравилось ему все происходящее! От собственных мыслей жуть брала.
- Что монах хотел от вас?
- Не помню… - он опустил голову, стал похож на нахохлившуюся птицу.
- С чего все началось?
- Я… думал о Лиде, - смутился Хромов. - Женщине, которая… которой я симпатизирую. В общем, о моей соседке. - Он кашлянул, заливаясь краской, и стал похож на неуклюжего, стеснительного подростка. - Размечтался, прилег… и незаметно уснул. Мне снился фараон… тот самый, из книги «Египетский крест», и вдруг… кто-то постучал в дверь: тук-тук! Я проснулся… пошел открывать… впустил монаха. Или не впускал я никого? Вот черт! М-ммм-м… в висках ломит. Мм-м…
Он со стоном обхватил руками голову.
Ева предложила эксперимент: она попытается помочь Валерию вспомнить, если он будет выполнять ее команды.
- Давайте, раз надо, - без энтузиазма согласился Хромов. - Попробуем.
- Закройте глаза и сосредоточьтесь, - мягко попросила она. - Вернитесь мысленно в тот момент, когда вы идете к двери. Что вы видите?
- Монаха… в глазок. Я открываю… он входит, говорит со мной… перебирает четки. Да! У него четки!
- Хорошо. Вы видите его лицо?
- Н-нет… нет! Лицо как лицо… обыкновенное, на него падает тень… от капюшона.
- А что он говорит?
- М-мм… не помню… что-то про Великого Змея… О господи! Чушь какая.
- Не отвлекайтесь.
- Он… говорит про склеп. Склеп, где покоилось тело, открылся… через одиннадцать лет он снова закроется. Мы должны успеть. Монах так и сказал: «Мы должны успеть».
Хромов покраснел и взмок от напряжения, его трясло.
- Вы молодчина! - похвалила его Ева.
- «Он открылся», - распахнув глаза, повторил Валерий. - Склеп! Он открылся…