Он осторожно, старясь не раздавить тонкий фарфор, поднес к губам чашку. Аромат и цвет чая оказались превосходными.
- Я у прежних хозяев служила, они дали мне прекрасную рекомендацию. Господин Селезнев предложил остаться, когда приобрел квартиру, - мне выбирать не приходилось. Я уж привыкла здесь, - поди, лет двадцать на одном месте. Ближайшие магазины, аптеки, прачечные изучила, как свои пять пальцев. Куда на старости лет срываться? И условия хорошие: жить, присматривать за квартирой, пока хозяева не приедут, совсем нетрудно. Жалованье Аркадий Николаевич мне назначил большое, выплатил наперед, да еще много денег дал за то, чтобы я в будущем оформила дарственную на него самого или члена его семьи. Деньгами-то я по-своему распорядилась.
- Как же, если не секрет?
- Продала свою комнату в коммуналке, добавила некоторую сумму и приобрела отдельное жилье в Перове. Сдаю внаем. Теперь, как мы и договаривались, эту-то квартиру я Лике «подарила», а та моя будет. Если Лика замуж надумает выходить или просто надоем ей, перееду туда.
- Вы с Ликой ладите? Споров, разногласий не возникает? - поинтересовался Всеслав.
- Какие споры? Это ж ангел светлый, а не девушка! - воздела руки к лепному потолку Красновская. - Мы с ней обе одиноки, как два тополя на Плющихе. У меня была семья, - муж, сын, как положено, - потом супруг заболел, слег и приказал долго жить, а сын за границу уехал, насовсем. Присылает мне по две открытки в год, - на Рождество и на день рождения. Но… я на сына не обижаюсь. Слава богу, он свою жизнь устроил, в моей помощи не нуждается. А то ведь кого ни послушаешь, - у всех дети выросли, выучились, только на ноги никак не встанут: просят и просят у стариков их последние копейки!
Она говорила громче обычного, поскольку была глуховата. Так же громко вынужден был задавать вопросы сыщик.
- Какого вы мнения о господине Селезневе?
- Мы с ним виделись семь лет назад, разговаривали по поводу квартиры, заключили соглашение, он мне заплатил на годы вперед, не поскупился, - терпеливо повторила Красновская. - Этого достаточно, чтобы я составила о нем мнение. Я хорошо разбираюсь в людях! По Аркадию Николаевичу сразу было видно - солидный человек. Ведь он мне на слово поверил, никаких бумаг не заставил подписывать, ничего. Жаль, если он погиб! А надежду терять нельзя, - в тайге всякое случается: бывает, люди, которых считали мертвыми, спустя год-полтора возвращаются.
- Что вы можете сказать о прежних хозяевах?
- Славные старики, не ридирчивые, покладистые, только больные очень. Они к детям уехали, в Америку. Меня тоже сын звал в Гамбург, но я отказалась. Чужбина есть чужбина! В семьдесят один год пора о душе думать, а не о чужих странах.
«На вид ей можно дать на десять лет меньше, - отметил сыщик. - Неплохо сохранилась».
- На ваш взгляд, предыдущие владельцы квартиры знали господина Селезнева?
Стефания Кондратьевна отрицательно покачала головой.
- Н-нет… думаю, они не были знакомы. Купля-продажа, кажется, состоялась по объявлению. А… какое это имеет отношение к отцу Лики? - удивилась пожилая дама. - Она сказала, вы его будете искать. Правильно! Ей родной человек рядом нужен.
- Да, - подтвердил Всеслав. - Я ищу ее отца. И любой факт может натолкнуть меня на след. - Он обвел взглядом книжные шкафы, набитые книгами. - Вы библиотеку собирали?
- Частично. В основном, книги куплены новой хозяйкой, - читает целыми днями. Она же не работает, телевизор ей не по вкусу пришелся, вот и глотает книгу за книгой. Я, говорит, жизнь изучаю! Разве жизни-то по книгам научишься?
Смирнов понимал, что беседа с Красновской скользит по поверхности, не проникая в глубь странной и во многом темной истории Лики. Может, домработница действительно никаких дополнительных подробностей не знает? Иначе сама Лика бы у нее все выудила. Или они заодно?
- Опишите, пожалуйста, Аркадия Николаевича, - попросил он. - Что-то бросилось вам в глаза? Какие-нибудь запоминающиеся детали поведения, внешности?
- Интересный мужчина, видный… с усами, с бородкой. При деньгах. Щедрый, вежливый… не знаю, право, что еще добавить. Годы прошли, молодой человек! А я близорука, без очков в двух шагах соседку не узнаю, не здороваюсь. Она уже не обижается, привыкла.
Больше Стефания Кондратьевна ничего существенного не припомнила, как ни старалась.
- Вас не насторожило, что человек покупает квартиру, оформляет на вас, никакой расписки не берет, платит вперед за ваши услуги, а сам уезжает?
- Почему меня должно было это насторожить? - искренне недоумевала пожилая дама. - У людей судьбы по-разному складываются, разные причины возникают для самых невероятных поступков. Какое мое дело? Я не привыкла в чужую жизнь нос совать. Просто господин Селезнев сразу проникся ко мне доверием: порядочные люди друг друга чувствуют. А что вы все о нем расспрашиваете?
- В некотором роде я профессиональный любопытный, - рассмеялся Смирнов. - Кстати, вам правда кто-то на улице отрезал прядь волос?
Красновская неожиданно разволновалась.
- Ой! - схватилась она за голову. - Давление подскочило! В груди давит… сердце… надо принять таблетку. Дайте воды.
Пока сыщик бегал на кухню за водой, домработница чуть отошла.
- Хулиганья развелось, спасу нет, - слабым голосом пожаловалась она. - Я вечером из аптеки иду, а он подскочил и… чик! Толком-то не сообразишь, что случилось. Безобразие. Хорошо, волосы обрезал, а не сумочку. Бандитизм процветает! Раньше такого в помине не было.
- Вы сказали «он». Успели кого-то заметить?
- Да где мне заметить? - с видом умирающей простонала Красновская. - Снег лепит, темнотища. Он! Кто же еще? Хулиган!
Смирнов вернулся к вопросу о Селезневе.
- В течение этих семи лет Аркадий Николаевич связывался с вами? Писал, звонил?
- Нет, - покачала головой домработница. - Он не обещал. Оставил распоряжения и уехал, велел ждать. Я, грешным делом, думала, уж не упокоился ли он с миром? А тут Лика приехала, мне на радость! Господи, хоть бы мне пожить немножко… помочь девочке в Москве освоиться, жениха хорошего найти. Здоровье у меня совсем плохое стало, без таблеток дня не бывает.
Всеслав понял - пора уходить. Сегодня Красновская уже ничего не скажет, лучше попытать счастья в другой раз.
Он ехал домой, перебирая в памяти разговор, отыскивая в нем намеки на истинную подоплеку дела. Но не преуспел в этом.
В офисе строительной фирмы «Кречет» царило напряжение. Хозяин, господин Треусов, стал сам не свой - нервный, дерганый. Его здорово допекала бывшая супруга.
Звонки Стеллы действовали на него, как красная тряпка на быка. Сколько будет продолжаться этот «семейный» шантаж?! Чтобы он еще когда-нибудь добровольно надел это ярмо? Да ни за что в жизни! Ни за какие блага!