Увлекшись диалогом с самим собой, он не заметил, как оказался на улице, указанной экспертом. Покровский бульвар… шум голых деревьев, акварельные фасады домов с облупившейся после зимы краской… хорошо!
Белый маг Огулов оказался маленьким, упитанным и абсолютно лысым. Его обтянутый кожей череп блестел, как намазанный маслом. Одежду мага составляли зеленые бархатные шаровары и такая же куртка, подвязанная поясом.
- Я частный детектив, - сразу представился Смирнов. - Хочу у вас проконсультироваться.
Маг, будто немой, кивнул и жестом велел следовать за ним. Он привел гостя в комнату, утопающую в полумраке и сплошь уставленную мягкими диванами с множеством подушек из парчи и атласа. Посреди этого диванного царства горели на подставке полтора десятка свечей.
Сидеть было низко, неудобно, но только гостю. Хозяин с барской небрежностью развалился на подушках, уставившись на сыщика узкими глазками.
- Вам знакома эта вещица? - Смирнов протянул магу рукавную стрелу.
Огулов взял ее, поднес к свету.
- Разновидность тайного восточного оружия, - с легким акцентом произнес он. - Им кто-то воспользовался?
- А как вы думаете?
Маг сверкнул глазами.
- Проверяете мои способности? - усмехнулся он. - Что ж, ваше право. Стрела, похоже, чистая. То есть крови на ней нет, если вас именно это интересует.
Они замолчали, исподволь изучая друг друга. Первым прервал паузу Огулов.
- Я ощущаю присутствие Дракона, - сказал он.
Смирнов вздрогнул от неожиданности.
- Где?
- Здесь… там… - маг повел в воздухе руками. - Везде.
- Что вы имеете в виду? - опешил сыщик.
- Я говорю то, что чувствую, в отличие от вас. Зачем вы пришли?
- Спросить о Драконе…
- Он повсюду.
Всеслав прокашлялся, - так по-дурацки он давно не выглядел. Спросил, ужасаясь собственной глупости:
- Может ли женщина… быть Драконом?
- Дракон приходит и уходит, когда ему заблагорассудится. Он может быть прекрасной женщиной или наивным ребенком, дуновением ветра… эхом в лабиринте улиц. Когда он становится человеком, - берегитесь! Силы такого человека удесятеряются, он превращается в сверхъестественно чуткое и ловкое существо, хитрое, опасное. Не переходите ему дорогу!
- А если наши пути уже пересеклись?
Огулов долго не разжимал губ, глядел на свечи; красные огоньки отражались в его зрачках.
- Дракон неуловим, - наконец промолвил он. - Детективу не стоит сражаться с Драконом, нужно позволить ему осуществить желаемое.
- Даже если это убийство?
- Если Дракон захочет убить, вы не сможете ему помешать.
Всеслав ничего не понял, и поэтому применил свой излюбленный прием: сменил тему. Раз он не может толком разобраться с Драконом, так хоть удовлетворит любопытство.
- Чем отличается белая магия от черной? - спросил он.
- Ничем.
- Как это? Почему же тогда названия разные?
Маг тихо, едва слышно рассмеялся.
- Все едино!
- Но ведь черная магия приносит вред, - сказал сыщик.
- Абсолютно безвредных действий не существует, - продолжал хихикать Огулов. - Вам не кажется, что мы уже сидели в этой комнате и беседовали о добре и зле? Наш разговор все повторяется, повторяется и повторяется. Он успел мне изрядно надоесть!
Только выбравшись из логова мага, выйдя на улицу, на свежий воздух и яркий солнечный свет, Смирнов опомнился. А ведь и правда, лысая голова мага показалась ему смутно знакомой… что за чертовщина?
* * *
А. Н. Веселкина, которая посылала открытки покойному деду Альбины Эрман, проживала в доме с истертыми каменными лестницами и старым лифтом.
- Опять новую медсестру прислали? - едва открыв дверь, набросилась хозяйка на Еву. - Я же предупреждала, что кроме Зиночки никого не признаю и уколы себе делать не дам! Так что вы зря пришли, милая девушка. Ну, все равно, проходите, - смилостивилась она. - Чайку попьем, поболтаем. Разговор тоже лечит.
Ева молча проследовала за Веселкиной в кухню, полную старой мебели, старой посуды и цветочных горшков.
Ада Николаевна всю жизнь проработала корректором в редакциях газет и журналов, она с гордостью показывала гостье подшивки пожелтевших изданий.
- Замуж я так и не вышла, - рассказывала она. - Были женихи, да я одного забраковала из-за пристрастия к выпивке, а другой… сам меня бросил. Поехал на стройку в Сибирь, деньги зарабатывать, так там и остался, - нестойкий товарищ, падкий на женские прелести. Вот я и живу одна-одинешенька. Раньше горевала, что семьи нет, деток, внучат… а теперь все прошло, улеглось. Может, мне на роду написано одной быть. Вы верите в судьбу?
- Конечно, - искренне ответила Ева.
Старушка засуетилась, принялась угощать гостью грушевым вареньем, самодельной наливкой.
- У соседки дача под Мытищами, она меня снабжает ягодами, фруктами, овощами…
Ева призналась, что она не медсестра и пришла по делу. Ада Николаевна просияла, ее морщинистое лицо оживилось.
- Неужели я кому-то понадобилась? Вы меня простите, милая девушка, что я вас за медсестру приняла. Ай-яй-яй! Это все склероз. Вас из редакции прислали?
- Вроде того, - уклончиво сказала Ева. - Я разыскиваю… вашу подругу из Благовещенска, Елизавету.
Ада Николаевна смутилась, с трудом вспоминая, о ком идет речь, постучала согнутым указательным пальцем по лбу. Ее суставы, изуродованные подагрой, выглядели ужасно.
- С памятью беда, - вздохнула она. - Елизавета из Благовещенска, говорите… дай бог, придет в голову, кто такая. Как ее фамилия-то?
- Точно не знаю. Наверное, Ермолаева.
Пауза затягивалась.
- Вы еще открытки посылали ее сводному брату, Филиппу Герцу… лет двадцать пять назад, - подсказала Ева.
- Филиппу? - удивилась старушка. - Не знаю такого.
- Посмотрите на это, - Ева достала из сумочки две открытки с видами на Кремль и протянула их Веселкиной. - Вы писали? Обратный адрес ваш указан.
В глазах старушки мелькнул проблеск понимания.
- Лиза! Да, я писала ее родственнику… очень давно. Ее уже не было в живых! Я отыскала Герца через… адресный стол, кажется. Но он мне ничего не ответил, тоже умер, должно быть. - Старушка разволновалась. - А зачем вам Елизавета? Впрочем, какая разница. К сожалению, я ничем не смогу вам помочь. Господи… я же совершенно забыла фамилию Лизы! Ермолаева… - Ее лицо приобрело растерянное выражение, щеки порозовели. - Какой кошмар эта старость! Уродство физическое и умственное.